СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

НИКОЛААС ВИТСЕН

СЕВЕРНАЯ И ВОСТОЧНАЯ ТАРТАРИЯ

NOORD EN OOST TARTARYE

Общий обзор некоторых её стран и народов, которые были известны ранее. А также различные до сих пор неизвестные и в большинстве своём ранее не описанные тартарские и соседние местности, просторы, города, реки и пределы в северных и восточных частях Азии и Европы, в пределах и за пределами рек Танаис и Оби, как лежащих вблизи Каспийского, Восточно-Индийского и Чёрного морей; а также ландшафтов Ниухе, Даурия, Ессо, Мугалия, Калмакия, Тангут, Узбек и Северная Персия, Туркестан, Георгия, Менгрелия, Черкессия, Крым, Астакия, Алтын, Тунгусия, Сиберия, Самоедия и другие владения, принадлежащие короне его царского величества. В двух частях, в сопровождении географических карт, изображений различных городов, народов и т. д. Собрано и тщательно исследовано в течении многих лет, собственноручно разработано, описано, снабжено примечаниями и выпущено в свет Николаасом Витсеном. Второе издание. Амстердам, 1705. [13]

УЗБЕК, ИЛИ ЗАГАТАЙ

Местность Узбек, или Загатай, известна как часть местности, называемой Хорасан, и имеет Каспийское море на западе, к югу — Персию, к северу — Калмакию, а к востоку — местности Тангут и Тибет.

Столица края Загатай — город Самарканд, находится на южной стороне реки, издревле называемой Согди. Раньше стены города окружал большой ров, и вода из реки подводилась к городу и поступала в него через проложенные свинцовые трубы (Абульфеда). Считают, что в этом городе располагался двор и престол великого Тамерлана.

Якути, описывая этот город, утверждает, что его протяжённость по периметру составляла двенадцать паразанг (старая персидская мера длины, равная тридцати стадиям. Одна стадия равна ста двадцати пяти шагам). По сведениям того же Якути, в город вели двенадцать входных ворот, находящихся на расстоянии в один паразанг друг от друга. Над стенами возвышались сторожевые башни, уничтоженные в ходе войн. Ворота были из металла и по обе стороны стояла стража. В предместье располагались рынки, огромные сооружения для общего пользования. Во внутреннем городе было четыре стены, между которыми находилась большая площадь. Здесь располагались храм и дворец. Во дворце жил правитель, и туда из реки по свинцовым трубам сквозь высокие каменные стены у ворот Кеш под давлением поступала вода. Водопровод из свинцовых труб пересекал рыночную площадь там, где находятся ворота, называемые Таки, в наиболее населённой части города.

Фрукты, которые в изобилии растут по берегам реки, по плодородию своему представляются дарами магам, или мудрецам (своего рода духовенства), которые по ночам бодрствуют у реки, круглый год охраняя их. Маги, по свидетельству Геродота, являются отпрысками одного из родов персидского народа. От этой реки вода была подведена ко всем домам города. Перед каждым домом был разбит сад или огород, так что если посмотреть на город со стен башни, то можно было увидеть один сплошной зелёный массив.

На пространстве между внутренним городом и предместьем расположено много прекрасных дворцов, так что город часто сравнивали с небом, солнцем и созвездиями, а реку, огибавшую его, — с Млечным путём; город называли раем на земле, украшением Хорасана. Башни устремлены в высоту. Этот город стал не только жемчужиной городов верхнего Окса, но и всей Азии. Однако вся эта красота оказалась беззащитной перед [14] вторжением тартарского властителя Чингисхана; об этом сообщает в своих записях Тамерлан, а также арабские авторы. Якути далее пишет: «Город этот, Самарканд, столица государства, которое в ранние времена называлась Согдиана, или Согдиания, но всё же большинство называли его Узбек и Загатай. Его населяют тартарские магометане, у которых были хорошие каменные дома, снабженные удобной домашней утварью».

Город Самарканд был заложен в древности на возвышенности, в южной части долины Альсогд. Говорят, что над воротами Кеш была металлическая пластина с надписью, которую установил король Счастливой Аравии в честь своего пребывания здесь, но это всё оказалось разорённым. Ниже города находилась гора, называемая Кухак, или Кубак, где добывался камень для строительных работ.

М. Павл из Венетии утверждает, что в своё время город населяли как христиане, так и магометане. Это, говорит он, был большой и красивый город.

Персия много раз вела большую войну против этого народа, в древности находившегося под властью скифов, а теперь — под властью тартар (скифы и тартары — это один и тот же народ). Они очень порядочны, живут в городах на возвышенностях, опрятно одеты, придерживаются твёрдых нравов. Они торгуют с русскими через Каспийское море. То, что узбекские тартары могли нападать на государство персов, пожалуй, соответствует действительности, во всяком случае, это следует из письма ко мне от Гамрона, датированного 1699 годом. Он пишет: «По причине мятежа Сулиман Баба, и узбеки пришли в государство Персию, где продолжались грабежи и нападения, с войском первоначально в тридцать тысяч человек, захватили столицу и дворец Урмун, и тем самым смогли воспрепятствовать верховному командованию персов развернуть армию в шестьдесят тысяч воинов».

Из описаний Доминика Мариуса Нигера следует, что Самарканду подчинялись ещё многие местности. Их жители когда-то пришли из Северной Скифии.

В Согдиане, иначе называемой Хорезмия, или Саблестан, по утверждению Нигера, было мало воды для полива огромных полей. Образ жизни этих людей был весьма сходен с древним образом жизни скифов. Они были раньше, да и остаются теперь очень грубыми и суровыми, даже внешне некрасивыми. Тех, кто проживал в западной и восточной горных местностях называли пазихами, северян — латиями. Пандари — так называли тех, кто населял Согдянское высокогорье, а жителей самых южных областей называли мардинами. Хорезмийцы считались [15] крепким народом, они издревле селились по рекам Окс и Яксарт, и земли Согдианы граничили на западе и севере со Скифией; на востоке проживал народ, называемый саки, по названию страны Сак, самым восточным загатайским регионом. Сами жители были пастухами, населявшими бескрайние степи, откуда происходят и скифы. Здесь не было городов, а земля была бесплодной. И женщины, и мужчины были весьма воинственными. Эти земли граничили с гористыми местностями Имаус. Здесь проходил путь в Серес. К северу находились неизвестные земли. Это можно увидеть в описаниях Доминика Мариуса Нигера.

Из Самарканда путь ведёт через Каскар, Котан, Эркент, или Хирканду, в Сину. От Эркента до китайской местности Хенси путь примерно в два-три месяца пешком (так говорят), но очень удобный.

Город Самарканд сирийцы называют «Совд», по названию местности Согд. Недалеко от Самарканда были найдены жёлтые мыши, которые пользовались большим спросом в Сине.

Тартары Узбека — хорошие воины и давние неприятели персидского государства; когда-то они были подвластны Персии и многократно вместе с тюрками выступали против персов. Ханов издавна выбирали.

Узбек считался территорией вольных воинов. Они слывут первыми основателями государства. Первоначально весь Маваранахр и Хорасан входили в его состав, затем его отняли сыновья и наследники Тамерлана; в те времена узбеки потеряли большие территории; в конце концов, персидский царь шах Абас отобрал почти весь Хорасан.

Узбеки, или загатайцы, почти сто лет назад вели крупные войны против Кандагара. В те времена тамошний правитель провинился перед великим Моголом.

Самарканд или его окрестности являются родиной великого Тамерлана, которого русские называли Темираксак и не иначе как железноногий: так как у него была повреждена одна нога. Это был великий Тамерлан, который победил турецкого царя Баязета, освободил Грецию и путём женитьбы и завоеваний стал правителем Великой Тартарии, заняв великий город Кинсай ¹.

О Самарканде Альхазен говорит, что он расположен на красивой реке, огибающей его, и что он является самым крупным торговым городом той местности. Тот же автор сообщает, каким образом этот Тамерлан, правитель Самарканда, стал однажды правителем всей Великой Тартарии. Как китайское государство подверглось нападению со стороны Великого [16] тартарского хана, тестя Тамерлана. Множество территорий внутри пределов Великой стены, которая отделяла Сину от Тартарии, китайцев от тартарских орд, земель и пастбищ, было опустошено и разграблено. Первоначально Тамерлан стал правителем Великой Тартарии, взяв в жёны дочь тогдашнего князя, а затем вступил в войну против Сины за обладание титулом Великого тартарского хана, или князя. В те времена парфяне, или загатайцы, привыкали к проживанию в городах, другие же тартары состояли в ордах или других военных объединениях. Это разделение между тартарами, или мугалами, и частью подданных самаркандского государства выравнивается в связи с возвышением Тамерлана до высот тартарской короны.

Тартары, или мугалы, в течение длительного времени владели китайскими территориями Ляотун и Пекин, пока китайцы вновь не начали войну и не восстановили прежнее положение, после того как Тамерлан, после своего возвышения и смерти тестя, смог своей разумной политикой завершить этот конфликт.

Тамерлан вёл смелые действия против китайцев, которых он стремился подчинить, но это не всегда приносило успех, несмотря на то, что довольно много китайцев присоединялись к нему и клялись в верности перед великим правителем. Пекин в течение сорока лет находился под властью тартар. Пехота войск Тамерлана в большинстве своём состояла из парфян, или загатайцев, а конница из мугалов и калмаков.

Кумиры и их храмы были разрушены или закрыты по приказу Тамерлана в подвластной ему Сине, и Катае (другое название Тайчим, то есть «Царство великого очищения», или же ещё Тулимпакорум, что значит «Серединное царство»). Он приказал молиться одному единственному богу, по своему образу. В этой войне и во всех других, которые вёл Тамерлан, на службе у него было много христиан, при этом прежде всего упоминается некий Аксалла, один из военачальников, по происхождению генуэзец, имевший высокий авторитет при дворе. Христианам дозволялось свободно проводить богослужения. Управление Синой было поручено Аксалле, от чего он отказался и при этом сохранил твёрдое место при дворе.

Иезуит Мартин отыскал у китайских историков утверждение, что Тамерлан никогда не был в Сине. Противоположное утверждение представляется более достоверным, так как араб Альхазен и другие сами участвовали в войне, о чём выразительно повествуют. Однако представляется, что китайцы умалчивают об этом, так как давно известно, что они не очень любят делать героев из чужестранцев. Кроме того, эта война благодаря ему, который во имя своего дяди и тестя, тартарского хана, [17] первоначально вёл войну в северных регионах, закончилась она разгромом китайского императора Таймина.

Когда Тамерлан победил турецкого царя Баязета, он хотел привести в Самарканд большое количество пленников с тем, чтобы расширить город и дополнить его население.

После завоевания Египта и Сирии Тамерлан посетил Гроб Господень в Иерусалиме, совершил богослужение и решил по возвращению в Самарканд воздвигнуть храм господу Иисусу. Тем временем была завоевана Персия, которая распалась на множество княжеств и была поделена между христианами и магометанами. Свобода религиозного выражения сохранялась и далее, что свидетельствовало об его уважительном отношении к религии.

После смерти своего дяди, великого хана тартар и мугалов, Тамерлан стал повелителем многих государств поделенного мира. Он поставил своего сына повелителем восточных территорий, которые составляли большую часть Великой Тартарии, так утверждает Аксалла, военачальник христиан. (Его можно называть великим ханом мугалов, так как он владел абсолютным большинством территорий, где проживали мугалы, а также великим ханом тартар, так как он владел территорией древней Тартарии, которая к югу простиралась вплоть до Индии). Затем он завоевывает Кинсай и все земли вдоль Камбалу, или Хан-палу, что значит по-тартарски «Царский двор», вплоть до моря, протяжённостью четыреста миль с более чем сотней городов, не считая деревень; так утверждает Альхазен. Не удивительно, что в Сине и в Мугалии были найдены многочисленные древние свидетельства христианской веры. Аксалла был предводителем христиан, а, как известно, под командованием Тамерлана находилось много христиан. Он не всем дал свободу, но приказал, чтобы проводились богослужения господу Иисусу Христу как сыну божьему — так утверждает магометанский писатель Альхазен.

Город Камбалу, по некоторым утверждениям, сегодня называется Пекином, а Кинсай должен находится в другом месте в Мугалии, за пределами стены или в Ниухе. Мюллер утверждает, что Камбалу находился за пределами стены в Тартарии. Возможно, что он находился в пределах Великой китайской стены, где-то в северных регионах, но в течение какого-то определённого времени он находился под властью Тартарии, или Мугалии. По описаниям Альхазена, это был город со сторожевыми башнями и каналами, через которые были переброшены мосты, а также отличался ещё целым рядом особенностей, которые были свойственны городам Сины. [18]

Местность Самарканд (по названию которой был именован и город) называется Загатай по имени брата Кублая, который был великим ханом, и ещё до Тамерлана она называлась Захатай, или Чагатай. Он был правителем Туркестана, который в те времена был частью Узбека.

Река Зар протекает примерно на расстоянии в одну милю от города Самарканда. Ещё через восемь миль вдоль дороги на Балх стремительно несёт свои воды Хесек.

Здесь очень плодородные земли, и урожай великолепных плодов созревает раньше, чем где-либо в Маваранахре, По своему положению город располагается на равнине, а потому подвержен эпидемиям. Эта область издавна была поделена на разные местности и города.

Город Самарканд, как сообщает арабский писатель Ахмет, сын Арабсии, располагался у реки Сихон, что противоречит сведениям французского переводчика Ваттье, утверждавшего, что это место находилось в междуречье Окса и Яксарта. Биргиндиус сообщал, что Самарканд является самым знаменитым городом местности Маваранахр, построенный Кейкаусом, сыном Кобадкея, а стены вокруг города были возведены Александром Великим.

В 840 году после бегства Магомета в Самарканде правил некий Газамолдин, сын Сабдолмелика, так пишет Ахмет, сын Арабсии, арабский писатель, в своей третьей книге. Город Самарканд был осаждён и завоеван Катибай Эбу Мустемом под предводительством арабского калифа Альвазида, который там разместил тюрков Согда и Шаша, а также жителей Форгана, которые в течение четырёх месяцев несли службу в его собственном войске.

У самой крайней из стен Самарканда, самого знаменитого города узбекской земли, как утверждает некий арабский писатель, он якобы видел маленький городок, называемый Дамас, который был построен Тамерланом. В его времена под старыми стенами Самарканда находили монеты из различного металла, драхмы и другие деньги, на которых можно было видеть древние надписи, которые были переведены Ваттье с арабского языка. Вокруг Самарканда Тамерлан велел построить дворцы, которые он называл именами самых известных городов, завоеванных им.

Местность, которую китайцы называли Самахания, находилась на западе тартарского княжества Танин, или Тану. Мартин отождествлял её с местностью Самарканда, которая была частью долины Согд. По мнению последнего, Самархания примыкала к юго-восточной части мощного китайского города [19] Сохеу к западу от гор Имаус. В этой местности, как утверждают китайцы, располагались великолепные города, дома и прекрасные дворцы. Царь, одетый во все белое, рассматривает посуду из золота и серебра и другую домашнюю утварь и прикасается к кушаньям пальцами, а не палочками для еды. По праву, продолжает Мартин, можно поверить, что эта местность находилась где-то недалеко от Каспийского моря и называлась Бактерианской Александрией (основателем которой был Александр Великий в Бактрии).

Из этой местности происходят тартары рода синши, о которых свидетельствует венетианец Маркус Павл; те самые тартары, которые штурмовали китайское государство. Некий Мохаммед Ибн Локман снова восстановил ворота города Самарканда после того, как они пришли в упадок.

Улицы города были вымощены камнями. В центральной части между предместьем и внутренней стеной города Самарканда были в прошлом и сохранились до сих пор прекрасные дома и дворцы, благодаря чему город, по словам одного арабского писателя по имени Хусейн, по своей красоте и славе достоин восхищения: «Самарканд сравним с небом. Его дворцы — это звёзды, его река — Млечный путь, обрамляющий их. Его стены, образующие окружность, сравнимы с солнцем». Некий иной арабский писатель вторит вышеназванному и воздаёт свою хвалу городу.

Великий Самарканд, «украшение Хорасана, по праву называемый раем на земле, возносит свои башни высоко в небо, откуда можно наблюдать великолепные панорамы». Самарканд — город, обсаженный тенистыми деревьями, которые стоят стеной. Этот город выделяется не только на фоне других городов Маваранахра, он пользуется большой славой и среди прочих городов Азии, а по притягательности и внешней красоте с ним вряд ли сравнится иной город всех этих мест. И если говорится вообще о долине Согда, или Самарканда, частью которой является местность Самарканд, или Согдиана, главным городом которой является Самарканд, то это можно было бы сравнить с четырьмя самыми очаровательными местностями Азии, такими, как Темпе. (Темпе — так называлась знаменитая местность в Фессалии, а также в Беотии).

Однако вторжение тартарского властителя Чингисхана лишило город Самарканд во многом его былого великолепного блеска и пышности. Это, по крайней мере, отмечает Арабсия в своих описаниях жизни Тамерлана, уверяя, что он, якобы, мог всё это видеть своими глазами.

Тем не менее и во времена Тамерлана Самарканд продолжал процветать и с ним не мог сравниться ни один город Турана, [20] или Маваранахра, и Ирана, это другое название Персии. Однако самого большого благополучия город достигает при Улугбейге, правителе Самарканда и Маваранахра, потомке Тамерлана. Вся Согдиана, или территория вокруг Самарканда, была поделена на двенадцать пашен и прилежащих деревень, или мест, которые по-арабски назывались «раситик»: шесть из них находились на северной стороне реки Согд и шесть — на южной стороне, а между ними было расстояние в половину дня или день пути.

Вокруг города Самарканда были увеселительные дворы под названием Каугул. Восточная часть города называлась Абрахмет. Там протекала река, называемая по-тартарски «Карасу», что значит «Чёрная вода», так как «кара» — по-тартарски значит чёрный, а су — вода.

Примерно в 1220 году султан Магомед, или Котбоддин-Мохаммед-Аладдин, сын Токуша, был правителем Бухары и Самарканда. В 1215 году он покорил город Газну, а ещё раньше он завоевал большую часть Хорасана и княжество Бамьян.

Самарканд находится, как сообщает Абдульфеда из Эбн Хаукала, на южной стороне реки Согд, которая, согласно Птолемею, берёт своё начало в Согдийских горах. Абдульфеда, кроме того, называет Самарканд одним из самых значительных городов Маваранахра: и он даже намного превосходит, по его словам, все города этого региона. Поэтому и Тамерлан собирался устроить здесь свой трон.

В последнее время стали сомневаться, например, Арриан, является ли город Самарканд тем самым городом, который древние греки и латиняне называли Маракандой, где находился двор правителя Согдианы. По всей видимости, Мараканда находилась, по крайней мере по утверждению Птолемея, среди городов Бактрианы по течению реки Окс, которая теперь называется Гихун и отделяет Бактриану от Согдианы (Гоол).

Бесспорно, как утверждает Якути в своих трудах, что Самарканд считался творением рук Александра Великого, так как всё же Мараканда была завоевана им и, по утверждению Страбона, была разрушена среди прочих городов Согдианы. Говорят, что Александр основал в Бактриане и Согдиане восемь городов, а ещё несколько разрушил, среди которых были Кариата в Бактриане и Мараканда в Согдиане: это же касается и города Кира, последнего из городов, основанных царём Киром, который Арриан называет Кирополь, что значит «Город Кира». Таким образом, часто утверждается, что для завоевания целого государства необходимо было разрушить один город, а для укрепления государства снова восстановить его и заново отстроить. [21] По словам Страбона, этот город мог быть одним из городов, которые Александр построил в Согдиане, поэтому вполне возможно, что речь идёт о старом названии разрушенной столицы. В связи с этим по описаниям Страбона нельзя себе очень чётко представить, разрушил ли Александр Мараканду ² или же основал (Варнер, Абулферай).

По утверждениям одного арабского писателя по имени Хефтелим, Самарканд построил Кайкавес, сын Кабада, а Александр обнёс город большой стеной и увеличил его, но не построил, как утверждают другие.

Когда некий Керскасеб прибыл в разрушенный город Самарканд, то он восстановил его, и этот город стал называться Керскасеб. Туба, правитель счастливой Аравии по прозвищу Скемер, разрушил во время своего похода на Маваранахр этот город, почему он и называется Скемеркенд, что должно означать примерно «разрушение Скемера». Таким образом, многие считают, что Самарканд — это арабское слово. Али Телеби считает, что Самарканд возник на месте большой деревни.

Примерно в 681 г от рождения Христа, во времена халифа Елида, сына Муавиаса, правили в Самарканде магометане по желанию короля всего мира на деньги из его казны (Эльма).

Ко времени арабского халифа Велида, сына Абдолмелика, в 713 г. правил здесь Катибас, сын Муслимана, после занятия города Бухары и после победы над тюрками и жителями Согда, Шаля и Фергана он передвинул свои войска к городу Самарканду и занял его без сопротивления, а по договору, как утверждает Катибас. По мнению другого писателя, Хебибелсигера, Катибас занял город после пятимесячной осады, затем построил церковь и сжёг в ней всех идолов, которых смог найти в городе. По словам арабского писателя Эльмасина, Катибас после заключения мира с правителем Ховарезмии построил в Ховарезмии храм и сжёг в нём все иконы и образы, поскольку до прихода последователей Магомета все жители этого региона были ещё язычниками.

Бабери пишет, что во времена Отсмана, сына второго арабского халифа после Магомета, в 640 г. жители Самарканда были обращены в магометанство и стали магометанами, что не согласуется с утверждением Эльмасина, согласно которому лишь во времена арабского халифа Велида правитель Самарканда заключил мир с магометанами.

В 1220 г. Чингисхан со своим войском подошёл к Самарканду, где у султана Магомеда, сына Джелалодуда, правителя Маваранахра, было десять тысяч всадников, чтобы завоевать этот город. [22]

Около реки Даргаман на долготе 112 градусов и на широте 39 градусов 15 минуту подножья горы Паропонис, согласно Курциусу, находилась когда-то столица Мараканда, вблизи которой в одном из сражений был поражён стрелой в ногу Александр Великий, которому пришлось здесь остановиться. Тогда этот город и был назван Самарканд, или Самарханд. Загатайская река Хесел протекает вблизи Саханда, беря своё начало из Туркестанских гор и впадает в Каспийское море. Здесь же находятся большие пустыни самаркандской местности, называемой иначе Загатай. Из мест, которые на картах обозначены как Тартарские казаки, происходят многие тартарские разбойники.

Считают, что очень давно брат одного из загатайских правителей, или князей, принял христианскую веру и долго еще там находили останки христиан. В дальнейшем и жители, и их правители были магометанами. В Самарканде жил один из великих магометанских священников, или патриарх Самарканда.

По сведениям арабского писателя Альхазена, Тамерлан был очень набожным человеком и очень любил присутствовать на богослужениях, особенно на христианских. Он терпимо относился к другим религиям и считал, что во всяких богослужениях почитание всемогущего бога делает людей духовно богатыми. По сведениям названного писателя, его государство простиралось по горной местности Имаус до самого моря. В городе Кинсай нашла свой покой его супруга. В горной местности Алты, или Алтай, а, возможно, Алтын, с большими почестями похоронил Тамерлан своего тестя — Великого хана Кублая, еще называемого Манги.

Думается, что это правда, что город Кинсай находится недалеко от моря, где, по словам названного арабского писателя, проходила жизнь Тамерлана, что «он основал город и был правителем Кинсая и территорий вблизи моря ещё до Камбалу», как и ещё более трёхсот городов и неисчислимого множества деревень. Какие это города, те ли, что находятся на севере Сины или же в Тартарии, за пределами Китайской стены, точно сказать невозможно, но, как утверждает тот же писатель, они находились в сердце Восточной Тартарии.

В другом месте указывается, что «Тамерлан посетил все приморские города вокруг Кинсая», но нигде прямо не указывается, что этот город находится недалеко от моря. По всей видимости этот город Камбалу находился в глубине территории, но не в северной части Сины. Здесь, возможно, находился город Ниухе, или великая земля мугалов, где и сейчас ещё находят груды развалин крупных городов и некоторые места, где тартары большей частью жили в поле в шатрах и в хижинах. Не может так быть, [23] что в Тартарии было заложено столь много городов, а спустя несколько веков всё так изменилось, что почти невозможно найти остатки нескольких сотен городов, если они были, хотя некоторые руины всё-таки находят. Кроме того, необходимо учитывать постоянные изменения названий тех мест, что теперь приводит к неуверенности в точности тех или иных названий.

У народов, населявших горные районы Кавказа, недалеко от горы Имаус, как уверяют древние писатели, был обычай ликовать над мёртвым, поскольку он теперь был освобождён от многих трудностей, и плакать над новорождённым, поскольку над его головой висели многие трудности, которые предстоит преодолеть в будущем. Виновные у скифов, утверждает Страбон, никогда не карались смертью, а отправлялись в изгнание. Другие же, напротив, как, например дербиры, за малейший проступок просто душили. Всё, что шло со стороны женщин, они не почитали и жертвовали этим. Мужчин, перешагнувших семидесятилетний возраст, они умерщвляли с помощью верёвки, а ближайшие родственники использовали их мясо в пищу. Старых женщин они также душили, но их трупы они закапывали. Женщин клали на повозки, которыми они пользовались.

Тапиты: мужчины носили чёрные одежды и имели длинные волосы, а женщины — короткие волосы и белые одежды. Самый сильный среди них пользовался почтением и вступал в брак с кем хотел. Каспы умерщвляли всех превысивших семидесятилетний возраст с помощью голода. Они помещали таких в одно место и следили за выходом издалека. Трупы, которые съедали птицы, они почитали счастливыми, а если это были дикие звери — то несчастными. Так пишет Страбон. В 648 г. султан Узбека, или Загатая, изгоняется собственным сыном из государства и скрывается от преследования в Персии у шаха Абаса.

Хоть эти узбеки, или загатайцы, являются магометанами, но персы их скорее презирают, поскольку они употребляют в пищу конину, что ни в коей мере не согласуется с законом Магомета. И хотя во времена Тамерлана они абсолютно все стали магометанами, тем не менее, во многом они отступали от традиционного закона Магомета, что следует из описания жизни Тамерлана Ахметом, сыном Арабсии.

Тамерлан поделил завоеванные территории, и прежде всего самих тартар, между различными правителями, распределил их (тартар) по регионам вдали от родных мест. Многих жителей Даста, или Мугалии, он послал в Каскар, других в сегодняшнюю Моголию, ещё других к гетам (которые проживали во времена древних скифов недалеко от Каспийского моря) в [24] Индию. Так описывает эти переделы Ахмет, сын Арабсии. Таким образом, эти народы после смерти Тамерлана оказались оторванными от Самаркандского, или Тартарского, государства, и взяли свою судьбу в собственные руки. Тамерлан направлял все свои усилия на организацию управления территориями, которые он завоевал, по законам, установленным Чингисханом.

Иосиф Барбарус утверждает, что в Загатае находится очень большой и мощный город, называемый Саммархантом, куда прибывают путешественники из Китая, Чимо и Мачимо, и где делают фарфор и производят много шёлка. Там идёт большая торговля, и этот город когда-то находился под властью сыновей Гиарда. Шильдберг считает, что Самарканд находится на расстоянии семидесяти дней пути от Китая и между ними находится огромная пустыня. Китай начинается в районе страны моголов, которая, в свою очередь, имеет размеры, равные шести или семи месяцам пути вокруг неё. Так пишет Ахмет, сын Арабсии. (Смотри Мюллер и Хорн).

Тамерлан во время своего первого восстания грабил местности Хоразмии: под этим словом понимались и территории Загатая, и, главным образом, пределы Сегестана, располагавшиеся по течению реки Яксарт.

Тамерлан был ранен стрелой во время осады Хорасана и стал хромать. И некий Баязид, или Баязет, турецкий правитель, назвал его хромоногим и, насмехаясь, сказал: «Кажется, что мир не представляет никакой ценности для бога, ибо он поделил его между хромым и слепым», поскольку Тамерлан хромал, а у Баязета был только один глаз.

Как для Тамерлана, так и для его наследников самым большим неприятелем было государство индийских моголов и раджа, или князь, Нарсинг, чьи владения соседствовали с моголами Тамерлана и его наследников, будучи разделенными одним из ответвлений реки Ганг. После смерти этого раджи все могольские пределы были поделены между его предводителями и, таким образом, из его государства возникли Галконда, Брампур, Визапур и Дултабар.

Говорят, что великий Тамерлан содержал в городе Самарканде знаменитый университет, где очень высокого уровня достигла астрономия. Он делал всё, чтобы самые известные мастера приезжали сюда, особенно он старался украсить город и сделать его привлекательным. Очень много сделали искусные китайские мастера из городов Пекина и Квантуна. Утверждают, что, кроме того, в городе процветали философия, мистика, или тайные магометанские религиозные учения, и медицина, основанные на учении Аристотеля, существовал собственный [25] язык, изучавшийся издавна. Также и тартары издавна были искусны в религиозных учениях. Очень высокого уровня развития достигла химия, или искусство расщепления.

Маркус Павл из Венетии в своей девяносто третьей главе говорит о Самарканде, что это большой и красивый город, подчинённый племяннику Великого хана. В те времена там проживали христиане и заразины, или магометане. Хоть город и не был перенаселён, как в стародавние времена, здесь находился ещё мраморный дворец, шла оживленная торговля шёлком и драгоценными камнями, и издавна через город проходили торговые пути из Сины и Индии.

Тавернье в своём описании Индии говорит, что у Великого Могола был трон, украшенный драгоценными камнями стоимостью в 160 миллионов 500 тысяч французских гульденов. Тамерлан был основателем, а шах Жехан завершил это начинание.

Гоол утверждает, что Тамерлан умер во время похода в Китай, в городе, называемом Анзар, в 1404 году: не то, чтобы он хотел напасть на Китай, сколько из-за Аладада, предводителя хатаев, и чтобы покорить проживавших в том же регионе мугалов, поскольку он, благодаря поддержке народа, почувствовал себя слишком сильным. Некоторые также утверждают (как уже было сказано выше), что точно неизвестно, имел ли Тамерлан в Китае какие-либо владения: Мюллер считает, что это не совсем ясно, обладал ли он властью в Китае, и невозможно точно знать, что Китай, с которым он соприкасался, находился за пределами Китайской стены или же, по крайней мере, частично, и в пределах стены, например, северные территории. Во всяком случае араб Хадес (хотя и довольно неопределённо) утверждает, что Каскар находится где-то между Китаем и государством, или городом, Балахшан, выше истоков рек Окс и Яксарт: и эти местности, говорит он, находятся к югу или юго-западу от Каскара и нельзя считать и принимать Китай за всю Сину. Он говорит, что греческие писатели также склоняются к тому, чтобы считать Китаем территории за пределами Китайской стены, как это делает он в своих описаниях Китая. С большой уверенностью можно утверждать, что вместе с мугалами и всеми северными тартарами территории, где они проживали, известные под названием Китай, были составной частью Сины и считались старым Китаем. У некоторых было более широкое представление о Китае с включением территорий в Азии, которые подчинили себе тартарские ханы, как это следует из описаний Хайтона. И прежде всего называется имя Манго-хана, который был крещён. Из этих описаний следует, что город Алеппо был завоеван христианскими тартарами, [26] также и Дамаск. Об этом можно судить и по договору между ними и армянскими царями, лучшими во всём христианском мире. Хайтон сообщает о том, что царь Армении, племянник писателя, уступил государство и ушёл в монастырь, а также о том, как когда-то тартары под Дамаском из-за воды потерпели большие убытки; о богослужении у тартар, войне, обычаях, могуществе их правителей, об их подвигах и т. д.

Самарканд, Хорасан, Табристан, Синдия, Бухара и Саида имели когда-то раньше собственных правителей, а в другие времена находились под властью Персидского государства.

Улугбейг был правителем местности Гурган во времена, когда был жив его отец. Он владел в течение сорока лет Самаркандом и всей местностью Маваранахр. В 1437 году он начал создание широко известной астрономической таблицы. Он очень почитал науки и сам был искусен во всех искусствах и науках. В городе Самарканде он основал высшую школу: огромное здание, очень красивое, стоящее в одном ряду с достойнейшими сооружениями мира. Более ста учёных мужей нашли здесь материальную и духовную поддержку. Более всего здесь были представлены математики и богословы. Этот Улугбейг обладал такой хорошей памятью, что когда была утеряна охотничья книга с записями обо всех его охотничьих трофеях, то он смог по памяти восстановить наименования всех добытых диких животных, и даже по дням. Позже, когда вновь нашли утерянную книгу, оказалось, что он не допустил ни одной ошибки. Улугбейг составил в Самарканде астрономические таблицы, по которым можно определить положение Самарканда относительно Персии по реке Окс на долготе 98 градусов 20 минут и широте 40 градусов, так утверждает Наср Туза; однако по сведениям самого Улугбейга, на долготе 99 градусов 16 минут и широте 39 градусов и 39 минут. Когда Улугбейг стал составлять астрономические таблицы, один астроном сделал такой огромный квадрат, что радиус круга, помещавшегося в квадрате, был по величине сравним с высотой церкви Св. Софии в Константинополе. Он же написал историю загатайских и туркестанских князей-правителей.

Жителей Самараканда, как и всех узбеков, называли есель-басами, что значит зелёные шапки, или зелёные шляпы, так как издавна они носили шапки такого цвета. Также и город некоторые называли Хери. И благодаря Тамерлану, одержавшему великие победы, до конца дней его царский двор и трон пребывали в покое, как и вся страна, простиравшаяся, как утверждают некоторые, до Камбалу. Он владел огромными территориями Великой Тартарии, Малой Азии, Сирией, Египтом, Аравией, [27] городом Кафа и районом реки Танаис. Имя Тамерлана наводило страх на все страны. Короли Польши и Венгрии заключили с ним договор о мире. Великий герцог Литвы Витело, брат Владислава, короля Польши, выступил против него, имея сто тысяч воинов, но был побит трёхсоттысячной армией одного из наместников Тамерлана. Когда Тамерлан собрался совершить поход в Европу и уже подошёл к Смирне, он получил известие о том, что один из великих правителей Индии самовольно расширил свои владения до Индийского моря и острова Тапробане, или Сейлона, тогда Тамерлан вторгся в его страну, что заставило того князя-правителя отступиться от своих притязаний и заключить мир с Тамерланом.

Самый старший из его четырёх сыновей унаследовал этот регион, но он находился в постоянной вражде с другими братьями. Паянгур, его младший сын, после смерти старшего брата стал правителем и устроил свой трон в Таурисе, в то время как Узумкассан, убив Гиауза, объявил себя правителем Персии. Остатки государства Тамерлана были поделены между разными князьями, котрые объявили себя правителями и, как сообщают писатели, его наследники господствовали в Маваранахре и Узбеке до 1500 года.

Желающие познакомиться с жизнью и делами Великого Тамерлана могут обратиться к труду Dissertationes Academicae Genuci Bacleri (Академические исследования Дженучи Баклери), опубликованному в Страсбурге, а также сделать это с помощью книги Ахмета, сына Арабсии, изданной профессором Гоолем, а также по трудам Иоанна Шильтбергера из Ментса или по Анналам турецких султанов (Annales Sultanorum Turdcorum), как и по трудам Петра Перондина, опубликованных во Флоренции, Бержерона и многих других писателей, о которых мы здесь не смогли сообщить.

Тартары Загатая являются самыми нравственными из всех тартар, их богатство составляли скот, золото, серебро и другие драгоценности.

Балка, или Балх, также является одним из главных городов в узбекской Тартарии, и эта местность называлась когда-то Парфией, как свидетельствует об этом Гарсиа де Сильва Фигероа, который в качестве посла Испании некоторое время находился в Персии.

Питер делла Валле сообщает, что во времена его пребывания в Персии там же находился посол узбекского двора, от которого он узнал, что правитель узбеков Иман-Кули, что означает слуга первосвященника, в 1620 году держал свой двор в Бухаре, а города Балх и Самарканд находились под его властью, однако не [28] вся территория Загатая. Там были большие реки, впадавшие в Каспийское море, и страна эта, по его мнению, была Согдианой и являлась частью Скифии. Возможно, что Бухария — это древняя Бактрия, по названию реки Бактр; по крайней мере, Гоол и Фигероа принимают Балх за Бактрию. Они сообщают, что в этой стране известно огнестрельное оружие, но оно малоупотребительно, в сражениях по-прежнему предпочтение отдаётся луку и стрелам. Делла Валле сообщает об этом народе следующее: среди тартар узбеками называются только те, которые проживают в пределах Балха, Бухары и Самарканда, правителями которых являются два князя, два брата, между которыми произошло разделение: двор одного из них находился в Балхе, а звали его Недир-Мухаммед-хан. А другой брат по имени Иман-Кули-хан правил в Бухаре, Самарканде, Тосекенде, Дигнае и некоторых других местностях. Он был правителем всех территорий, которые древние греки и латиняне называли Согдианой, Бактрианой и, возможно, Гирканией (ныне Забестан), а современные писатели называют Маваранахр, а также Туркестан. Гиагата, сообщает он, это страна Согдиана и на персидских географических картах обозначена под именем «Согд».

Чингисхан (сообщает делла Валле далее) поделил своё государство ещё до своей смерти. Гиагатай, называемый другими Абулфараем, Иогатаем, второй сын, получил в наследство страну Самарканд, или Согдиану, ныне Согд, и некоторые другие близлежащие территории. Все это названо его именем Гиагатай, и все народы, попавшие под его власть, стали называться гиагатаями, как и древние скифы, получившие, согласно Диодору, своё наименование по имени князя страны, где они проживали. Он называет узбеков урожденными местности Хорасан.

Река Гихун, или Гихон, древнее название Окса, протекает по стране узбеков и впадает в Каспийское море на его восточной стороне. Однако Гихун — это на персидском языке означает просто «река» и этим словом называется одна из четырёх рек, протекающих в раю. В Индии и в странах Великого Могола персидский язык более употребителен, чем индийский, и в этом нет ничего удивительного, ибо большинство могольских князей происходят из Тартарии и Самарканда, где персидский язык является общеупотребительным языком, этого же они стараются придерживаться и в Индии.

На северной стороне Каспийского моря, пишет делла Валле, русские граничат с тартарами, вернее, с одним из ответвлений тартар, которых называют узбеками, что, если я не ошибаюсь, значит «свободные хозяева». Узбеки проживают на территориях восточнее Каспийского моря, где они владеют огромными [29] пространствами. В восточном направлении они простираются до территорий тартар Китая, а на юг — вплоть до Индии. Среди самых известных мест здесь это, конечно, Самарканд, столица Тамерлана. На юго-западе находятся Балх и Бухара, ближе к морю, то есть к Каспийскому морю, где проживал один из самых известных ханов (который в 1612 году вёл войну против царя Персии).

Между узбеками и жителями Гиагатая, которые населяют Внутреннюю Скифию, и, вне всякого сомнения, Согдиану, Бактриану и страну Эстерабад (находящуюся на восточном берегу Каспийского моря), простираются дикие необжитые территории, издавна являющиеся местами проживания туркменов.

Представляется, что делла Валле делает различие между узбеками и гиагатаями, или загатаями. То же самое можно сказать и о Гарсиа де Силва Фигероа, который различает узбеков и хатаев, или гиагатаев, о чём он уже ранее писал. Тартары, узбеки и сакатаи, или хакатаи, или гиагатаи, насколько я понимаю, проживают в местностях вокруг Самарканда и Бухары и называются по имени Иогатая, или Гиагатая, или Цагатая, второго сына Чингисхана.

Однако, когда позже Щербек, или Узбек-хан, сын Абула Хаиринзбека, отнял Маваранахр, Хорасан и другие территории у наследников Тамерлана, то эти территории и пределы Гиагатая, или Загатая, были названы по имени этого Узбека — как об этом сообщают более поздние писатели, поскольку ни один из арабских писателей не использует имена Гиагатай, или Загатай, а Узбек в качестве названия территорий.

Гарсиа де Силва Фигероа называет правителя узбекских тартар, который правил в 1620 году в Балхе, Меликар-ханом. Его в те времена взял в осаду в Балхе царь Персии шах Абас. Другого он называет Нурум-ханом и считает его правителем хакатаев, которые, по его сведениям, являются древними согдийцами.

Этот правитель Нурум-хан, будучи изгнанным восстанием подданных, желавших иметь другого правителя и не подчинявшихся более ему, попытался найти поддержку у царя Абаса, который в то время правил в Персии и именно в то время держал Меликар-хана в осаде в Балхе. Шах Абас, тронутый вниманием со стороны Нурум-хана, дал ему в правление часть территории Хорасана, чтобы тот мог в другом месте восстановить своё достоинство. Однако вместо того, чтобы воспользоваться предоставленной ему возможностью, он решил стать хозяином всей территории, за что, в конце концов, он был вместе с супругой и детьми пленен правителем Персии в окрестностях города Скирас и спустя несколько лет умер, как и двое его сыновей, один [30] из которых, самый младший, по имени Бадьязаман, родившийся за несколько месяцев до его смерти. Мать держала его при себе как самое последнее утешение своей жизни. Этот мальчик показал в 1617 году, когда ему исполнилось 12 лет, большую склонность к христианству, как утверждает посланник короля Испании Фигероа, находившийся в тот период в Персии.

В Узбеке, а особенно в окрестностях Бухары росли сливы с превосходными вкусовыми качествами, пользовавшиеся большим спросом в Персии в виде сухофрукта.

Бернье в своих путевых заметках сообщает, что некий Ауренгзеб, правитель Индии, или Индостана, иначе именуемый Великим Моголом, завершил войну против своих братьев и правил один, и, когда ханы Самарканда и Балха направили к нему в Дели послов, чтобы совершить обряд благословения в отношении его врагов, оказалось, что Самаркандом и Балхом правили разные князья. Послы привезли с собой очень много богатых подарков с тем, чтобы попытаться отвратить возможные с его стороны притязания на Самарканд и Балх, так как ещё будучи принцем, он собирался подчинить себе Балх. Ханам необходимо было уживаться между собой, а также держаться на расстоянии от Ауренгзеба. Послы пришли на аудиенцию, которую вышеназванный писатель, по его словам, видел своими глазами. Они приветствовали Могола издалека по индийскому обычаю, а не по обычаю своей страны, трижды прикладывая руку к голове и много раз преклоняясь к земле, постепенно приближаясь к Ауренгзебу, и передали ему послания, которые принял и огласил Омрах, один из придворных. Им была оказана почесть в виде преподнесения дорогих одежд, тюрбанов и поясов. Подарок, который принесли гости, был лазули, или изысканный драгоценный камень лазурит, а также несколько длинношерстных верблюдов впридачу; и ещё нескольких прекрасных лошадей, хотя тартарские лошади, скорее, хорошие, чем красивые, не считая ещё нескольких верблюдов груженых свежими фруктами — яблоками, грушами, различных сортов фисташками, которые сохраняют свою свежесть в течение всей зимы, а также сухофруктами — сливами, абрикосами, изюмом без косточек и ещё множеством других сортов крупного чёрного и белого изюма. Ауренгзеб выразил свою благодарность и удовлетворение, поинтересовался положением дел в высшей школе Самарканда и отметил плодородие земель, где всё это произрастает.

Эти посланники в продолжение четырёх месяцев находились в Дели и предпринимали всякие усилия поскорее быть отпущенными домой, поскольку они якобы никак не могли привыкнуть к индийской жаре, более того, им требовалось [31] качественное питание, а обслуживающий их персонал не отличался особой благочестивостью. Деньги, которые были отпущены на содержание гостей, они оставляли себе, а для питания предлагали блюда не самого лучшего качества. Когда же гости, наконец, отбыли, то они были одарены прекрасными дарами. Они были в полном неведении и практически ничего не знали о событиях в мире. Питались они кониной, во время еды были немногословными, о существовании ложек они не знали, брали еду руками. Они похвалялись тем, что никто лучше их не мог стрелять из лука, а кроме того, их стрелы и луки были намного прочнее индийских. Они утверждали, что могут насквозь прострелить лошадь стрелой, а кроме того, уверяли, что их женщины обладают мужской силой и наравне с мужчинами с колчаном стрел через плечо, верхом на коне идут на войну или на охоту Они рассказывали об одном случае, как одна из девушек в одиночку поразила из лука двадцать индийцев, и её стрелы летели намного дальше, чем стрелы индийцев.

Говорят, что ежегодно из пределов Узбека в Индостан, или страну Моголов, для продажи поставлялось более двадцати тысяч лошадей, а также всевозможные фрукты, в том числе из Балха и Бохары.

Бернье в своих путевых заметках утверждает далее, что шах Джан был королём, или правителем, Индии, Индостана, и Великим Моголом — во времена последнего переворота в том государстве, и был там сын Джехана Гуйре, сын сына Экбара, а также фаворит Гумайона, отца Экбара, и другие его предки; он был десятым отпрыском Тимурлана, как говорят, хромого князя, именуемого иначе Тамерланом, покорившего в 1401 году Индостанское государство, находящееся до сегодняшнего дня под властью этих чужеземцев. (В описании этих князей использованы также мои собственные заметки). То, что он был магометанином, так в те времена, будь то тартар, турок или перс, в той стране все должны были быть таковыми. Говорят, что в Индостане были найдены князья, ведущие свой род вплоть до царя Пора, что следует из путевых заметок Бернье, и этот род он называет ралия.

В узбекской Тартарии, по некоторым описаниям, растут кусты серого хлопка, из которых выжимают сок и затем в него добавляют табак, затем пьют и обретают такую огромную силу, которой хватает на все двадцать четыре часа в сутки неистовой деятельности. Когда же человек вновь успокаивается, то в течение некоторого времени он испытывает радость и счастье, а также духовное наслаждение.

Во времена Бернье в Персии произошёл случай, когда [32] некий посланник от Узбека прибыл в Испахан и решил показать своё искусство владения луком. Когда он нагнулся, чтобы достать стрелу, у него с головы упал тюрбан, за что он подвергся насмешкам со стороны присутствовавших при этом персов, так как он оказался с непокрытой головой и дело дошло до отвращения персов к узбекам, проживавшим в Персии, потому что они в большей мере следовали учению турок, а не учению персов и там стали их называть не иначе как рапкези, или еретиками. И когда эти народы вступали в войну друг с другом, то персы имели обычай погружать холсты в кровь узбеков и сохранять их в знак своих заслуг перед богом за уничтожение еретиков, уверенные в том, что после своей смерти с этим полотном они попадут прямо в рай.

Узбекские тартары хорошо известны в городе Месхед, столице персидского Хорасана, с тех пор, как он едва не подвергся нападению с их стороны. Здесь были воздвигнуты сторожевые башни и устроены укрепления в близлежащих горах. Узбеков тогда называли малыми тартарами. Они постоянно приходили грабить на персидские границы; сами легко вооруженные, их кони непривередливы и быстры, они свободно преодолевают быстрым бегом двадцать или тридцать миль, а когда их кони покрываются испариной, то их обливают холодной водой и дают им пищу: если после этого кони едят с аппетитом, это значит, что они выдержали испытание, в знак благодетельства им за это отрезают одно ухо или же часть носа. Царь Персии пытался с помощью даров смягчить этот народ, но напрасно, настолько они были склонны к воровству и разбою. Их кожа была с коричневатым оттенком, внешне некрасивые с маленькими глазами и маленьким носом, похожим на фасолинку, воткнутую в середину лица, почти как у калмаков. Рукава их одежды свисают с рук; тюрбан полукруглый, сверху заостренный и небольшой по размерам.

В 1643 году к Испахану подошёл один узбекский принц. Земля на пути протяженностью полторы мили, по которой он ехал верхом, в его честь была застелена дорогими коврами и тканями, а поверх было рассыпано восемнадцать сотен томанов (каждый томан равен 42 гульденам и 10 стюйверам). Он был позже соответствующим образом награждён так, как это описывает Тавернье.

В 1643 году, говорит он, прибыл узбекский принц лично в Испахан, столицу Персии, чтобы попытаться оказать помощь шаху Абасу, царю Персии, против своих детей, которые хотели с помощью своих поданных поднять восстание и объявить ему войну. Его старший сын первым поднял оружие против него, [33] а после победы в одном из сражений его примеру последовал второй сын. В конце 1642 года этот принц потерпел второе поражение и во время боя стрела повредила ему глаз, и он стал на определённый период неспособным предпринимать что-либо. Когда он снова выздоровел, то пришел, как об этом сказано, в следующем году просить царя Персии, оказать ему помощь, которую он с легкостью получил.

Царь, желая оказать ему подобающую честь в приеме, выслал две тысячи всадников в Кахан, который находился на расстоянии четырёх дней пути от Испахана, а также пять или шесть тысяч пеших воинов на расстояние в два дня пути. Все эти дни различные командующие держали царя в курсе дел. Был сооружён шатер, украшенный новыми коврами, и многократно меняли дюжину лошадей, которых к нему подводили, держа руками, и которые были украшены изысканной сбруей с драгоценными камнями. На расстоянии одной мили от города дорога была застелена различными шёлковыми тканями вплоть до дворца, и царь встретил его там, где начинались шёлковые ткани. И хотя царь был очень молод, он хотел, чтобы его считали могущественным и достойным правителем в мирном владении своим государством и именно к нему обращался бы за помощью правитель, потерявший свой трон. После того, как он встретил принца тартар, он пришпорил своего коня и, приблизившись к коню тартара, убрал одну ногу из стремени, делая попытку сойти с коня, чего он, тем не менее, не сделал. Тартар первым спрыгнул со своего коня, чтобы приветствовать царя, который оказал ему знаки внимания сверх обычного в таких случаях протокола.

Атемат Доулет ³ и другие присутствовавшие на церемонии помогли ему снова сесть на коня, и они оба проследовали по выложенному шёлком пути, при этом царь находился по левую сторону от тартарского принца. Царь оказал ему великодушно существенную поддержку, которая состояла из пятнадцати тысяч лошадей и восьми тысяч пеших воинов, а также ещё сорока тысяч томанов. Тартар в знак благодарности уступил ему один из приграничных районов, а именно тот, откуда чаще всего случались нападения: тем более, что населён он был туркменскими пастухами, которые, главным образом, питались продуктами скотоводства. Так повествует Тавернье.

Рико сообщает, что у магометан существуют различные секты и первой называет хининов. Сторонники этой секты проживали в основном в Узбеке, Тартарии и на другом берегу реки Окс.

Известие о том, что один узбекский принц в 1681 году [34] нанёс визит в Испахан, поступило из посольства Польши, а именно от благородного господина Загорского: «На первом приёме посла Польши, с которым я ⁴ имел честь предпринять долгое путешествие, был правитель Абдуларис-кан ^4а, который правил в течение сорока лет в Бухаре, в Тартарии. Ему было теперь семьдесят восемь лет, и он направлялся в Мекку и ему в Испахане был оказан самый тёплый приём, на который только были способны персы».

Поскольку правитель не имел разрешения выйти из своего дворца в город, он написал царю письмо следующего содержания: «Отец Вашего отца некогда гостеприимно принял моего деда, когда тот был изгнан из своего государства и прибыл просить у него поддержки. Я не менее, чем Вы, Ваше Величество, уверен в том, что Вы такой же великий царь, каким был отец вашего отца. Почему Вы не можете оказать мне такую же честь, которая была когда-то оказана отцу моего отца?». Король Персии был в течение долгого времени недоволен своим великим визирем, который дал ему совет принять тартарского правителя, но всё же приказал ему со всеми придворными выехать для встречи этого Абдуларис-кана на три мили за пределы города и сопроводить его в царский дворец, называемый Коухкана, в пригороде Токехе, откуда он сам проводит его во дворец, который приготовлен для гостя.

Придворные отправились, как было приказано, принять его Тартарское Величество, и Атемет Доулет, или Ахмет Дулет, исполнил поручение царя Персии в полном соответствии с принятым церемониалом.

От дворца Коухкана на протяжении целой мили вдоль пути, по которому должен был проследовать этот тартарский правитель, были рядами расставлены воины со своими барабанами и флейтами, пышно разодетые, не считая также празднично разукрашенных всадников. В конце этого пути были расстелены дорогие ковры из шелка, золота и серебра. Были также подготовлены ткани, которые спустя день после прибытия тартарского князя были преподнесены ему царём Персии, на восемь тысяч томанов. О шествии я не могу ничего сказать, кроме того, что было мало порядка. Можно ещё добавить, что не заметно было практически никаких внешних различий между этим тартарским князем и его окружением.

В течение нескольких дней король Персии держал тартарского князя в ближнем дворце, чтобы тот отдохнул и для того, чтобы посоветоваться со своим звездочётом о том, что хорошего или плохого несёт с собой этот визит. Предсказания оказались благоприятными, и тогда царь со всем своим двором во [35] вторник пятого дня летнего месяца 1681 года в три часа утра, прибыл в названный дворец, и после того как он приветствовал Его Тартарское Величество, они оба сели верхом на коней, причём Тартарский правитель находился по правую руку. Перед ними шествовали четыреста слуг в одеждах, шитых золотом и серебром. Лошади были украшены сбруями, отделанными жемчугом, рубинами и другими драгоценными камнями. Седла были отделаны золотом, ничего краше нельзя себе представить. Всё это было оплачено царём Персии. Князь Абдуларис-кан был одет в скверные полотняные одежды, белые изнутри и снаружи, и восседал он на коне, который внешне не выглядел впечатляюще, однако, как говорили, конь настоящий, стоит много денег: поскольку тартарские кони отличаются не внешней красотой, а быстротой и выносливостью.

Этому тартарскому правителю (который был одет гораздо хуже, чем самые незначительные придворные персидского царя) не собирались, несмотря на его заслуги, воздавать всевозможные почести. Король сопроводил его до ворот дворца, который был приготовлен для него, но не вошел внутрь, а зачитал несколько заранее подготовленных приветствий и, отведав вместе со всеми несколько блюд приветственного завтрака, устроенного перед входом во дворец, снова вернулся к себе. Персы хотели задержать тартар ещё на несколько дней, и царь Персии устроил обед для Его Тартарского Величества. Все шатры, которые были устроены для булочников, продавцов фруктов и другого продовольствия, были снесены для того, чтобы освободить площадь и сделать её обозримой вдоль и поперёк из зала. Большое число пеших воинов стояли в парадном строе вплоть до входа в большие ворота, ведущие в прекрасный двор: по правую руку был вход в зал Хильзетум, который украшали сорок колонн, где царь Персии впервые принимал Его Тартарское Величество. Этот зал был прямоугольным, достаточно старым, и с западной стороны он вплотную соприкасался со стенами царского дворца, где есть дверь, ведущая в лаликапи. В сорока футах от дверей этого здания находится большой пруд, со всех сторон окруженный аллеями для прогулок, вдоль которых рядами стояли пешие воины со щитами, а с правой стороны от тех аллей можно было увидеть двенадцать или пятнадцать лошадей, прекрасно убранных драгоценными камнями. И все принадлежности — подковы, гвозди, молотки, гребни, — всё, что использовалось в конюшне, всё было отделано золотом.

По правую и левую сторону от этого помещения можно увидеть несколько других пределов, засаженных цветами и [36] деревьями в особом порядке, как это принято у персов; определённые сорта цветов и других растений, которые не используются в пищу, а служат лишь для украшения.

С южной стороны этого помещения находятся ещё несколько помещений, отделённые живой изгородью из различных деревьев и великолепных цветников. В своей основе это помещение было собрано из деревянных конструкций. Пол — не позолочен. Лишь на уровне трёх футов от пола начинается позолота. Крыша — плоская, поддерживается колоннами высотой в сорок футов, всё покрыто позолотой. Потолок деревянный, отделанный искусной резьбой. Все помещение сияет золотым блеском. Зал торжеств со всех сторон открыт, только завешан гардинами, как и колонны, до самого потолка. Они были приподняты только с той стороны, откуда царь должен будет войти в зал. Когда же гардины опускаются, то они не достигают пола, как это принято в Европе, а их протягивают на верёвках и прикрепляют на высоте около двенадцати футов к окружающим зал деревьям и получаются своего рода широкие цветные тенты, которые защищают днём от жарких лучей солнца, а ночью дают возможность освежать лица сидящих или стоящих там людей. Эти гардины с внешней стороны алые, а с внутренней стороны отделаны тонким индийским шёлком самых оживленных расцветок. Ленты, как большие, так и поменьше, были из крепа, или грубого шёлка.

Внутреннее помещение здания, как и во всех других персидских дворцах, было поделено на три части, отделенные друг от друга решеткой с резными изображениями и с позолотой. Два конца образуют два зала, каждый длиной сорок и шириной двадцать футов. А между ними в центре можно видеть таллас, или, как бы мы назвали, возвышенное место, на четыре фута выше, чем залы, и в середине большая чаша из белого мрамора с очень чистой водой, которая по трубам, также мраморным, поступает сюда.

Всё помещение отделано таким толстым слоем позолоты, что несмотря на многие годы, она нисколько не поблекла и не отшелушилась. Внизу у подножья талласа размещены картины, выполненные европейскими мастерами, среди них изображения Девы Марии, обнимающей младенца Иисуса, и ещё нескольких святых, что персы воспринимают совершенно спокойно и уважают эти изображения наравне с другими картинами. Этот зал получил название Хильсетум, или «Сорок колонн», так как он поддерживается именно таким количеством колонн, и задрапированы они особым образом (поскольку и я был удостоен чести присутствовать на этом обеде вместе с [37] другими послами, я мог собственными глазами увидеть изысканность посуды и все яства, подаваемые на этом обеде).

Оба зала были застелены шёлковыми коврами, во многих местах отделанными цветами из золота и серебра. Их можно было видеть под там и тут стоящими подсвечниками из тонкого кованого золота. Возвышенные места в центре зала также покрыты коврами из шёлка с золотым шитьем. На месте, где восседали Их Величества, лежали две подушки, наполненные хлопком и отделанные золотой и серебряной вышивкой по тончайшим индийским тканям, украшенные по краям золотом и жемчугом. По обе стороны от талласа на ковёр были поставлены скамеечки для придворных. Персидские придворные стояли все по левую руку от своего царя, как и придворные тартар, а по правую руку от царя стояла его знать, ещё одну группу составляли Их Превосходительства, в том числе и польский посол. При входе в таллас расположились придворные музыканты. Весь оркестр состоял из нескольких барабанов и двух персидских флейт, длиннее всяких разумных пределов, имеющих четыре клапана, закрывающихся снизу; были и ещё музыкальные инструменты, напоминающие наши скрипки, но иначе устроенные, они издают довольно неприятные звуки.

Когда был приглашен польский посол, скатерти были уже разостланы и после своего обращения, а также вручения верительных грамот польского короля, Мемендар Бахи указал послу на его место, там, где сидели все мы. Перед послом, как и перед нами, поставили позолоченные блюда с разнообразными фруктами. Скатерти были из бархата с золотой и серебряной вышивкой.

В таком положении нужно было просидеть два часа, в течение которых царь при подаче разных блюд подавал знак распорядителю, называемому тамаха, чтобы тот веселил присутствующих, а также оркестрантам, которые сидели между талласом и большим проходом. Также и воины, которые при этом присутствовали, с обнаженными саблями и щитами склонялись в глубоком до земли поклоне перед Их Величествами и уходили, а на их месте появлялись следующие и проделывали то же самое.

После завершения первой части обеда были сняты скатерти, а на их место постелили новые из полотна, расшитого золотом и серебром, и подали шербет, гранатовый сок и другие подобные яства. Через некоторое время подали виспелай в таком огромном количестве, что каждому досталось не менее двух или трёх позолоченных тарелок, наполненных этим блюдом, из которых [38] каждое отличалось цветом — красным, белым или чёрным, приготовленное из различного вида птицы: куры, каплуны, фазаны и куропатки. Чтобы сказать правду, это были прекрасные блюда, которые когда-либо мог попробовать европеец, однако невозможно потреблять их в таком количестве, как это делают персы, которые, кажется, не признают других блюд.

Перед Их Величествами расставлены различные блюда и подносы, покрытые салфетками с позолотой. Иной раз лишь четверо слуг могли внести один такой поднос. Я попытался посчитать все золотые блюда и насчитал их четыре сотни, все с золотыми крышками, не считая тех, что я не увидел. Когда обед закончился, правитель узбеков попрощался с царём Персии. После этого подошёл Мемондар, чтобы помочь подняться польскому послу, который хотел поблагодарить царя. Царь Персии ещё несколько раз и в разных местах устраивал приёмы в честь тартарского правителя, однако польского посла больше не приглашали.

Наконец, Абдуларис-кан смог продолжить свое путешествие в Мекку. До Испахана дошел слух, что в Аравийской пустыне он был ограблен, но что там случилось, я так и не узнал, но я узнал, что Абдуларис-кан направил посланника к царю, чтобы пожаловаться на то, что хан Кандахара, столицы Персии, отказал в проходе посланнику, которого он направил к индийскому королю, и что тот ему нанес ущерб в сумме тринадцати сотен томанов, которые он царя Персии просит возместить. Однако царь (говорили так) порвал письмо и велел Насару передать обрывки этого письма в качестве своего ответа. После подробного сообщения о приеме, который был оказан этому тартарскому правителю, я попробую дать краткое описание его личности.

Он был невысокого роста, вид совершенно тартарский, глаза маленькие и впалые, с острой бородой по длине подбородка: лысый, с темным оттенком кожи. Далее, он был весьма сведущ в различных науках, а особенно в философии. Кроме того, он был полон мужества, а руки его наполнены физической силой.

Далее следуют некоторые сведения из Георгии об узбекских тартарах, сходные с моими, которые один европейский христианин прислал мне в письме.

Узбекские тартары — это тартары, которые проживают недалеко от Испахана. Я не могу точно сказать, сколько миль от Испахана до границ Тартарии, но говорят, что Касибин от Астарабата (один из городов Персии недалеко от Тартарии) находился на расстоянии пятнадцать дней пути, а от Испахана — двенадцать, то есть суммарно двадцать семь дней. Следует заметить, что в Персии расстояние в один день пути измеряется [39] ночевками караванов, между которыми обычно было расстояние в десять миль или десять часов пути.

Узбекские тартары были мощными и внушали страх, когда могли объединиться. При этом необходимо знать, что узбекская земля была поделена на три владения, или малые ханства. Их правителей так и называли ханами, так как понятия «король» в тартарском языке не было. Самым мощным из трех регионов является ныне Бухара, которая могла выставить в поле единовременно пятьдесят тысяч воинов. (Другие писатели считали, что самым значительным на узбекской территории был все-таки Самарканд). В этих краях много прекрасных городов, например, Самарканд, знаменитый тем, что здесь родился Тамерлан, а также своей высшей школой. В настоящее время среди узбекских тартар много ученых людей, много поэтов. Город Бухара является престолом хана, который разделяет славу государства.

Второе княжество, или государство, — это Органге, расположенное на юг от Бухары. Правитель его почти постоянно пребывает в споре с персами, которые находятся рядом. Поскольку персы владеют городом, называемым Мерве, который ранее принадлежал тартарам, то для последних это не так безразлично. Персы, чтобы в какой-то мере удовлетворить этих людей, договорились с ними за определенную сумму денег об отказе от нападений, не считая мелких отрядов браконьеров, для чего персы держали в Мерве хорошие гарнизоны, чтобы обуздать этих браконьеров.

Третья территория также находится на юге и соседствует с Индией и Персией со стороны Кандахара. Здесь все проживающие народы характеризуются одним нравом, они как будто все рождены только для браконьерства. Хотя здешние узбеки считаются приветливыми и честными, противоречия с персами сохраняются в обоих частях. Не следует удивляться тому, что между этими двумя народами существует какая-то врожденная ненависть, что находит свое проявление в существенном различии религиозных конфессий и, соответственно, в устройстве богослужений, и на этой почве возникают многие войны, которые не дают возможности людям жить в мире и покое.

Узбеки являются по вере магометанами секты Сонни. Они говорят по-тартарски, на языке, который является настоящим древним тюркским языком и отличается от него только тем, что некоторые слова у них из арабского и персидского языков. Узбекские тартары говорят немного не так, как чистые турки из Константинополя, однако они прекрасно понимают друг друга. Они одеваются, как персы, за исключением тюрбана, [40] поскольку их головной убор заостряется вверху и завертывается вверх, оставляя верх шапки выступающим вперед. Они очень искусны в верховой езде. Далее сообщается следующее: «между городом Мерве и узбекскими границами находится пустыня и песчаное поле шириной двенадцать миль, где постоянно обретаются узбекские разбойники. Здесь царь Персии поставил несколько небольших укреплений с мощными башнями, где постоянно дежурит конница, чтобы следить за территорией и не допускать бегства из Персии в Узбек.

Там же есть речка Аямукс, протекающая в тех местах. Она как бы разделяет названные территории. Узбекские тартары соорудили дамбу, чтобы легче было попасть на персидский берег для браконьерства, однако персидские всадники специально находятся там, чтобы держать под наблюдением город и деревни и не допускать пересечения границы».

Город Мерве — это место, куда отправлялись персидские ссыльные. Здесь собирались всевозможные нежелательные люди. Об этом народе говорится в путевых заметках Дибартама.

Загатайские тартары проживают в Бактриане, Согдиане и Маргиане. На севере их территории протекает река Лаксартум, которая теперь называется Хесел, и впадает в Каспийское море. Их столицей является Самарканд, который в новые времена многое потерял из своего старого величия. Здесь родился Великий Тамерлан, которого местные жители называют Темир-Култы.

На этой земле находится также город Бихейт и территория Туркестан, а также порт, называемый Каспия. На востоке границу образуют горы Имаус. В этой местности когда-то находились сильные княжества скифов.

Узбекские тартары очень воинственны. Об этом далее сообщает Дибартама.

На земле узбеков произрастает множество различных плодов и фруктов: яблоки, груши, дыни, гранаты, сливы, абрикосы, виноград; при этом виноград без косточек, который персы называют «кишмиш».

Когда в 1686 году посланник Нидерландской Ост-Индской мореходной компании прибыл на прием к персидскому царю, то, как он позже написал об этом мне, возле входа во дворец для того, чтобы усилить впечатление о величии царя, были выставлены несколько львов, слонов, тигров, леопардов и один носорог, а также, чтобы продемонстрировать храбрость, там стояли друг против друга несколько мужчин, держа в руках длинные копья, на которые были насажены головы узбеков, которые были пойманы персами на границе, после чего им отрубили головы, набили их соломой и затем привезли в Испахан [41] и выставили вместе с еще тремя пленниками, закованными в колодки на шее.

Почти все фрукты, которые зимой съедаются в Дели при дворе Великого Могола, доставляются из Узбека. В Узбеке есть прекрасные верблюды с одним горбом, у арабских же верблюдов два горба.

У узбеков есть музыкальный инструмент, состоящий из четырех труб, не коротких и изогнутых, как наши, а очень длинных и толстых, и звук их не очень приятен, а слышен он издалека.

Узбекские тартары из Балха объявили в 1691 году войну персам, договорившись с Великим Моголом, в борьбе за спорные горные и пустынные территории, принадлежавшие Персии. В результате сын Оранг-зеба, который сам теперь является Великим Моголом, бежал в Испахан, где скрывался до сего времени: основные сражения разворачивались вокруг города Месхет, который тартары пытались завоевать. Этот сын позднее вновь отправился в сторону дома и встал недавно с войском в поле против своего отца.

Иезуит Авриль сообщает следующее о своем путешествии между Синой и Узбеком: «Путь из Узбека до Сины не такой трудный и дальний, как его себе многие представляют. Конечно, нужно пересечь несколько пустынных территорий, но все же путешествие более удобное, чем в Персии или Турции. Здесь встречается много деревень и попутных караванов, с которыми можно продолжать путь, не подвергая себя большой опасности, так как по пути всегда встречаются отряды разбойников, от которых исходит опасность. От Бохары до китайской границы путь в два месяца. Преодолев этот путь, попадаешь в город Сины, называемый Хокзи, где растет лучший ревень, а когда минуешь земли мугалов, попадаешь в город Кокутан, который построили китайцы с внешней стороны Великой стены, где находится большая пустыня, для того, чтобы держать в узде народы, проживающие в округе. От города до Пекина четырнадцать дней пути и считают, что Сина находится несколько восточнее, поскольку французские отцы-иезуиты определили, что Пекин находится на долготе 133 градуса, вместо 165 градусов. Города Бохару и Пекин, который должен находиться приблизительно на сорок градусов севернее, разделяет расстояние около 630 французских миль, а до Кокутана — первого китайского города — 460 миль».

Далее следует сообщение названного иезуита.

Комментарии

1. Где находился этот город, мне неизвестно.

2. Самарканд

3. Названный является первым представителем, или главой администрации государства.

4. Это был один из моих знакомых, который совершал это путешествие, и он поделился со мной этим сообщением.

4a Иначе — Абдулазихан.