СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЯН ДЛУГОШ

АННАЛЫ ИЛИ ХРОНИКИ СЛАВНОГО КОРОЛЕВСТВА ПОЛЬШИ

ANNALES SEU CRONICAE INCLITI REGNI POLONIAE

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

1. Ян Длугош (1415–1480): жизнь и творчество

Длугош – первый польский писатель, о жизни и личности которого мы имеем обширные сведения. Знаем, где и когда родился, имена его родителей, детали его духовной карьеры, время его смерти, знаем, наконец, где покоятся его останки. До сего дня стоит в Кракове дом, который был его местом жительства большую часть жизни, сохранились автографы, книги, которыми он пользовался, около 30 его писем. Он первым дождался посмертного жизнеописания.

Будущий историк родился в 1415 г. в Бжежнице около Радомска, в не очень зажиточной рыцарской семье герба Венява. Отец его, тоже Ян, служил в королевском замке в Бжежнице, но происходил из–под Серадза, где владел двумя сёлами, что в то время приносило небольшие доходы. Ему улыбнулось счастье под Грюнвальдом, где он захватил в плен двух знатных крестоносцев, личных врагов великого князя литовского Витовта. За это скромный рыцарь получил сначала должность в Бжежнице, а позже исполнял обязанности старосты в Новом Месте Корчине, одном из значительных городов Малой Польши. Он продал сёла у Серадза и купил несколько других у Корчина, одно село основал и управлял ими неплохо. Имел многочисленное потомство: 14 сыновей, не считая дочерей (от двух браков). Всех крестил Янами. Поэтому позже в краковском капитуле было два Яна Длугоша: историк, прозванный Старшим, и его брат – Ян Младший. Но для воспитания и выведения в люди многочисленного потомства рыцарской фортуны, даже поддержанной доходами корчинского старостата, не хватало. На помощь Яну Длугошу–отцу поспешил его брат Бартоломей, богатый приходской священник в Клобуке. Он также получил княжескую поддержку во время Грюнвальдской битвы – как один из королевских капелланов. Именно он в день битвы служил мессу в шатре короля.

Видимо, дядя и направил своего четвёртого племянника на духовную стезю, где не очень богатому шляхтичу не очень знатного рода открывались большие перспективы, нежели в рыцарском сословии. Главным условием было знание латыни, ибо это «язык [12] ксёндза». Мальчик пошёл в школу в Новом Корчине. Затем, в тринадцатилетнем возрасте Длугош поступил в единственный тогда в Польше Краковский университет.

Жил он сначала у какого–то сурового магистра, а затем ушел в бурсу для богатых, где нередко снимали комнаты преподаватели университета. Однако три года спустя Длугош оставил университет, не получив никакого звания. Можно полагать, что в университете юноша усовершенствовал свою латынь, получил возможность развить абстрактное мышление, необходимое с точки зрения средневековой схоластической дидактики. Именно на университетской скамье Длугош получил первые исторические знания, познакомился с хроникой знаменитого в Польше историографа Винцентия Кадлубка. Вероятно, он даже слушал лекции Яна Домбрувки – профессора, составившего обширный комментарий к этой хронике. Впоследствии Длугош широко пользовался сведениями Кадлубка при написании своих Анналов.

В 1431 г. Длугош поступил на службу в канцелярию знаменитого политического деятеля и краковского епископа (с 1423 г.) Збигнева Олешницкого. Столичный епископ обладал огромной властью, от его решений многое зависело в Польше, правителем которой был тогда Владислав Ягайло, а позже его сыновья. Олешницкий был канцлером Краковского университета. Он не ошибся, выбрав среди студентов себе в помощники усидчивого, способного и делового юношу. При нём Длугош состоял почти четверть века и именно здесь, при епископской кафедре, в непосредственной близости от королевского двора отточил свои знания, прошёл школу дипломата, администратора, государственного деятеля, историка, писателя и, наконец, королевского наставника.

Вслед за своим покровителем Длугош не любил чужую литовскую династию Ягеллонов. Юность его протекла при короле Ягайле, а свое 25–летие будущий историк встретил уже при сыне Ягайла Казимире Ягеллончике, с которым ему пришлось идти до конца жизни, вступать в конфликты, бежать от королевского гнева, пережить репрессии и конфискацию имущества, после стать одним из приближённых Казимира, выполнять сложнейшие дипломатические миссии.

На первых порах обязанности Длугоша в качестве секретаря Олешницкого были связаны с обработкой документов и инвентаризацией имущества Краковского епископства. Судя по всему он блестяще справился с этой задачей, поскольку и в дальнейшем ему поручалось заботиться и систематизировать сокровища Краковского диоцеза. Первые записи такого рода не сохранились, зато 40 лет спустя появилась Книга владений Краковской епископии (Liber beneficiorum dioecesis Cracoviensis).

В тридцатилетнем возрасте Длугош замыслил сохранить для потомков материальные вещественные доказательства великих побед [13] поляков над Тевтонским Орденом в 1410 г. при Грюнвальде и в 1413 г. под Накло. В этих битвах в качестве трофеев были добыты прусские хоругви и повешены над гробницей высокочтимого Длугошем святого XI в. – краковского епископа Станислава. Художник Станислав Дуринк зарисовал их на пергамене, а Длугош, проявив уже талант историка, снабдил их подписями, где сообщал не только сухие данные о войсках и их предводителях, воевавших под этими знаменами, но и снабжал рисунки довольно развернутыми описаниями событий, иллюстрируя свои записи цитатами и примерами из латинских авторов (трактат Знамена пруссов – Banderia Prutenorum).

Кроме работы в канцелярии, Длугош приобретал и новые обязанности, которые поручал ему исполнять Олешницкий. Со временем тот полностью стал доверять своему молодому помощнику и сумел передать ему навыки дипломатической службы. Он постоянно возил его с собой как личного секретаря, а затем доверял и выполнение самостоятельных задач, связанных с государственными делами. Длугош сопровождал Олешницкого в Венгрию, с тем, чтобы уладить вопросы коронации шестнадцатилетнего Владислава Варненьчика. Сын Ягайла должен был получить венгерскую корону, дабы закрепить унию Польши и Венгрии.

В 1448 г. Длугош привёз для Олешницкого из Рима от папы Николая V кардинальское звание. В 1450 г. Длугош опять поехал в Рим на праздник отпущения грехов по случаю юбилейного года. По дороге в Рим он заехал в Австрию, был принят императором Фридрихом III и передал письма Олешницкого пребывавшему при императорском дворе известному гуманисту Энею Сильвию Пикколомини (будущему папе Пию II), который в свою очередь в ответном письме к краковскому епископу отозвался об его секретаре чрезвычайно похвально.

Узы между Олешницким и Длугошем становились всё теснее. Это была выдающаяся пара. Великий иерарх и политик с широким горизонтом, с далеко идущими амбициями, властная, даже деспотичная натура и расторопный, интеллигентный молодой работник, умевший на лету схватывать мысли своего начальника и толково выполнять его планы, одарённый выдающимися административно–хозяйственными способностями, трезвостью суждения и умением обращаться с людьми, совершенно лишённый в то же время тщеславного стремления верховодить, учтивый и способный – одним словом, идеальный помощник.

Длугош в последние годы жизни Олешницкого был больше, чем помощник, он был скорее соратником, почти родственником, защищавшим даже личное имущество кардинала. О связывавших их отношениях лучше всего свидетельствует тот факт, что Олешницкий, умирая, в 1455 г. назначил Длугоша одним из пяти своих душеприказчиков, зная, что воля его будет надлежащим образом выполнена. [14]

Олешницкий же стал инициатором исторического творчества Длугоша.

После смерти Олешницкого Длугош оставил должность епископского секретаря, чтобы посвятить себя хозяйству и писательскому ремеслу.

Тем временем завершилась многолетняя Прусская война. Во время неустанных споров и доказательств исторических прав перед арбитражными комиссиями учёность Длугоша и его осведомлённость стали чрезвычайно необходимы. Поэтому уже в 1464 г. король призвал его возвратиться к дипломатический службе. Следующие два года ушли на различные миссии и разъезды. Длугош принял участие в окончательных переговорах, плодом которых был Торуньский мир 1466 г., вернувший Польше Восточное Поморье и Вармию.

Благодаря дипломатическим путешествиям Длугош получил возможность познакомиться с хрониками крестоносцев, которые (поскольку они были написаны на немецком языке) он поспешил перевести на латынь. Этот новый приток информации оставил явные следы в его главном историческом труде.

В это время польский король Казимир Ягеллончик полностью убедился в достоинствах краковского каноника и в 1467 г. доверил ему воспитание своих сыновей, из которых старшему Владиславу было тогда 12 лет, Казимиру – 9, Ольбрахту – 8, а Александру – 7 (последний, Зигмунт, только в том году родился).

Диву даёшься, как среди стольких хозяйственных, дипломатических, воспитательных занятий находил Длугош время для интенсивной литературной работы. А ведь именно в последнюю четверть его жизни была написана львиная доля его сочинений. Избранные труды, опубликованные в конце XIX в. в 9 томах, насчитывали около 5400 страниц большого формата. Большую часть занимали: История Польши – 5 томов (3240 страниц) и Книга владений Краковской епархии – 3 тома (1708 страниц). Наконец, мелкие произведения, включая упомянутые уже Banderia Prutenorum, Житие св. Станислава, Житие св. Кунигунды, Каталоги польских епископов и Знаки Королевства Польского, то есть каталог гербов, признанных в Польше (последний том занимал 596 страниц). Погибло только самое раннее произведение – инвентарь имущества епископа краковского. Всё остальное сохранилось до нашего времени.

Наибольший интерес вызывает История Польши – как объёмом, так и содержанием (сейчас её, по старшему списку, называют Анналами: Annales regni Poloniae). При написании Анналов Длугош заложил хронологическую картотеку, где под определёнными датами были собраны заметки и документы, относившиеся к событиям этого года. Счастье, что картотека не сгорела в 1460 г. в Кракове. Видимо, Длугош забрал её с собой. [15]

У Длугоша был свой секретариат. Его сотрудники копировали необходимые документы, начисто переписывали его рукописи, редактировали окончательный текст. Конечно, такой труд, как Анналы, даже если отвлечься от остальных, не мог быть выполнен силами одного человека. Возник он по инициативе, желанию и под давлением Олешницкого, о чём Длугош пишет в предисловии. Однако приступил он к своему труду только после смерти Олешницкого, в 1455 г., когда освободился от обязанностей его секретаря ². Он работал одновременно в двух направлениях: писал историю современную (с 1407 по 1480 г.) и древнюю (с легендарных времен по 1406 г.). Над первой работа шла быстрее. 1406 год был выбран в качестве рубежа только из–за того, что с 1407 г. Длугош имел в своем распоряжении систематически ведшиеся акты королевской канцелярии, о сохранении которых не заботились до 1406 г. С точки зрения Длугоша, первая половина правления Ягайла принадлежала давним временам, тогда как о последующем периоде имелись не только архивные материалы, но и воспоминания людей, живших 50 и менее лет назад. Деление на 12 книг возникло значительно позже, в конце работы. В первой части путем изучения бумаги, пометок, добавлений удаётся определить этапы работы, чего нельзя сделать со второй, автограф которой не сохранился.

После того как материал бывал в основном собран, Длугош приступал к написанию текста, то собственноручно, то диктуя своим секретарям. Обработанный таким способом отрывок кто–то из его подручных переписывал начисто, возможно, редактируя стиль и содержание. Чистовик, сложенный из несшитых страниц, ещё не был окончательным. Автор дополнял или исправлял текст, включая в него дописки на основе новых источников или собственных соображений – на полях, а также над или под строкой, когда страницы уже не хватало, после чего её переписывали набело. В конце труда Длугош сообщал, что редкая страница не перерабатывалась по шесть–семь раз.

Древнейшую часть (до 1406 г.) Длугош начал писать только в 1459–1460 гг. Несмотря на внешние условия (борьба вокруг краковской кафедры) работа усиленно продвигалась вперёд и достигла завершения около 1465–1466 гг. Это была, конечно, первая редакция, впоследствии неоднократно пересматривавшаяся и дополнявшаяся. Автор переписал её начисто уже под конец жизни, что видно по бумаге позднейшего изготовления. Часть вторая (с 1407 г.) была в первой редакции готова раньше, около 1461 г., но доведена только до 1455 г. Следующие 25 лет автор описывал события по свежим следам. В целом всё огромное произведение было закончено за [16] 10–12 лет, ещё до того, как в 1467 г. Длугошу было поручено воспитывать королевских сыновей. В последующие 13 лет он пересматривал раннюю и дописывал ежегодно новую историю ³

2. Польские источники Анналов Длугоша

Великий историк Европы был не только хронистом, достигшим высот историописания, но и стал одним из первых источниковедов польского средневековья. Не имеющая более ранних аналогов тщательность, с которой Длугош стремился к «документальной» достоверности, вынуждала его обращаться к памятникам истории разных стран и времён. Разумеется, наибольшее внимание хронист уделил произведениям польского происхождения, имевшимся в его распоряжении. А в канцелярии краковского епископа хранились документы, хроники, анналы ещё с X в. Здесь и первый памятник, содержащий известия о границах древней Польши – так называемый Dagome Iudex (X в.), первые датированные сухие записи польских рочников, или, по–западному, анналов. И рукописи первых хроник, развёрнутое содержание которых особенно привлекало Длугоша. Хотя многие известия переходили из одной хроники в другую, автор XV в. извлекал из них наиболее ценное, дававшее, с его точки зрения, при сравнении с источниками других стран наиболее полную картину событий. Вынимая, как из русской матрёшки, хронику Кадлубка (XII–XIII вв.) из Великопольской хроники (XIIІ–ХІV вв.), а хронику Анонима Галла (начало XII в.), в свою очередь, – из сочинения Кадлубка, Длугош при описании тех или иных событий отдавал предпочтение сочинениям, современным этим событиям. Так, взаимоотношения малопольских земель с территориями Юго–Западной Руси в конце XII в. он описывал, заглядывая в Кадлубка, а о правлении Болеслава Кривоустого предпочитал писать, сверяясь с данными Галла Анонима.

Свидетельства о Древней Руси Длугош выписывал чрезвычайно подробно, обращаясь к первым анналам, среди которых были чудом сохранившиеся Рочники краковского капитула и Рочник краткий, или так называемый Рочник Свентокшиский древний.

Зарождение польской хронографии относится к первым векам существования Древнепольского государства. Географическое положение Польши, отдалённость от крупных европейских центров затрудняли проникновение латинской культуры на её земли. Только [17] в конце X в., после христианизации Польши, при дворе князя Болеслава Храброго (992–1025) возникли первые анналы. Предполагают, что они принадлежали перу некоего представителя церковной среды, возможно, продолжившего труд епископа Иордана (Labuda G. Główne linie. S. 805 ff.). При Болеславе Кривоустом (1102– 1138) окончательно оформилась княжеская канцелярия (Kętrzyński S. Zarys nauki. S. 144 ff.). XII век – время быстрого освоения достижений культуры. Княжеский двор, привлекавший на службу священнослужителей, становился средоточием политической и духовной жизни страны. Отчётливо обозначилось стремление к увековечению памяти о местной династии. Оно и обусловило появление первой польской хроники, написанной приезжим монахом–бенедиктинцем Галлом Анонимом. Устные сказания о династии Пястов и Болеславе Кривоустом Галл облёк в форму так называемых «деяний» (Gesta), распространённую в средневековье.

В Польше Галл был занят в канцелярии Болеслава Кривоустого, где выполнял скорее функции историографа (возможно, специально приглашённого), нежели писца или простого служащего, составлявшего документы. По крайней мере Галл не пользовался архивом канцелярии, расположенным в Кракове. Не прослеживается в его хронике и краковская традиция, мало внимания уделено краковским епископам. Видимо, местом написания хроники была Великая Польша – Гнезно или Любинь, где располагался бенедиктинский монастырь.

Хроника разделена на три книги. В первой изложена легендарная история Польши и ещё памятные современникам события до 1086 г., до рождения героя хроники Болеслава Кривоустого. Во второй ведётся рассказ о молодых годах князя и начале его правления до 1109 г. Третья книга повествует о четырёх годах княжения Болеслава и обрывается неожиданно на 1113 г., что заставляет исследователей строить различные догадки по поводу судьбы самого Анонима и его творения.

Хроника была написана, по мнению многих исследователей, в 1107–1113 гг. Полагают, что Галл мог быть свидетелем событий, описанных в третьей книге. Для воссоздания неизвестной ему истории хронист пользовался документами канцелярии, возможно, какими–то календарными записями. Учёные обнаруживают в хронике следы древнейших Анналов краковского капитула.

Весьма интересно, что польским современникам не удалось ознакомиться со своей первой хроникой. Впервые следы её обнаруживаются спустя почти столетие в сочинении Винцентия Кадлубка, который заимствует её едва ли не полностью. Только в XIV в. сочинение Анонима находит должный отклик в польской историографии благодаря подъёму образования и общей культуры, увеличению интереса к науке, своей истории, происхождению государства. Цитаты из хроники Галла появляются во многих хронографических [18] сочинениях, основные положения Галловой истории, доказывающие мощь Древнепольского государства и его правителей, широко заимствуются дееписателями, в сочинениях которых перед изложением современных им событий, вслед за Галлом, кратко отмечаются важнейшие вехи в истории Польши, служащие славе польского народа. Большинство анналов ХІV–ХV вв. сообщает о завоевании Болеславом Храбрым Киева, пределах польской земли, её соседях, пользуясь при этом произведением Анонима.

Серьёзно относился к первой хронике Польши и Длугош. Вторая книга Анналов содержит много сведений, заимствованных у Галла. А события 1018 г. (1108, 1009, 1018 гг. по Длугошу) непосредственно списаны со страниц хроники и сдобрены собственными наблюдениями.

Со временем зависимость между изменениями в государственном строе и идейной направленностью исторических сочинений выражалась всё очевиднее.

Начало второго этапа польской хронографии связано с именем краковского князя Казимира Справедливого (1177–1194). Время его правления отмечено значительными изменениями в социально–политической жизни страны. Ослабла княжеская власть, выросли претензии феодалов на самостоятельное правление, усилились позиции духовенства, превратившегося в крупную политическую силу. В этот период в польской историографии появилось сочинение, написанное поляком.

Точных сведений о магистре или мастере Винцентии Кадлубке, авторе Польской хроники сохранилось мало. Наиболее интересные данные, к сожалению, только в виде намёков, содержит сама хроника. Кроме того, немногие упоминания сохранились в современных Винцентию Кадлубку документах, каталогах епископов, записях, протоколирующих рукоположения; кое–что можно почерпнуть из Истории Длугоша и у более поздних авторов.

Хроника Кадлубка разделена на четыре книги. В первых трёх книгах излагается история поляков с древнейших времен до 1173 г., т.е. до смерти Болеслава Кудрявого. Четвёртая книга ведёт рассказ о событиях 1173–1202 гг. Она снабжена самостоятельным введением, где Кадлубек представляется как автор и выражает намерение поведать о временах Мешка Старого и Казимира Справедливого. Замыслив хронику как обширную историю своей страны с древнейших времен до современных ему событий, Кадлубек направил всю свою эрудицию на выполнение поставленной задачи. В этом смысле хроника представляет собой дидактическую компиляцию из классических авторов, из польских и славянских легенд, средневековых литературных произведений. Первый и единственный, по последним данным, комментатор хроники Ян Домбрувка, живший в XV в., составляя нечто вроде учебного пособия по хронике Кадлубка, выделил в ней цитаты из 140 произведений и ссылки на 100 авторов. [19]

Протягивая историческую нить от древности к современности, Кадлубек последовательно защищал и обосновывал примат малопольского удела и краковской монархии. Этой цели служили династические сказания так называемого краковского цикла. Выводя династию Пястов из Кракова (в отличие от Галла, возводившего начала династии к Гнезну и Великой Польше), Кадлубек выступает не только как писатель, но и как политик.

Имея своим непосредственным предшественником Анонима Галла, Кадлубек ни разу не сослался на него, хотя в полной мере воспользовался его хроникой, дополнив и изменив кое–где ход событий. Трудно определить, какими источниками располагал Кадлубек при изложении «послегалловой» истории с 20–х годов XII в. Из письменных памятников в арсенале хрониста были польские анналы, документы, послания. Однако польские рочники, писавшиеся, как известно, при краковском капитуле, были лаконичными; такой блестящий рассказчик, как Кадлубек, мог извлечь из них лишь голые факты и хронологическую последовательность. Документы (привилегии и пожалования) не годились для дидактического повествования. Знаком был хронист с важными государственными актами, такими, как Ленчицкий статут, завещание Болеслава Кривоустого и др. Послания, проповеди и речи вплетались в канву морализаторских поучений. Фактический материал затмевался многочисленными примерами, сентенциями, нравоучениями и ссылками на римское право, которых выделено более 200.

При изучении свидетельств Кадлубка о русско–польских взаимных контактах нет оснований предполагать, что ему были известны какие–либо летописные записи. Чаще всего историк черпал сведения из рассказов людей, близких к епископской кафедре, участников походов, приближённых князя и его родственников. Четвёртая книга писалась буквально по следам происходивших событий, непосредственным свидетелем, а порой и участником которых был сам хронист.

Стиль хроники, её насыщенный метафорами изысканный язык, образная символика и учёность поставили сочинение краковского каноника, а затем и епископа в ряд лучших произведений средневековья. Как историографический памятник хроника стала образцом для подражания. Авторитет Кадлубка был непререкаем для Длугоша. Видный политический деятель, Кадлубек создал историческое произведение, глубоко национальное по своей сути. В нём нашли отражение новые политические реалии: ярко выражено стремление возвеличить сильных краковских вельмож (можновладцев), подчеркнуть значение духовенства. Хроника Кадлубка, впитавшая в себя достижения европейской культуры XII в., стала излюбленной книгой его современников и многих поколений поляков. Она неоднократно переписывалась. Выдержки из неё легли в основу средневековых школьных учебников. Ни одно последующее [20] хронографическое сочинение в Польше не обошло творение магистра Винцентия своим вниманием.

Третий этап в развитии хронографии Польши характеризуется усилением влияния на историческую литературу происходивших в стране процессов. Неизмеримо расширился культурный горизонт образованного поляка. В конце XIII–XIV в. стали складываться предпосылки для формирования единого Польского государства. Возникла потребность в создании труда, обобщавшего свидетельства всех ранее написанных произведений. Он должен был содержать полную историю народа и государства, обосновывать необходимость централизованной власти (Dąbrowski J. Dawne dziejopisarstwo. S. 125).

Историческое сочинение, которое принято называть Великопольской хроникой, – одно из наиболее крупных произведений древнепольской хронографии. Оно представляет собой обширнейшую хронику–компиляцию, в которой не только использованы труды предшествовавших авторов, но и добавлен значительный новый материал. Если источники, на которые опирались Галл и Кадлубек, исследователи распознают с трудом, то автор Великопольской хроники сам указывал, что именно и откуда он заимствовал. Таким своеобразным способом подчёркивалась давность историографической традиции, свидетельствующей о происхождении и процветании польского народа. Составленная из множества материалов, среди которых хроники, анналы, документальные записи, жития святых, рыцарские повести, устные предания, Великопольская хроника вобрала в себя и два основополагающих сочинения предыдущих историографов Польши: хронику Галла Анонима и сочинение Винцентия Кадлубка. Возможно, хроники Галла не было среди документов, которыми непосредственно пользовался создатель великопольского памятника. Но она вошла в сочинение Винцентия Кадлубка, ставшее его главным источником.

Хронист Великой Польши не только продолжил труд магистра Винцентия с 1202 до 1273 г., но и включил в него новые сведения, почерпнутые из других источников. Существует точка зрения, что большинство вставок не принадлежит автору Великопольской хроники, а заимствовано им из не дошедшего до нас более полного текста сочинения Винцентия Кадлубка (Kürbis В. [Вводная статья] P. XV). Освещая события XIII в., он использовал главным образом данные польских анналов. В основном это материал великопольских Рочников познанского и гнезненского капитулов, частично заимствованы сведения из малопольских рочников (Рочник краковского капитула). Весьма вероятно, что хронист обращался к несохранившемуся Доминиканскому рочнику. Несомненны связи Великопольской хроники с хроникой так называемого Дежвы (XIV в.) (Banaszkiewicz J. Kronika Dzierzwy. S. 78 ff.).

Своё отражение нашли и народные предания: великопольские легенды о началах правления первой княжеской династии Пястов, [21] эпические сказания, связанные с историей рыцарских родов: силезско–краковская повесть о Петре Властовиче (гл. 32) и тынецко–вислицкая – о Вальтере и Гельгунде (гл. 29). Кроме того, выявлены следы агиографической литературы: Жития св. Станислава (гл. 11, 14), жизнеописания Петра Властовича (гл. 27, 32). Из иностранных источников в первую очередь следует назвать чешскую хронику Далимила (начало XIV в.), усматривается сходство также с некоторыми немецкими и русскими сочинениями (о возможном использовании русских источников см.: Лимонов Ю.А. Культурные связи. С. 45 и сл.).

Получив в свои руки обширнейшую библиотеку исторических памятников, хронист подчиняет её общему замыслу, выстраивает в русле своих намерений написать историю Польши. Не нарушая строгих норм средневековой историографии, требовавшей бережного отношения к трудам предшественников, он тактично вводит в тексты источников необходимые дополнения, расставляет даты, важные для великопольской истории. Прибегая к относительной хронологии, автор связывает легендарных предков и правителей поляков с известными героями библейских и античных времен: Александром Македонским, Юлием Цезарем, Помпеем и др.

Великопольская хроника явилась результатом нового периода развития историографии Польши, проникнутой идеологией сильного единого государства. Создание Великопольской хроники предвосхитило появление Анналов Яна Длугоша, которые по праву считаются одной из вершин латиноязычной историографии средневековой Европы. Хроника осталась незавершённой. Она обрывается на сообщении о женитьбе юного Пшемыслава II (1273). Автор не исполнил своего обещания – «деяния и подвиги» Пшемыслава остались неизвестны читателю.

Уделив так много внимания Великопольской хронике, мы отдаём дань пристрастиям самого Длугоша, для которого эта хроника была на первом месте среди польских исторических сочинений. Но в арсенале историка было также множество иных памятников.

Необычайно ценными источниками начальной истории Древней Польши представляются так называемые рочники или анналы, которыми широко пользовался Длугош. Таких польских анналов насчитывается немногим более тридцати, что, по мнению учёных, составляет лишь третью часть от не сохранившихся до сего времени. Г. Лябуда выделил три фазы в истории польской анналистики: древнейшую – до 1038 г., среднюю – до 1266 г., последнюю – до конца XV в. (Labuda G. Główne linie. S. 805). Благодаря многочисленным исследованиям (Wojciecliowski Т. О rocznikach polskich. S. 144; Kętrzyński W. О rocźnikach polskich. S. 77–180; Perlbach M. Die Anfänge. S. 231–285; David P. Recherches. P. 5–58; Budkowa Z. Początki. S. 81– 96; Dąbrowski J. Dawne dziejopisarstwo. S. 44–70; Labuda G. Główne linie. S. 804–839; и др.) удаётся в какой–то мере восстановить [22] историю зарождения польской анналистики, а вместе с ней и польской историографии, поскольку именно рочники, восходящие к своему древнему архетипу, дают самые ранние сведения о польской государственности.

Видимо, в 1013 г. в Польшу попала летописная компиляция немецкого происхождения, доставленная туда женой Мешка II немкой Риксой. Этот древнейший рочник был написан на листах пасхальной таблицы. Компиляция стала пополняться летописными сведениями о польской династии, в частности, непосредственно касающимися Риксы и её окружения. Эти записи дали повод исследователям назвать этот памятник «рочником Риксы». Г. Лябуда считает возможным допустить наличие ещё одного, более древнего, рочника, также восходившего к немецкой компиляции, уже другой, которая была передана в Польшу через чехов, а именно вместе с книгами первого польского епископа Иордана, появившегося при дворе Мешка I и его чешской жены Дубравки после христианизации Польши. В Гнезне рочник Иордана пополнился сведениями с 965 по 992 г., затем был продолжен уже первым архиепископом гнезненским (с 1000 г.) Гауденцием. После 1013 г. оба рочника были слиты в один памятник, который находился, возможно, в ведении пресвитера и придворного капеллана Сулы. Можно также допустить, что рочники не смешивались, а просто рочник Риксы обогатился новыми сведениями из записей Гауденция.

30–е годы XII в. разлучили Польшу со своим первым историографическим памятником, причём оба рочника были разъединены. В 1032 г. Рикса, бежавшая с сыном Казимиром в Германию, захватила анналы с собой как доказательство прав сына на польский трон. Рочник Риксы, к счастью, вернулся в Польшу вместе с Казимиром I, восстановителем польской государственности, и сохранялся с этого времени (приблизительно с 1039 г.) в Вавельской сокровищнице Кракова, где Казимир основал новую столицу. С 1040 г. рочник продолжался до 1266 г., причём записи до 1138 г. носят придворный характер, и только в конце XII в. появляются выписки, касающиеся краковских каноников. Этими анналами пользовался Аноним Галл, их читал Винцентий Кадлубек. Около 1120 г. из них были сделаны выписки, ставшие основой Древнего, или Свентокшиского, рочника, а в 1266 г. была списана более полная новая копия древнего протографа, сохранившаяся до наших дней (Labuda G. Główne linie. S. 836–837) и известная как Рочник краковского капитула.

Ныне большинство учёных склоняются к выводу, что этот последний рочник лучше других сохранил погибший Древний рочник капитульный, первые польские анналы, которые фиксировали события, возможно, уже с X в. Этот древнейший источник польской хронографии с середины XI в. продолжался духовными лицами столичной епископии, обогащаясь современными записями. Будучи своего [23] рода феноменом, Древний рочник на протяжении веков служил основой не только новым анналам, но и более крупным историографическим произведения. Вполне естественно, что из него спешили сделать выписки, включить его в состав своих компиляций последующие летописцы Польши.

Свентокшиский рочник почти не имеет сведений церковного содержания. Автора извлечения интересовали даты рождения, женитьбы, коронования, смерти польских князей. Единичные сообщения о завоеваниях и победоносных походах умножаются к концу XII в. Для XI в. указан лишь киевский триумф Болеслава Храброго в 1018 г. Я. Домбровский считал, что со второй половины XIII до начала второй половины XIV в. рочник был собственностью краковского капитула, откуда попал в Свентокшиский монастырь, которому и обязан названием, присвоенным ему А. Белёвским.

Вне сомнения, Длугош использовал и агиографические источники: Житие св. Станислава, Житие св. Яцека, Житие св. Саломеи (королевы галицкой), Житие св. Кинги и др. Эти памятники он перерабатывал в соответствии со своим методом: избирал главное, добавляя сведения из других памятников, датировал, по возможности, исправлял со своих позиций государственного деятеля XV в., расширял, если имел дополнительные известия, порой корректировал, морализуя и снабжая дидактическими наставлениями.

Наряду с нарративными источниками автор Анналов просматривал государственные бумаги: коронные метрики, городские и земские книги записей, книги церковного управления, документы епископской канцелярии, протоколы соборов, регистрационные книги, финансовые документы, наконец, законодательные памятники – статуты и многое другое.

3. Кодикологическое исследование «автографа» Длугоша

О происхождении известий Истории Польши (Анналов) Яна Длугоша (в том числе – о принадлежности их самому Длугошу) не всегда можно высказать однозначные суждения. Анализ особенно затруднителен для той части Анналов, которая охватывает события 1407–1480 гг. и представлена лишь поздними списками XVI– XVII вв. Более обнадёживающей ситуация представляется для первой части Анналов, доведённой до 1406 г. и сохранившейся в так называемом «автографе» Длугоша, т.е. в рукописи, переписанной несколькими писцами, но правленной и дополненной рукой самого Длугоша.

Исследованию «автографа» посвящена замечательная работа В. Семкович–Зарембиной, опубликованная в 1952 г., но не утратившая своего значения и поныне (Semkowicz–Zarembina W. Powstanie). В. Семкович–Зарембина провела классификацию почерков писцов и бумаги кодекса, выявила несколько этапов работы Длугоша над [24] «автографом». По мнению исследовательницы, в рукописи выделяются три редакционных слоя: 1–я редакция – это часть, переписанная основным писцом с оставленными пробелами для последующего дополнения, датируется 1459–1463 гг.; 2–я редакция образовалась после дополнений из новых источников, работа началась после 1466 г. и продолжалась вплоть до 1480 г.; 3–я редакция сформировалась в результате последующей переписки и добавления новых листов (Semkowicz–Zarembina W. Powstanie. S. 33–35).

В настоящее время имеется возможность уточнить выводы В. Семкович–Зарембиной и исправить некоторые погрешности её исследования. Наши уточнения касаются, во–первых, более правильного воспроизведения филиграней рукописи и расположения на них понтюзо; во–вторых, выявления тех филиграней, которые по каким–то причинам не попали в поле зрения исследовательницы; в–третьих, более точной датировки филиграней по архивным материалам и новым опубликованным справочникам; в–четвёртых, определения времени нанесения нумераций тетрадей, произведённых в XV в.; и, наконец, в–пятых – датировки помет и исправлений, принадлежащих XVI столетию.

Рукопись «автографа» труда Длугоша хранится в настоящее время в Кракове, в библиотеке Чарторыйских под № 1306. Рукопись в 1°, в постраничной нумерации (XIX в.) содержит 1077 страниц. Имеются две нумерации тетрадей, выполненные в XV (?) в. Самая ранняя нумерация, проставленная на последних страницах тетрадей римскими цифрами, делит кодекс на две части: первая часть, доведённая до 1338 г., содержала 33 тетради, вторая часть (1339–1406 гг.) состоит и теперь из 10 тетрадей. Номера видны не во всех тетрадях: в тех из них, в которых последние листы заменены позднейшими, номера отсутствуют; первые четыре тетради подверглись столь существенной переработке, что от первоначального состава почти ничего не сохранилось (вместо них теперь новые три тетради без первоначальных номеров). Вместе с тем указанные обстоятельства открывают возможность для датировки первой нумерации, исходя из анализа филиграней бумаги, на которой писался переработанный текст (что и будет выполнено ниже). Вторая, более поздняя нумерация тетрадей (также римскими цифрами) учитывает переработку текста в начале кодекса (три тетради вместо четырёх) и проставлена по всему объёму кодекса (всего учтено 42 тетради). Ещё более поздней (ХV–ХVІ вв.) является нумерация арабскими цифрами, нанесённая на первых страницах тетрадей – но ею пронумерованы только первые 14 тетрадей (самая первая тетрадь, лишившись начальной страницы, номера не имеет). Нумерация арабскими цифрами также учитывает переделку текста первых тетрадей и совпадает, в этом смысле, со второй римской нумерацией. В последующем изложении мы пользуемся первой (римской) нумерацией тетрадей. [25]

Анналы Длугоша создавались на протяжении 1460–1470–х гг. На первом этапе был переписан набело текст до 1406 г., причём работу выполнял основной писец (писец В – по классификации В. Семкович–Зарембиной). Впоследствии рукопись подвергалась неоднократным переделкам, когда в текст вставлялись сведения из новых источников. Охарактеризуем более конкретно процесс создания Анналов, который подразделяется на несколько этапов.

Первый этап заключался в закупке партии бумаги для написания набело подготовленного чернового текста Анналов. Эта бумага имела водяной знак: голова быка под 5–лепестковым цветком с подвешенным снизу треугольником (два варианта – a и b). Из приводимой ниже схемы полистного строения «автографа» видно, что изложение событий до 1406 г. планировалось Длугошем в трёх частях. Соответственно этому замыслу бумага первоначальной закупки (со знаком головы быка под цветком) была распределена на три примерно равные части: в настоящее время первую часть составляют тетради первого счёта IV, VII–IX, ХІ–ХVІ, вторую – тетради XXII–XXX, третью – тетради второго счета I–VII. Первую часть, правда, пришлось дополнить одной тетрадью (тетрадь VI) со знаком весов.

Обратимся к датировке филиграни с головой быка под 5–лепестковым цветком с треугольником. Вариант a зафиксирован в делах Краковского городского архива под 1460 г. (Государственный архив в Кракове, Acta terrestinae Cracoviensis № 258. S. 275–297; Castr. Crac. № 14. S. 467–489; № 15. S. 193–216, 285–308), хотя очень близкий вариант знака появляется уже в 1459 г. (Acta terr. Crac., № 258. S. 167– 180). Следует сказать, что вариант а (или очень близкий) имел хождение и позже (см. Архив краковского капитула, Acta Actorum. Т. II – под 1464–1468 гг.; Государственный архив в Кракове, Acta castr. Crac. № 18 – под 1468 г.). А вот одновременное соединение обоих вариантов а и b выявлено нами в бумаге двух рукописных сборников из Ягеллонской библиотеки в Кракове, датируемых 1461 г.: Ягеллонская библиотека, № 614 (1°, на 74 листах) и № 758 (л. 21–24, 29–48, 51–53). Датировку бумаги первоначальной закупки 1461 годом подкрепляет также филигрань VI тетради: весы в двух вариантах, из которых первый вариант датируется по альбому Г. Пиккара (I, № 211, 212) 1461 годом, а второй по тому же справочнику (I, № 215, 216) – тем же 1461 годом.

Итак, закупку бумаги для написания набело Анналов Длугоша, по нашим данным, следует датировать 1461 г. Эта партия бумаги оказалась разделённой на три части – с учётом содержания Анналов. Первая часть была ориентирована на объём первых шести книг Анналов (с древнейших времен до 1240 г.). Вторая часть содержала текст до 1338 г. Третья часть (получившая отдельную потетрадную нумерацию) охватывала события 1339–1406 гг. Выбор 1339 г. в качестве начала третьей части знаменателен: он не совпадает с делением Анналов на книги, но в точности соответствует [26] содержанию составленного Длугошем ещё в 50–х годах XV в. сборника грамот и договоров, заключённых Польшей с Орденом в период 1339– 1422 гг. (Lites ас res gestae inter Polonos Ordinemque Cruciferorum).

Полученные данные свидетельствуют, что к 1461 году черновик Анналов, доведённый по крайней мере до 1406 г., уже существовал и содержал три основные части: от древнейших времён до 1240 г., от 1241 г. до 1338 г., от 1339 г. до 1406 г. Следует сказать, что охарактеризованная стадия работы над рукописью «автографа» ускользнула от внимания В. Семкович–Зарембиной.

Второй этап: основным писцом переписаны первые 16 тетрадей на бумаге первоначальной закупки и тетради ХVІІ–ХІХ, XXI новой партии бумаги. Так было завершено копирование первой части Анналов. Бумага, использованная для дополнения первоначальной закупки, содержала филиграни: 1) голова быка под крестом с перекрестием (два варианта) – 1–й вариант близок к опубликованному в альбоме Ф. Пикосинского, № 904 (1459 г.), 2–й вариант близок к опубликованному у Г. Пиккара, XI, № 229 (1459–1461 гг.) и Ф. Пикосинского, № 905 (1462 г.); 2) голова быка под крестом с перекрестием (другой тип, два варианта) – Пиккар, XI, № 218 (1462– 1463 гг.). Если вспомнить, что Длугош в середине 1461 г. попал в опалу и находился в изгнании до начала 1463 г. (но в феврале 1463 г. он уже принял участие в заседании краковского капитула), то работу по написанию первой части Анналов следует относить ко времени около 1463 г.

Третий этап: основным писцом переписана вторая часть Анналов (тетради ХХІІ–ХХХ на бумаге первоначальной закупки и тетради ХХХІ–ХХХІІІ на бумаге дополнительной закупки). Бумага дополнительной закупки имела филиграни: 1) голова быка под стержнем с 6–лепестковым цветком с подвешенным снизу большим крестом – Государственный архив в Кракове, Acta castr. Crac. Т. 17. S. 1000–1007 (акты 1466 г.), Пиккар, XIII, № 728 (1465–1467 гг.); 2) голова быка под стержнем с 6–лепестковым цветком с подвешенным снизу малым крестом – Пиккар, XIII, № 729 (1461–1462 гг.). Палеографические данные позволяют датировать написание второй части Анналов 1463–1465 гг.

Четвёртый этап: основным писцом переписана третья часть «автографа» (тетради I–VII второго счёта на бумаге первоначальной закупки и тетради VIII–X второго счёта на бумаге новой партии). Бумага новой закупки содержит водяной знак: голова быка под стержнем с 7–лепестковым цветком, обвитым змеёй (два варианта) – оба варианта встречаются в делах Государственного архива в Кракове, Acta terr. Crac. Т. 16. S. 83–95 (акты 1463 г.), второй вариант см.: Acta terr. Crac. Т. 17. S. 277 (конец 1464 г.). Таким образом, написание третьей части Анналов датируется 1463–1464 гг. (что позволяет уточнить и время написания второй части Анналов). [27]

Последующая работа над «автографом» состояла в переделке готового текста (с привлечением новых источников), вставках дополнительных листов, в переписывании заново отдельных тетрадей. Охарактеризуем подробнее деятельность Длугоша и его секретарей в этот период.

Пятый этап представляет работу второго писца: в середину XVII тетради он вложил двойной лист, переписанный его рукой, аналогичным образом он поступил с XXII тетрадью, где был вложен двойной лист между 5–м и 6–м двойными листами; в XXII тетради он вложил двойной лист между 3–м и 4–м двойными листами; в I тетради (второго счёта) один лист был подклеен к 2–му листу. В первых двух случаях использована бумага с филигранью: голова быка под крестом и 8–лепестковым цветком – Государственный архив в Кракове, Acta terr. Crac. Т. 17. S. 173–175 (1464 г.); Acta terr. Crac. Т. 258. S. 433–437 (1464 г.). В XXIII тетради использован лист с филигранью: голова быка под стержнем с 4–лепестковым цветком и коромыслом – Acta terr. Crac. Т. 16. S. 131–135 (1464 г.); Acta terr. Crac. Т. 17. S. 149, 201–209 (1464 г.); Acta terr. Crac. T. 260. S. 7–39 (1464 г.); Acta castr. Crac. T. 17. S. 421–433 (1464 г.). В последнем случае подклеен лист, на котором видна нижняя часть филиграни, аналогичной первому знаку (у В. Семкович–Зарембиной знак определён неправильно), – Пиккар, XI, № 361 (1462–1463 гг.). Таким образом, деятельность второго писца датируется 1464 г.

Шестой этап: третий писец заново переписал V тетрадь. Бумага тетради содержит филиграни: 1) голова быка под стержнем с 6–лепестковым цветком – Государственный архив в Кракове, Acta terr. Crac. Т. 147. S. 389–397 (1466 г.); Ягеллонская библиотека в Кракове, № 1242, сборник 1466 г. (Л. 68–86); 2) голова быка под стержнем с 6–лепестковым цветком с подвешенным снизу малым крестом – ближайших аналогий не найдено; 3) голова быка под 5–лепестковым цветком, увенчанная снизу треугольником – Архив краковского капитула, Acta Actorum. Т. 2. Л. 14–21 (1464–1465 гг.), 30–35 (1466–1467 гг.), 36–43 (1468 г.). Работа третьего писца может быть датирована 1466 г.

Седьмой этап представляет работу четвёртого писца: он заново переписал X тетрадь; 6 листов в середине XV тетради были переписаны, а с внешней стороны к тетради был добавлен один двойной лист; в XVI тетради внешний двойной лист был заменён новым (а текст переписан), ко 2–му листу подклеен ещё один лист. Использована бумага с филигранью: голова быка под крестом с перекрестием (два варианта) – Государственный архив в Кракове, Acta castr. Crac. Т. 18. S. 623–641 (1468 г.), 731–745 (1469 г.); Архив краковского капитула, Acta Actorum Т. 2. Л. 44–55 (1468–1470 гг.). Деятельность четвёртого писца, стало быть, относится к 1468– 1469 гг.

Восьмой этап представляет работу пятого писца: текст первоначальных трёх тетрадей (где помещалась хорографическая часть) [28] переписан заново и размещён уже в двух тетрадях (вторая тетрадь получилась большего размера); в IV тетради писец заменил 1–й и 12–й листы (напомним, что обычная тетрадь содержала 12 листов, т.е. сложенных вдвое больших листов) и ещё один подклеил ко 2–му листу; в VIII тетради были заменены 2–й и 11–й листы и дополнительный лист подклеен к 3–му листу. Писец использовал для своей работы бумагу с водяным знаком: голова быка под крестом и 7–лепестковым цветком (два варианта) – оба варианта находятся в сборнике актов краковского капитула, Acta Actorum. Т. 2. Л. 8–13 (1464 г.). Тем не менее, работу пятого писца следует датировать более поздним временем: в результате переписки им была сбита нумерация тетрадей, проставленная (как увидим ниже) в 1468–1469 гг., а его метод переделки текста (целыми тетрадями) сопоставим с деятельностью шестого писца. Датируем поэтому работу пятого писца 1469–1470 гг.

Девятый этап: шестой писец переписал два двойных листа в середине VIII тетради; заменил 4–й двойной лист в XIV тетради; заново переписал XX тетрадь и увеличил её объём (до 15 листов); в XXVIII тетради подклеил один лист к предпоследнему листу, а первый и последний листы вообще заменил. При этом использована бумага с филигранью: голова быка под 4–лепестковым цветком с коромыслом (два варианта) – Государственный архив в Кракове, Acta terr. Crac. Т. 17. S. 375–383 (1466 г.), 513–519 (1468 г.), S. 597–613 (1469 г.); Acta terr. Crac. Т. 118. S. 67–79 (1470 г.); Пикосинский, № 1075 (1470 г.); оба варианта представлены в сборнике Ягеллонской библиотеки, № 433 (1469–1472 гг.) на л. 162–192. Девятый этап работы над «автографом» Длугоша датируется, таким образом, 1469–1470 гг.

Десятый этап представляет работу седьмого писца: в XXXIII тетради заменены три внешних двойных листа, а ко 2–му листу подклеен ещё один; в следующей (I по второму счёту) тетради к листу, вставленному третьим писцом, подклеены и переписаны ещё три листа. Использована бумага с водяным знаком: ключи под крестом (два варианта) – Архив Краковского капитула, № 194 (Liber Beneficiorum dioecesis Cracoviensis Яна Длугоша). Л. 140–171, 187–209, 215–226, 242–248 (ок. 1474 г.), № 196. Л. 31–68 (1476–1480 гг.) (Jelonek–Litewska К. Czas powstania. S. 155–159). Хотя с равной возможностью допустима датировка с середины и до конца 1470–х гг., я больше склоняюсь к последнему периоду, так как на отмеченных листах тома 196 Liber Beneficorum встречается вариант «ключей», использованный следующим (восьмым) писцом, работавшим в конце 70–х гг. XV в.

Одиннадцатый этап: восьмой писец в IV тетради заменил (и переписал) 4–й двойной лист; в IX тетради к 2–му листу подклеил ещё один лист; в XXI тетради заменил (и переписал) 4–й и 5–й двойные листы; в XXXI тетради между 2–м и 3–м листами вставил двойной [29] лист; во II тетради (второго счёта) к 8–му листу подклеил ещё один лист; в IX тетради (второго счёта) заменил (и, естественно, переписал) 4–й и 5–й двойные листы. Использована бумага с филигранями: 1) голова быка под крестом, обвитым змеей – Пиккар, XVI, № 125 (1478–1480 гг.); Государственный архив в Кракове, Acta terr. Crac. Т. 262. S. 79–87 (1479, 1480 гг.); Acta terr. Crac. Т. 18. S. 397 (1480 г.); 2) ключи под крестом – Acta terr. Crac. Т. 18. S. 343, 351 (1478 г.), 375 (1479 г.); 3) голова быка под стержнем с 5–лепестковым цветком и короной – Пиккар, XV, № 229 (1480 г.). Таким образом, работа восьмого писца датируется 1478–1480 гг.

Двенадцатый этап определяется деятельностью девятого писца: в IX тетради к 7–му листу подклеен (и переписан) один лист; в XVI тетради по одному листу подклеено к 5–му и 7–му листам; в конце XXVII тетради подклеен (и переписан) один лист; к предпоследнему листу V тетради (второго счёта) подклеен один лист; в VIII тетради (второго счёта) к 3–му и 10–му листам подклеено по одному листу; в конце X тетради (второго счёта) подклеен один лист. Использована бумага с филигранью: голова быка (деформированная) под 5–лепестковым цветком с подвешенным снизу треугольником (видна только нижняя часть знака) – в силу фрагментарности идентификация знака затруднена, но по однотипности работы с предыдущим писцом данный этап должен датироваться тем же временем (1479–1480 гг.).

На тринадцатом этапе последний лист XVII тетради был заменён и переписан особым почерком. Видна часть филиграни: двойной крест – наиболее близкая аналогия имеется в альбоме В. Будки (Budka W. Papiernie), № 2 (1506 г.). Следовательно, замена листа произведена в начале XVI в.

Четырнадцатый этап характеризуется редакторской работой некоего писца, который, пользуясь в основном киноварными чернилами, оставил на полях «автографа» множество помет, написал заголовки разделов, несущие подчас дополнительную информацию о событиях. Основной массив приписок находится на с. 9–66 и 724– 1043. В. Семкович–Зарембина отнесла почерк к XVI столетию (Semkowicz–Zarembina W. Powstanie. S. 17).

Нам удалось определить данного писца: оказывается, тем же почерком писан первый том Анналов Длугоша (содержащий первые шесть книг) из Ягеллонской библиотеки, № 33/1. Рукопись в F°, на 1060 страницах. Филиграни: 1) гербовый щит с крестом (с. 1–346) – типа Брике, № 1246 (1591–1595 гг.); 2) гербовый щит под короной, под ним надпись в картуше CLAVDE DENISE (с. 347–602, 783–946, 1043–1060) – типа Брике, № 1164 (1571–1583 гг.); 3) одноглавый орёл в круге под короной (с. 603–690, 947–1042) – Брике, № 207 (1573–1598 гг.), Лауцявичюс, № 135 (1586 г.); 4) гербовый щит с вазой и виноградом (с. 691–782) – Брике, № 2122 (1568–1581 гг.). Рукопись может быть датирована концом [30] 80–х – началом 90–х гг. XVI в. Следует отметить, что данный том содержит особую редакцию Анналов, в которую включено, в частности, жизнеописание самого Яна Длугоша.

Второй том (№ 33/2), содержащий книги VIII–XI, также представляет рукопись в F°, на 430 листах, но писан другим почерком. Основной филигранью является орёл в круге – как и в первом томе. Этот знак дополняется ещё другими: 1) щит с литерой М под 6–конечной звездой – типа Брике, № 8391 (1578–1579 гг.); 2) гербовый щит под короной, под щитом лигатура из букв WR – типа Брике, № 1477 (1589–1611 гг.). Следовательно, оба тома написаны в одно время. Писец второго тома назвал себя по имени (на л. 429): Inutilis Andreae Dolscii («непотребного Андрея Долсция»).

Третий том комплекта находится в Библиотеке Чарторыйских в Кракове, MN 193. Рукопись в F°, содержит 742 страницы и представляет XII книгу Анналов (1435–1480 гг.). Третий том почти целиком писан Андреем Долсцием (за исключением с. 347–348), его подпись читается на с. 742. Использована бумага первого тома (щит с крестом, орёл в круге) и только на с. 347–348 (где вклинился другой почерк) оказался щит под лилией – знак из второго тома.

Определив писца, редактировавшего «автограф» Длугоша на последнем этапе, тем самым уточняем время его работы: конец 80–х – начало 90–х гг. XVI в.

Мы можем теперь суммировать наблюдения о структуре «автографа» Длугоша.

Когда в 1463–1464 гг. основным писцом был переписан набело текст Анналов до статьи 1406 г. включительно, то он оказался поделённым на две неравные части: первая часть (с начала и до 1338 г.) состояла из 33 тетрадей, вторая же часть (1339–1406 гг.) содержала 10 тетрадей (самостоятельного счёта). В свою очередь, первая часть представляла два блока: первый блок (тетради І–ХХІ) создан в 1463 г., второй блок (тетради ХХІІ–ХХХІІІ) – в 1463–1464 гг.

Первый блок, исчерпывающий книги I–VI Анналов и содержащий основной массив сведений по истории Древней Руси, представляет для нас особенный интерес. Процесс его написания и последующего редактирования предстает в следующем виде.

Начальные три тетради не сохранились: их текст был переделан и переписан набело пятым писцом в 1469–1470 гг. – но уже в двух тетрадях – с. 1–22 и с. 23–56 (при этом страница 56 оказалась незаполненной). Вставки на полях рукой писца имеются на с. 4, 5, 8, 9, 31,37, вставки и исправления в тексте рукой Длугоша – на с. 6, 7, 11, 13, 14–17, 20, 40, 42, 44, 47. В оставленных в тексте пробелах сделаны дополнения рукой Длугоша на с. 12, 13, 18, 19, 21, 22, 45.

IV тетрадь (с. 57–82) в значительной степени сохранила текст 1463 г., но с. 57–60, 81–82 переписаны пятым писцом в 1469–1470 гг., а с. 65–66, 75–76 – восьмым писцом в 1478–1480 гг. [31]

V тетрадь (с. 83–108) не сохранилась в первоначальном виде, она целиком переписана третьим писцом в 1466 г. Текст на с. 105 впоследствии был зачеркнут, на с. 90 на полях имеется вставка рукой писца. В оставленных пробелах Длугошем вписаны дополнения на с. 86, 87, 91. 92, 94, 95, 97–99.

VI и VII тетради (с. 109–132 и 133–156) сохранили первоначальный текст 1463 г., но в оставленных пробелах сделаны вставки рукой Длугоша на с. 113–115, 124, 125, 129, 135, 136, 144, 149.

В VIII тетради (с. 157–182) текст 1463 г. сохранился лишь частично: с. 159–162,179–180 написаны пятым писцом в 1469–1470 гг. (он же вписал ряд текстов в оставленных пробелах и на других страницах), с. 167–174 переписаны шестым писцом в тех же 1469–1470 гг. На с. 173–174, 176–177 текст впоследствии был зачеркнут.

IX тетрадь (с. 183–210) сохранила первоначальный состав полностью, но были дополнительно вклеены: с. 185, переписанная почерком восьмого писца в 1478–1480 гг., и с. 197 – руки девятого писца (1479–1480 гг.).

X тетрадь (с. 211–234) полностью переписана четвёртым писцом в 1468–1469 гг.

Тетради XI (с. 235–258), XII (с. 259–282) и XIII (с. 283–306) полностью сохранили состав 1463 г.

В тетради XIV (с. 307–330) произведена замена: с. 313–314, 323–324 заново переписаны шестым писцом в 1469–1470 гг.; остальные листы принадлежат первоначальному слою 1463 г.

В тетради XV (с. ЗЗ1–358) поздними являются тексты, написанные четвёртым писцом в 1468–1469 гг. более тёмными чернилами на с. 331–332, 339 (вклейка), 341–350, 357–358.

В тетради XVI (с. 359–386) такими же тёмными чернилами и тем же четвёртым писцом переписаны в 1468–1469 гг. с. 359–360, 360a–360b (вклейка), 385–386. Но есть и более поздние вставки: девятым писцом в 1479–1480 гг. написаны с. 367 (вклейка), 375 (вклейка).

Тетрадь XVII (с. 387–414) в целом сохранила первоначальный состав 1463 г., но в середину тетради вставлены с. 399–402 (написаны вторым писцом и Длугошем в 1464 г.), а последний лист (с. 413–414) заново переписан в начале XVI в. (датировка будет уточнена ниже).

Тетради XVIII (с. 415–438, причём с. 421–422 оставлены чистыми) и XIX (с. 439–462) полностью сохранили текст 1463 г.

Но тетрадь XX (с. 463–492) написана позднее шестым писцом в 1469–1470 гг.

В последней тетради блока – XXI (с. 493–516) часть текста переписана в 1478–1480 гг. восьмым писцом: с. 499–502, 507–510; остальные листы принадлежат слою 1463 г.

Второй блок «автографа» содержит описание событий 1241– 1338 гг. (тетради ХХІІ–ХХХІІІ). Охарактеризуем его состав. [32] В тетради XXII (с. 517–544) сохранился первоначальный текст 1463–1464 гг., но сделана вставка с. 527–528, 533–534 (в 1464 г. рукой второго писца).

Аналогичная картина наблюдается в отношении тетради XXIII (с. 545–568), где с. 551–552, 561–562 заново переписаны вторым писцом в 1464 г.

Тетради XXIV (с. 569–592), XXV (с. 593–616), XXVI (с. 617–640, на с. 636 текст впоследствии зачеркнут), XXVII (с.641–666) сохранили состав 1463–1464 гг., но один лист (с. 665–666) дополнительно подклеен в конце XXVII тетради и переписан девятым писцом в 1479–1480 гг.

В тетради XXVIII (с. 667–692) шестым писцом в 1469–1470 гг. переписаны с. 667–668, 689–690 (вклейка), 691–692.

В тетрадях XXIX (с. 693–716) и XXX (с. 717–740, на с. 722 текст впоследствии зачеркнут) сохранился состав 1463–1464 гг. Отметим, что на с. 737 рукой Длугоша вписано известие о заключении Торуньского мира, что ещё раз подтверждает тезис о написании основного текста до 1466 г.

В тетради XXXI (с. 741–768) в первоначальный текст сделана вставка: с. 745–748 (восьмым писцом в 1478–1480 гг.).

Тетрадь XXXII (с. 769–792) сохранила первоначальный состав полностью.

В тетради XXXIII (с. 793–818) переделке подверглись с. 793–794, 795 (вклейка), 797–800, 813–818 (переписаны седьмым писцом в конце 1470–х гг.).

Третий блок «автографа» (с изложением событий 1339–1406 гг.) содержит тетради I–Х второго счёта. Они имеют следующую структуру.

В тетради I (с. 819–850, текст на с. 836 зачёркнут) сохранился первоначальный текст, который позже был дополнен: с. 827–828 (вклейка, письмо второго писца около 1464 г.), 821–826 (письмо седьмого писца в конце 1470–х гг.).

Первоначальная тетрадь II (с. 851–876, текст на с. 857 зачёркнут) содержит вставку: с. 869–870 (текст переписан восьмым писцом в 1478–1480 гг.).

Тетради III (с. 877–900) и IV (с. 901–924) сохранили первоначальный состав.

Тетрадь V (с. 925–950) содержит одну вставку: с. 947–948 (письмо девятого писца в 1479–1480 гг.).

Тетради VI (с. 951–974) и VII (с. 975–998) сохранили первоначальный текст 1463–1464 гг.

В тетради VIII (с. 999–1028) подклеены с. 1003–1004, 1015 (письмо девятого писца в 1479–1480 гг.) и с. 1023 (текст написан Длугошем).

В тетради IX (с. 1029–1052, текст на с. 1049 зачёркнут) рукой восьмого писца (в 1478–1480 гг.) переписаны с. 1035–1038, 1043–1046. [33]

Тетрадь X (с. 1053–1077, текст на с. 1060 зачёркнут) сохранила первоначальный состав 1463–1464 гг., лишь в конце тетради подклеена с. 1077 (текст писан девятым писцом в 1479–1480 гг.; он же дописал с. 1076).

Осталось решить вопросы, связанные с датировкой потетрадных нумераций «автографа» Длугоша. По первоначальной нумерации (римскими цифрами) часть до 1338 г. состояла из 33 тетрадей, вторая часть (1339–1406 гг.) – из 10 тетрадей. Номера проставлялись в каждой тетради на последней странице в левом нижнем углу. Нумерация сохранилась на тетрадях, переписанных основным писцом в 1463–1464 гг. Кроме того, она имеется на V тетради, переписанной четвёртым писцом в 1468–1469 гг., и на XV тетради, подвергшейся переделке со стороны четвёртого писца в тех же 1468–1469 гг. Однако XVI тетрадь, в которой внешние листы были заново переписаны четвёртым писцом, номера лишилась. Остались без номера XX и XXVIII тетради, переписанные или переделанные шестым писцом в 1469–1470 гг., XXXIII тетрадь, в которой внешние листы были заменены седьмым писцом в конце 1470–х гг., X тетрадь (второго счёта), в конце которой девятым писцом был подклеен лист в 1479–1480 гг.; естественно, XVII тетрадь, последний лист которой переписан в начале XVI в., также лишилась номера. Отсюда можно сделать вывод, что первая нумерация тетрадей была проставлена в 1468–1469 гг.

Вторая нумерация тетрадей учитывает переработку первоначального текста и проставлена уже по всему объёму кодекса. В. Семкович–Зарембина отнесла её к XV в. (Semkowicz–Zarembina W. Powstanie. S. 8). Следует сказать, что нумерация нанесена не ранее конца 70–х гг. XV в., поскольку значится на бывшей XXXIII тетради, внешние листы которой переписаны седьмым писцом (тетрадь получила новый номер XXXII). Но бывшая XVII тетрадь, в которой последний лист (с. 413–414) переписан на бумаге с двойным крестом, лишилась всех номеров. Это значит, что вторая нумерация существовала до момента переделки последнего листа XVII тетради. В. Семкович–Зарембина датировала лист (с. 413–414) XV в., мы же отнесли его к началу XVI в. Но датировку можно уточнить.

В. Семкович–Зарембина обнаружила, что почерк, которым переписан текст на вставном листе (413/414) «автографа», совпадает с почерком одного из писцов так называемого Codex Calvimontanus из Национальной библиотеки в Варшаве, III.8053 (этим почерком написаны л. 224–237 об., 262–277 об., 302–337 об.). Варшавская рукопись представляет лишь 1–й том Анналов Длугоша, 2–й и 3–й тома находятся в Курникской библиотеке под № 197 и 198. Тома из Курникской библиотеки явно вышли из одного скриптория: у них одинаковые водяные знаки и совпадающие почерки. Например, одним почерком написаны в ВК–197 с. 561–568 (кроме части текста на с. 564), а в ВК–198 – л. 112–121 об. (кроме части текста на [34] л. 115–115 об. и л. 118–119). В обоих томах имеются общие водяные знаки с варшавским кодексом. Родственным варшавской рукописи является так называемый Codex Regius из Национальной библиотеки, III.3005. Выявленным выше почерком писаны и здесь с. 318–323, 360–363, 367–370, 373. Обе рукописи датированы В. Семкович–Зарембиной XV в., хотя в современных описаниях Национальной библиотеки в Варшаве написание кодексов отнесено к концу XV – началу XVI в. Важнейшим является наблюдение В. Семкович–Зарембиной, что Codex Calvimontanus непосредственно переписан с «автографа» Длугоша. Об этом свидетельствует точное соответствие текста некоторых тетрадей обоих кодексов, причём нумерация тетрадей Codex Calvimontanus совпадает со второй нумерацией «автографа» (Semkowicz–Zarembina W. Powstanie. S. 8). Codex Regius В. Семкович–Зарембина признаёт копией Codex Calvimontanus. Если принять предположение В. Семкович–Зарембиной о нанесении второй нумерации в «автографе» рукой одного из писцов Codex Calvimontanus (Semkovicz–Zarembina W. Przedmowa. S. 19), то время переписки с. 413–414 в «автографе» Длугоша и появления второй нумерации тетрадей зависит теперь от точной датировки указанных кодексов из Варшавской Национальной библиотеки.

Рукопись III.8053 (Codex Calvimontanus) – в 1°, на 360 листах. Филиграни двух типов: 1) голова быка под крестом, обвитым змеёй (два варианта) – основная филигрань кодекса, датируется по Пиккару (XVI, № 190) 1511 г.; тот же знак является основным и в томах Курникской библиотеки, № 197 и 198, но там имеется ещё один вариант: Пиккар, XVI, № 153 (1512–1515 гг.); 2) голова быка под крестом и 6–лепестковым цветком (л. 94–105) – Пиккар, XI, № 308 (1515–1516 гг.). Таким образом, кодекс может быть датирован 1515–1516 гг.

Рукопись III.3005 (Codex Regius) – в 1°, на 1116 страницах. Филиграни трёх типов: 1) голова быка под крестом и 6–лепестковым цветком (с. 3–13, 499–1113) – Пиккар, XI, № 307 (1513–1516 гг.); 2) голова быка под крестом, обвитым змеёй (два варианта: с. 1, 15, 17–309, 355–497) – Пиккар, XVI, № 190 (1512–1517 гг.); 3) тиара с литерами по сторонам креста (с. 31 1–353) – Пиккар, XIII, № 16 (1512–1516 гг.). Codex Regius, следовательно, также датируется 1515–1516 гг. и писан в одно время с Codex Calvimontanus.

Из данных наблюдений можно сделать вывод, что вторая нумерация тетрадей в «автографе» Длугоша нанесена около 1515 г. и тогда же были переписаны с. 413–414 (тем самым более точно датируется тринадцатый этап в истории «автографа»).

Комментарии

1. См. некролог: ДГ, 1999 год. М., 2001. С. 460–466.

2. Применительно к следующим хронологическим вехам работы Длугоша над Анналами ср. уточнения, предложенные в гл. 3 Вступительной статьи. – Ред.

3. На этом авторская рукопись 1–й главы Вступительной статьи обрывается. Сведений о конце жизни Длугоша в ней нет. Биографические данные Длугоша с указанием источников см.: Perzanowska A. Wiadomości. S. 293–365. – Ред.

Незадолго до смерти Длугош был назначен епископом на Львовскую кафедру, но умер 19 мая 1480 г. не дождавшись рукоположения. – Ред.