СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ВАССАФ-ХАЗРЕТ

ИСТОРИЯ ВАССАФА

V

ИЗ "ИСТОРИИ ВАССАФА"

Шихаб-ад-дин Абдаллах ибн Фазлаллах, родом из Шираза в Южном Иране, известный под почетным прозвищем "Вассаф-и-хазрет" — "панегирист его величества", находился под покровительством Рашид-ад-дина; никаких других биографических данных о нем не сообщается. В шабане 699 г. (= 22 IV—20 V 1300) Вассаф начал писать свое сочинение в качестве продолжения сочинения Джувейни (см. выше, стр. 20). Первые четыре части его сочинения, охватывающие период до 710 г., были поднесены 24 мухаррама 712 г. (= 1.VI.1312) султану Улджейту и Рашид-ад-дину. Пятая часть, составленная около 728 (=1328) г., содержит обзор истории Чингиз-хана, Джучидов и Чагатаидов и продолжение истории Хулагидов до 723 (= 1323) г.; как отметил В, В. Бартольд, Вассаф в этой части уже пользовался сочинением Рашид-ад-дина и иногда излагает иначе те события, которые уже были им изложены ранее. Источниками для Вассафа явились сочинения Джувеини, Рашид-ад-дина и, повидимому, главным образом, устная традиция и рассказы очевидцев. Сочинение Вассафа написано крайне цветистым стилем, местами доходящим до полной непонятности, пестрит арабскими и персидскими стихами и изречениями. См.: Storey, II, 2, pp. 267-268. Бартольд, Туркестан, 49-50.

Настоящий перевод сделан по бомбейскому литографированному изданию, 1269 (= 1853) г. (в примечаниях — Бомб.); для сравнения привлечено издание "Geschichte Wassaf's persisch herausgegeben and deutsch uebersetzt von Hammer-Purgstall", Wien, 1856 (только первый том; в примечаниях — Хаммер) и рукопись Института востоковедения Академии Наук СССР С 384.

|49| О причинах вражды, происшедшей между Хулагу-ханом и Берке-огулом. В то время, когда государь — завоеватель мира Чингиз-хан сделался владыкою и повелителем царей и царств и мира и разделил края и страны между четырьмя сыновьями (своими) — Туши, Чагатаем, Угетаем и Тулуем — и назначил им становища и юрты в четырех странах |50| света так, как было решено умом и найдено правильным его безграничной проницательностью, — подробное исчисление округов и областей изложено и упомянуто в «Тарих-и-джехангушай», — Чагатаю были отведены пространства становищ от пределов окраин уйгурских до границ Самарканда и Бухары; обычное местопребывание его всегда находилось в окрестностях Алмалыга. Угетай, который в благополучный век (своего) отца должен был быть преемником султанства (Чингиз-хана), пребывал в пределах Эмиля и Кубака, столицы ханства и центра государства. Юрт Тулуя находился по соседству и в сопредельности (с владениями) Угетая, а земли в длину от краев Каялыка и Хорезма и крайних пределов Саксина и Булгара до окраин Дербенда Бакинского он предназначил старшему сыну. Туши. Что позади Дербенда, называемого Демир-капук (Железные ворота), то всегда было местом зимовки [81] и сборным пунктом разбросанных частей войска его (Туши); по временам они делали набеги до Аррана и говорили, что Арран и Азербайджан также входят в состав владений и становищ их (Джучидов). Вот почему с обеих сторон, хулагидской и джучидской, стали проявляться, одна за другой, причины раздора и поводы к озлоблению. Зимою 662 г. (= 4 XI 1263 — 23 X 1264), когда ювелир судьбы (мороз) превратил реку Дербендскую как бы в слиток серебра, (когда) закройщик зимней шубы скроил горностаевую одежду соразмерно длине и ширине покатостей холмов и долин и (когда) гладь речной поверхности на один дротик (вглубь) затвердела как части камня, то войско монгольское, (которое было) отвратительнее злых духов и бесов, да многочисленнее дождевых капель, по приказанию Берке-огула *** точно огонь и ветер прошло по этой замерзшей реке. От ржания быстроногих (коней) и от бряцания (оружия) воинов поверхность равнины земли наполнилась грохотом ударов грома и сверканием молнии. Распалив огонь гнева, они дошли до берега реки Куры. Для отражения искр злобы их Хулагу-хан выступил навстречу со снаряженным войском ***. После боя и сражения он обратил их в бегство и затем повел войско в погоню (за ними) ***. В Дербенде Бакинском они снова расстелили поле битвы и уперлись стопами нападения. Из войска Берке не уцелел ни великий, ни малый и (почти) весь народ был перебит; остальные, потерпев поражение, обратились в бегство. Хулагу-хан не дал (своему) войску позволения вернуться, и они (его воины) без стеснения стали переправляться через поверхность замерзшей реки ***. Таким образом, день за днем, стоянки неприятелей становились привалами ильханского войска. Когда оно (наконец) расположилось на равнине владений царевича (Берке), то у Берке-огула, вследствие поражения и расстройства его войска и победы и торжества государя, истребителя врагов, запылало пламя гнева. Он отдал приказание, чтобы все войско, из каждого десятка по 8 человек, село на коней и принялось за состязание и борьбу. Они неожиданно нагрянули на войско ильхана, преградили им путь улаживания и примирения и отверзли длань произвола, чтобы пространство своих областей очистить и освободить от бедствий захвата и насилия чужеземцев ***. Прогнав их, они несколько переходов гнались вслед (за ними). Когда государь, сожигатель врагов (Хулагу), ушел в свой стан благополучия, он приказал казнить всех ортаков Берке-огула, занимавшихся в Тебризе торговлею и коммерческими сделками и владевших бесчисленным и несметным имуществом, и отобрать (у них) в казну имущество, какое найдется. Между этими людьми было много таких, которые известным тебризским людям доверили капиталы и товары; после умерщвления их, имущества эти остались в руках тех, которым они были доверены. В отместку Берке-огул также умертвил (у себя) купцов из земель, (принадлежавших) к владениям ханским, и стал таким же образом поступать с ними (этими владениями). Путь для выезда и въезда и для путешествия торговых людей, как дело разумных людей, сразу был прегражден, а из сосуда времени вырвались шайтаны смятения. Около этого времени каан ¹ отправил посла, который произвел новую перепись (шумаре) Бухары. Из общего числа 16 000 (человек), которые были сосчитаны в самой Бухаре, 5000 (человек) принадлежало (к улусу) Бату, 3000 — Кутуй-беги, матери ² Хулагу-хана, [82] остальные же назывались «улуг кул», т.е. «великий центр», которым каждый из сыновей Чингиз-хана, утвердившись на престоле ханском, мог распоряжаться, как (своею) собственностью. Эти 5000, принадлежавшие Бату, вывели в степь и на языке белых клинков, глашатаев красной смерти, прочли им смертный приговор. Не были пощажены ни имущество, ни жены, ни дети их. Так как перед глазами разума разостлано правило, что «и любовь наследственна и ненависть наследственна», то после смерти Берке-огула, сын его ³, Менгу-Тимур, заступивший место его, разостлал с Абака-ханом ковер старинной вражды. Между ними несколько раз происходили нападение и отступление (т.е. стычки). Однажды 30 000 всадников мечебойцев и дротикометателей, принадлежавших Абака-хану, во время возвращения и переправы через реку, когда льдины разломались, все утонули и погибли, отпечатав на поверхности льда результат дней (своей) жизни. После этого Абака-хан, когда ему стали известны многочисленность (джучидского) войска и его отвага, построил с этой (ильханской) стороны Дербенда стену, называемую Сибе ⁴ с тем, чтобы дальнейшее вторжение и притязание этого смущающего мир войска стало невозможным. Эта вражда была постоянною и продолжительною, а избегание между обеими сторонами оставалось до времени царствования Гейхату-хана. Когда Токтай ⁵ сделался наследником царства Менгу-Тимура, то, путем неоднократного приезда послов и частых сношений, (снова) был открыт путь торговцам и ортакам и изготовлены средства для безопасности и спокойствия странствующих; область Арран взволновалась от множества повозок, рабов, коней и овец; товары и редкости тех стран, после (своего) прекращения в течении стольких лет, (опять) получили обширнейшее обращение.

|398| Царствование Газан-хана... Во время исполнения этих дел, ⁶ от царевича Токтая через Дербенд прибыли 3 посольских уймака с 325 почтовыми конями (улар;). Дело заключалось в том, что в начале упомянутого года между ним (Токтаем) и Ногаем, в пределах Саксина и Булгара, произошли страшный бой и ужасная битва. Токтай, благодаря силе счастливого созвездия (под которым он родился), остался победителем, Ногай же повержен на поверхность праха и все войско его расстроилось, как стадо без пастуха и как пчелы без матки *** Когда Токтай сделался полновластным ханом и утвердился на вершинах почета и счастия, то (в нем) зашевелилась жилка тщеславия и спеси и возобновилось желание присоединить (к своим владениям) области Арран и Азербайджан *** В виду этого он назначил послов к его величеству (Газан-хану), которым настойчиво было указано высказаться без обходительности и представить невесту желания без неуместных прикрас. Суть домогательства и основа требования (была) та, что области Арран и Азербайджан, согласно распределению и разделу (земель) государем— завоевателем мира Чингиз-ханом, принадлежат Бату и что вот уже (много) лет, как доходами и сборами с них неправильно владеют они (Хулагиды). Но что можно сказать о минувшем. Газан-хану теперь следует поставить право на его место и уступить край (Токтаю), если же нет, то ведь силою господа всевышнего, начиная от пределов Крыма [83] и Каракорума ⁷ до окрестностей Дербенда, 10 туманов с лишним сторожевых войск нашей армии стоят так, что шатер прилегает к шатру и канат (шатровый) цепляется за канат. По аналогии с этим исчисление всего войска не укроется от далеко забегающего воображения всякого рассудительного (человека). Если такая армия двинется в поход и раскроет пятерню приложения силы, то от страха перед подобным бушеванием моря и опрокидывающими гору натисками их (войск) масса морская затвердеет, как недра горы, а внутренность горы расплавится, как море ***.Чтобы похвастать многочисленностью войска, вместе с этою вестью он отправил мешок с просом, означавший, что количество нашего войска бесчисленно, как просо. Темта, сын Токтая, ⁸ был царевич предусмотрительный: он дал послам в спутники Иса-гургана и наказал им взять с собою, без ведома Токтая, соколов и другие подарки, говорить при его величестве Газан-хане достойным образом и не сходить с пути вежливости. Он (Иса-гурган) был человек сметливого ума, выполнил это дело так (как ему было сказано), удостоился чести явиться к его величеству в сообществе послов и поднес (ему) приношения тех (джучидских) стран: соколов дальнелетных и охотничьих ⁹ ***, разные меха — белок киргизских, ласок (фенек) карлукских, |399| горностаев славянских и соболей булгарских, кровных коней кипчакских и другие красивые подарки, (как) опору сближения и поддержку благорасположения. После произнесения похвального слова он в приличной и краткой форме, с присоединением ласкательств и любезностей, изложил суть послания и содержание поручения. Царь ислама (Газан-хан) благодаря свету проницательности (своей), изображающей тайну как она есть, ясно увидел грубость замысла пославшего и тонкость изложения посланного — дыру и заплату, мутность и чистоту их. Разгневавшись на многочисленность посольской свиты, он сказал: "Если бы послы ехали для отнятия владений и оспариваний унаследованной (мною) области, то числу их следовало бы быть более этого количества, а если они приняли на себя труд одного лишь сообщения послания, то посланнику вполне достаточно было пяти нукеров; занимать же столько почтовых лошадей (улаг) от пределов Дербенда, составляющего пограничную линию между нашими владениями и их илем до (нашего) местопребывания в Хилле, да требовать продовольствие и фураж — значит уклоняться от исполнения правил ясака. Что касается требования земель ***, то ответ таков: хотя со времен Хулагу-хана эти края отошли к обширным владениям (его), но (кроме того) монголам и таджикам, кочевникам и горожанам известно, что мы эту область завоевали посредством драгоценной вещи, кроме которой нет (другого) зеркала для лика победы и (другого) проповедника на кафедрах подчинения, и (другого) посредника в боевых столкновениях, и (другого) толмача для разговора победы ***, то есть меча индийского происхождения; (следовательно) разговор об отторжении ее (той области) также нужно вести на языке меча" *** Так как просо было поднесено в виде сопоставления с многочисленностью (джучидских) войск и как указание на большое число (людей), то он (разан-хан) внезапно приказал принести [83] несколько кур, которые в один миг, на глазах присутствующих, подобрали их (зерна проса) и затем сказал: "Токтаю не было известно, что для птицы большое количество зерна есть удобство и наслаждение, что высокопарящий сокол считает стаю голубей удобным случаем для себя и что волк при многочисленности стада приходит в любовный восторг" *** Хотя по монгольскому обычаю праздник нового года (куюнгламиши) приходился на 28 (число) джумади I (= 18 I 1303), но царь (Газан-хан) сказал: назначение и выделение этого дня не имеет особенного преимущества, следует пиры (в честь) нового года устроить 10 джумади II (= 30 I 1303) *** По древнему обыкновению пир длился три дня. Эмиры его величества, везиры государства, султаны земель Грузинской, Румской и Армянской, посланники из (разных) стран света, (как то): из Хорасана, Египта, Сирии и Кипчака, сообща с князьями (мелик) областей, правителями (мутесарриф) земель, сборщиками податей и секретарями (катиб) округов и краев, поочередно, сообразно степени своего сана, подносили подарки: коней с павлиньей поступью и орлиною быстротою, разные вещи, усыпанные драгоценными камнями, тюки тонких материй для одежд и (другие) приношения из (разных) стран. Принимали кубки и стаканы с пенящимся, винзм и шербетом и чаши с кумысом и прихлебывали разные (горячительные) напитки. Облачались в усыпанные жемчугом одежды, отражением блеска которых ослеплялся взор солнца ¹⁰ *** |400| Таким образом три дня и три ночи, с утра до вечера и с вечера до утра, дело веселья и гулянья было наготове и выплачивался долг удовольствия и забавы. После (рассказанного) приложили старание к занятию важными делами и товарищ шутки показал тыл *** Во-первых, он (Газан-хан), |401| снабдив послов египетских (всем) нужным, приказал им остаться в окрестностях Хамадана до возвращения царя ислама, а послов кипчакских почтил подарками и милостями, 21 сокола, которых они привезли, он передал в свой собственный охотничий дом и выдал из казны за каждого сокола на 1000 динаров жемчугу. Царевичу Токтаю он дал ответ, содержащий разные наставления, любезности и предложение оставаться на пути согласия и взаимности.

|574| Конец дела Чингизханова... В 626 г. (= 30 XI 1225 — 19 XI 1226) Угетай-каан назначил в (разные) страны света, от одного конца до другого огромные войска со (своими) братьями и нойонами; (между прочих) отправил Куктая и Сунтай-нойона ¹¹ с 30 000 всадников в сторону Кипчака, Саксина и Булгара ¹².

|578| О Джучи. Когда Джучи вернулся от Чингиз-хана, то вскоре (предпринял новый) путь, который был путем против (его) желания, в другой мир, а кроме него (этого пути) нет великой завесы ¹³. От него осталось 7 сыновей, которые были 7 звездами на небосклоне ханства и 7 членами, составлявшими тело государства: Хорду, Бату, Бурунтай, Тангут, Берке, Беркечар и Бука-Тимур. Из них Бату, который отличался проницательностью, правосудием и щедростью, сделался наследником царства отцовского, а четыре личные тысячи Джучиевы — Керк, Азан, Азль и Алгуй ¹⁴, — составлявшие более одного тумана живого войска ¹⁵, находились под ведением [84] старшего брата Хорду. Ставкою Бату были окрестности реки Итиль. Он основал город, пространство которого было столь обширно, как помыслы его, и эту весело распевающую местность назвал «Сарай». |579| Хотя он был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу, но (у него) не было наклонности и расположения ни к одному из религиозных вероисповеданий и учений, и он был чужд нетерпимости и хвастовства ***. На втором курилтае мнение утвердилось на том, чтобы обратить победоносный меч на голову вождей русских и асских за то, что они поставили ногу состязания на черту сопротивления. На это дело были назначены из царевичей: Менгу-каан, Гуюк, Кадакан, Кулькан, Бури, Байдар и Хорду с Тангутом, которые оба отличались стойкостью на поле битвы, да Субатай-бахадур. С наступлением поры дуновения весеннего ветра *** они двинулись (в поход) и сошлись в пределах Булгарских; (затем) армия направилась в земли Русские ***, чтобы взять город Р.м.л.ш. ¹⁶, наполненный войском, которое было многочисленнее саранчи и ожесточеннее мошек в сухую погоду. Они (монголы) по своему обыкновению произвели там грабеж и разбой. Согласно приказанию они отрезали убитым *** уши и насчитано было 270 000 ушей ***. Царевичи с старшими эмирами и родовитыми людьми, победоносные и довольные *** ушли восвояси. Бату стало подмывать желание покорить келарей и башгирдов, исповедывавших веру Иисусову ***. Могущественный царевич двинулся в поход. Они (неприятели), рассчитывая на неприступность (своих) крепостей, также явились на бой с 400 000 всадников, из которых каждый равнялся защите целой армии храбрецов. При встрече обеих сторон преградой между (ними) оказалась глубокая река. Бату послал своего сына с одним туманом для переправы (через реку), а сам, взошедши на верхину холма, смиренно и немощно молился всевышнему, единственному подателю благ, бодрствовал (всю) ночь с сердцем, пламеневшим, как светильник, и с душою, веявшею, как утренняя прохлада, провел ночь до (наступления) дня. На другой день, по восходе солнца ¹⁷, войска с обеих сторон выстроились в боевой порядок. Сартак ¹⁸ с одним туманом ринулся навстречу врагу; этот отряд спустился по склону горы в точности как горный поток. Подобно обрушивающейся (на людей) предопределенной судьбою беде, которую никто не в состоянии отразить, они (монголы) устремились на лагерь врага и мечами разрубили канаты шатровых оград точно так (как рассекаются) узы дружбы с негодяями. Страх и ужас овладели бесподобными жителями Келара; большую часть войска (их монголы) сделали добычею львов и пищею гиен. Страны эти также были присоединены к (своим) сестрам ¹⁹. В месяцах 653 г. (= 10 II 1255 — 29 I 1256), когда Менгу-каан устроил куралтай, он (Бату) отправил Сартака к высочайшему, как небесный свод, престолу. Не успел он (Сартак) еще вернуться, как Бату к кончику покрывала невесты ханства уже привязал троекратный развод ²⁰. Взысканный разными милостями и благодеяниями (каана) Сартак прибыл в коренную столицу, но без долгого промедления по необходимости последовало прекращение всего ²¹. Согласно указу Менгу-каана, Боракчин-хатун, |580| самая старшая из жен [85] (Бату), принялась за управление делами государства и за воспитание сына Сартакова, Улагчи ²². Улагчи также в короткое время истратил капитал своей жизни и ханскую корону получил Берке-огул. Войску его привелось несколько раз сразиться с войском Хулагу-хана, а когда очередь ханствования дошла до Менгу-Тимура, то ему также пришлось идти с Абака-ханом по пути столкновения, как об этом уже подробно было сказано ²³.

|607| О сыновьях Джучи-хана... Джучи был старший сын Чингиз-хана, владевший Саксином, Кипчаком, Хорезмом, Булгаром, Крымом и Укеком до Руси. После него сын его Бату по пути наследства оказался достойным венца и перстня (ханского). Затем сын его (Бату) Сартак, согласно ярлыку Менгу-каана, стал править палаткой султанства, но вскоре из этой непостоянной обители переселился в стоянку неизбежную. Когда он отошел в подземелье пресечения (жизни), то солнце ханствования еще не вполне взошло над братом его, Улугчи, который как и он, против (своего) желания, поспешил гонцом почты смерти по стопам отца. Потом брат Бату, Берке-огул, гордо прошелся по лугу султанства, а вслед за ним Менгу-Тимур, сын Тукана и внук Бату, уставил ногу на длань миродержавия, но и его кафтан жизни сузился на теле его бытия, и брат его (Менгу-Тимура), Тудай-Менгу, стал выбивать чекан на лицевой стороне золота ²⁴. Вследствие распущенности его, Алгуй, сын Менгу-Тимура, да Тула-Бука и Кунчек, сыновья Тарбу, упрятали его, как вышедшую из обращения золотую монету, на дне мошны отставки ²⁵ и пять лет сообща в этом улусе на доске царской метали жребий приказа и запрещения ²⁶. Царевич Токтай, сын Менгу-Тимура, вверг их в обитель разрушения и погибели и некоторое время прижимал к груди недружелюбную (к нему) и бесприданную невесту царства. По предопределению господнему, Ногай, сын Татара и внук Джучи, бывший военачальником Бату и Берке, восстал против него и насилием (своим) лишил земли его (Токтая) улуса безопасности и спокойствия. Наконец, рукою Токтая свернули свиток деяний и жизненных этапов Ногая ²⁷, но затем вскоре сорочку жизни Токтая также изорвал шип предначертанной смерти, как лепестки розы (обрывает) дуновение утреннего ветра. Благочестивый царевич Узбек, сын Тоглука, сына Токтая, сына Менгу-Тимура, обладающий божественною верою и царским блеском, лаптою права угнал мяч царства и теперь знамя ханства поднимает до горнего неба хоругвь ислама.

|635| Вторжение царевича Узбека и бесовского войска его в Арран. В середине зимы 718 г. (= 5 III 1318 — 2 III 1319) *** во время пребывания (султана Абу-Са'ида) на зимовке в Гаубари, по воле господней и течению неотвратимого рока, царевич Узбек, сын Тог;лука, внук Токтая, появился из пределов Саксина и Кипчака с огромным и бесчисленным войском, пустив вскачь боевых коней и обнажив сверкающие мечи; за каждым человеком следовало 3 коня (улаг). Прежде чем было получено известие, они, как ревущий поток и яростный лев, задумав опустошение, прошли через Железные ворота (Дербенд-и-аханин). Охранение [86] этой окраины поручено было эмиру Тарамтазу с личной тысячей (хазаре-и-хассе). Так как племена легзан, ²⁸ — да дарует аллах неоднократно победы над ними,—из-за скверных намерений и дурных наклонностей имели большую связь с той (золотоордынской) стороной, то они ему (Тарамтазу) не дали знать о прибытии этой неожиданной армии. Вот почему он не устоял против превосходства многочисленного (неприятельского) войска, поневоле убрался восвояси и отправился в орду. На пути ему встретился эмир Зенги, (посланный) для выяснения настоящего положения дела, и узнал о многочисленности (золотоордынской) армии. Однако он |636| пробыл (здесь) до тех пор, пока окрестности могилы Пир-Хусейна сделались центрами знамен и местами расположения шатров чужеземного войска. Оттуда он на крыльях быстроты возвратился ко двору хана. Царевич Узбек, который был украшен красою ислама и у которого шея чистосердечия была убрана жемчужинками чистой веры, с великим смирением отправил в скит для паломничества небольшую группу доверенных лиц (инак), и старец (той) эпохи говорил: "В ските дервишей хан и каан одинаковы с одетыми в рубище". Прежде чем в армии (Узбека), по многочисленности равной муравейнику, разместились правое и левое крыло, авангард (манкыла) и арьергард (кечка), Сарай-Кутлуг, брат Кутлуг-Тимура, для (этого) паломничества снял с головы произвола шапку спеси и султанства и смиренно (положил) голову на порог уничижения и скромности. После того как, по обычаю суфиев, угощение было соединено с приветствием, обитатели скита стали просить о помощи против обид и притеснений этого войска, длина и ширина которого не могла уместиться в движение калямов ²⁹ писцов и в подсчет воображения счетчиков. Они доложили, что из лиц, принадлежащих (скиту) я живущих на вакфах шейха, увели в плен несколько человек мужчин и женщин и что все, что нашли, разграбили, так что у тех людей было отобрано 30 000 овец и около 20 000 коров и ослов. Между прочим два монгола запустили в окно скита копье, чтобы унегти тканый занавес, сказав: "Отдайте нам эту парчу, то есть ткань, тогда мы уйдем". Обитатели (скита) и женщины подняли шум и крик, и они (монголы) ушли. Когда это заявление было доложено Узбек-хану, то состоялся указ, чтобы сначала из тех двух лиц, которые ради занавеса совершили недостойное дело, одного казнили, а другого, примерно наказав, повесив ему на шею отрезанную голову (казненного), провели сперва вокруг лагеря, а потом также уложили в подземелье уничтожения (могилу) рядом с его несчастным товарищем. Разгневавшись, он (Узбек) отправил к эмирам улуса Кутлуг-Тимура и Исы высочайший ярлык; "Всякого, кого схватят, со всем тем, что он украл, передавать немедленно мюридам шейха и затем не делать ни малейших притеснений; если же кто допустит проступок и упущение, то тело и душу таких мы отправим к месту восхождения неба и к месту нисхождения земли". На это дело был назначен (особый) шихне. Когда этот указ через эмиров-темников прибыл к эмирам тысячникам, сотникам и десятникам, тотчас занавесы и (другие) похищенные вещи принесли и возвратили. Даже за одного барана и одну веревку (аргамчи), которые :эа это время пропали, было произведено возмещение (тулумиши); на [87] захватчиков даже был наложен штраф (?) ³⁰. Действие указа царя и послушание войска и армии должны быть (именно) такими. Затем он (Узбек) пожаловал в награду обитателям скита 50 слитков чистого серебра,обе стороны которых снабжены ушками и которые называются сомами; каждый сом равняется 20 динарам ходячей монеты ³¹. (Затем) он обласкал дервишей и выразил сочувствие их наряду (хырка) одной шкурой собольей и горностаевой. На другой день *** пробили в громко звучащий барабан отправления, и осуществлено было намерение добраться до берегов Куры *** Здесь разбили шатры ***, так что между обоими отрядами протекала река, точно прямая линия между двумя прямыми строками. Войско запустило копья свои з воду реки, что монголы называют "сурумыши", то есть чрезвычайное хвастовство и сумасбродство. Узбек сказал мюридам Пир-Хусейна следующее: "Тарамтаз так доложил нам, что престолом царским правит караджу Чупан, теперь же не показывают, куда он сам делся и (почему) отвернул от нас лицо". В это время великий |637| нойон Чупан-бек *** с войском, поражающим антихриста, которое кроме единодушия ничего не знает, находился в пределах Байлекана. Эмир Хусейн с войском, назначенным для отражения зловредных действий Ясавура и Бектута, которые в этом году, без (ханского) ярлыка, расположились на зимовке в Мазандеране, двинулся в те места, а эмир Эсен-Кутлуг с бывшим в его ведении туманим войска находился в начале похода в стороне Аррана; когда он из отведенного (ему) юрта пошел через Азгану, то вследствие враждебности безжалостного небосвода через два-три дня судьба болезнями истребила значительное количество людей, и от (всех) тех мечтаний и вожделений не осталось ничего, кроме сожаления, урона и печали. Другие эмиры — темники и тысячники — сказались далеко, в назначенных им юртах, а в наличном войске, благодаря постоянным дождям и снегу, да непрерывным грозам и молниям, подобных которым (прежде) никогда не наблюдалось, пала большая часть скота. Против обыкновения в этих краях повсеместно оказалась (такая) дороговизна, что 1 ман ячменя и рису стоил 2 акчи, а харвар соломы и ячменя, (цена) которым не поднималась (прежде) выше 10 дирхемов, покупали за 45 динаров. При таких удивительных явлениях и странных обстоятельствах, великий сахиб Тадж-ад-дин Али-шах по чрезвычайной проницательности, особенной заботливости и украшающей мир смелости рассуждения, соблюл условия чести управления государством и тонкости предосторожности и осмотрительности, отправил гонцов, (быстрых) как пугливо убегающая лань и как дующий ветер, для сбора армии из далеких и близких мест и взял расписку (мучилка) в немедленном приходе ***. Отправив гонцов на плечах ветра, он привел в порядок наличное войско, устроил и наладил обоз и припасы, оружие и подводы (улаг;), снаряды и приборы, так что за рекою в глазах врагов разные латы (эти) и блеск оружия стали казаться железною горою и Александровою стеной ***. Затем победоносное знамя государя мира, царя земли и времени приняло направление к Сатурну ³² ***. В течение дня он (государь) с полнейшим веселием выступил в путь и счастливо расположился на берегу реки (Куры). А с той стороны, когда к Рустему конца мира Чупан-нойону прибыл гонец, то он (Чупан), [88] посоветовавшись с эмирами войска и храбрецами, прорывающими ряды, решил, пройдя через мост царевича Менгу-Тимура, преградить им (неприятелям) дербендский путь языком обнаженного меча ***. Вместе с тем с (разных) сторон царства (Хулагидского) победоносные войска направились к местопребыванию знамени султанства. Они стали подходить отряд за отрядом, точно волнующееся море ***. Разгон |638| противников царства и завистников счастливого государства расчистил путь. Явною причиною этого было следующее: двух монголов, схваченных из армии миродержца (Абу-Саида), привели к Узбек-хану, который лично стал допрашивать их о положении эмира Чупана. Они ответили: "Чупан с 10 туманами войска, для (устройства) засады, через Карчага зашел вам в тыл". Узбек-хан по-монгольски сказал Кутлуг-Тимуру и Иса-гургану: "Тот человек, которого мы ищем, у нас в тылу; куда же нам направиться?". На утро, когда движение солнца бросило сверкающие лучи на макушки (горных) вершин ***, на степных равнинах не оказалось следа ни шатров, ни львов, обитателей (этих) шатров. Узбек-хан с этим отринутым войском вернулся разбитый, как сердце влюбленного в день разлуки, и измятый, как кудри красавицы в ночь свидания. .Стрелометатели повернулись спиной к этому сражению подобно не бывшим на войне лукам и показали тыл, как верность (в этом) мире. С быстротою и поспешностью они в один день совершали двудневный путь; привалы обращались в переходы, ночь в день. Войско счастливого падишаха гналось (за ними) до Демир-капук, забирая в плен (людей), и гонец мировой судьбы прибегнул к ссылка на следующее изречение (Корана): "Наложите крепкие оковы (на пленных) и затем либо отпустите их) безвозмездно, либо за выкуп". ³³ Когда по (случайному) совпадению обстоятельств и счастливому исходу дела, составляющим ключ к вратам побед и светоч радости и веселия, в мире совершилось это прекрасное событие, то в страны (хулагидских) владений полетели сообщения (этого) радостного известия и у людей исполнились обеты...

Комментарии

1. У Хаммера: Кубилай-каан.

2. Чит.: жене Хулагу-хана, называвшейся также Кутуй-хатун. Мать Хулагу-хана была, как известно, Союркуктани-беги.

3. Чит.: сын племянника его. Тукана.

4. См. Рашид ад-Дин, 212а.

5. Так в изд. Хаммера; Бомб.: Ногай.

6. Т. е. в 702 г. (= 26 VIII 1302 - 14 VIII 1303), когда Газан-хан находился в городе Хилла.

7. Речь идет, очевидно, не о ставке великих ханов в Монголии, а о местности в низовьях Сыр-дарьи, упоминаемой в описании походов Чингиз-хана. Ср.: Бартольд, Туркестан, 447-448.

8. В Рашид-ад-диновом родословии Джучидов (см. Рашид-ад-Дин, 112) и в Муиззе у Токтая нет такого сына.

9. Следует цветистое описание на арабском языке разных качеств этих птиц.

10. Следует подробное описание всех прелестей отроков и молодых девушек, принимавших участие в этом празднестве.

11. Чит.: Субатай-нойона.

12. Ср. Джувейни, 150.

13. Вся фраза неясна.

14. Чтение этих названий сомнительно.

15. Т. е. более 10000 наличных воинов.

16. Ср. выше, Джувейни, 150, прим.

17. Этими тремя словами заменены здесь для краткости метафоры Вассафа.

18. У Рашид-ад-дина (см. Рашид-ад-Дин, 43-44) это нападение приписано Шибану.

19. Т. е. к прежде покоренным странам.

20. Т. е. умер.

21. Т. е. последовала смерть его.

22. По Рашид-ад-дину (Рашид-ад-Дин, 109), Улагчи был брат Сартака, каким он ниже является и у Вассафа.

23. См. Вассаф-хазрет, 50.

24. Т. е. своих монет.

25. Т. е. низложили его.

26. Т. е. правили всеми делами государства.

27. Т. е. убили.

28. ***, т. е. лезгины.

29. Камышевых перьев.

30. В тексте: ***.

31. Ср. Сборник, I, 302—303.

32. Т, e. знамя было поднято и государь выступил в поход.

33. Коран, XL VII, 4-5.