K БИОГРАФИИ АВТОРА КАЗАЦКОЙ ЛЕТОПИСИ САМОЙЛО ВЕЛИЧКО

Летопись Самойло Величко, написанная в первой четверти XVIII в., безусловно, является одной из наиболее известных казацких летописей раннего Нового времени. Обнаруженная М. П. Погодиным в середине XIX в., она была издана Киевской археографической комиссией в 1848-1864 гг. Украинская академия наук переиздала первый том летописи в 1926 г., но в связи с разгромом исторической секции не смогла продолжить издание. В 1991 г. летопись была издана в переводе на украинский язык, но автор перевода В. Шевчук опирался не на оригинал, а на первые издания летописи.

Анализ летописи был проведен в ряде работ известных российских и украинских историков. И практически каждый из них приводил собственную интерпретацию биографии Величко. Но единственное, что было известно о нем, — это пара автобиографических абзацев в его летописи, а также в неизданном выполненном им переводе «Космографии». Поэтому все историки на самом деле трактуют один и тот же дошедший до наших дней параграф. Как справедливо писал выдающийся украинских текстолог Я. Дзыря, «Инших биографичних видомостей, крим тих, яки подае сам Величко, немае» 1. Учитывая уникальность и важность свидетельства, приводим его полностью:

Сего ж 1690 року, на самом початку его, между свята Рождества Господня, начал я, сих летописних деяний граф и сказатель (в килконадцят лет будучи), служити войску Запорожскому, в поважном дому з панов Малоросийских благородного Его Милости пана Василия Леонтиевича Кочубия, писаря на тот час войскового енералного, за преречоного гетманства Мазепового; служилем же верне и тщаливе, як моя мне повелевала цнота, не тилко в домашних пана моего делех всяких, а найбарзей писарских, але и войскових нужнейших и секретних на тот час, так до самого Пресветлейшого Монархи Всеросийского [77] Петра Алексеевича, яко в цеферних в его ж монарших делех, от Гетмана тогда бывших до Господаров Волоского и Мултанского за исправлением пана моего корреспонденциях, котории канцелярии войсковой не были явними. Послуживши зас в таких премногих неусипних трудах чрез лет 15, зосталем за тую мою службу вправлен до канцелярии войсковой енералной на початку року 1705, в которой з между худших братии моей былем не последним в делех писарских, сполна чрез лет 4; ним за тую мою долговременную и верную службу моя недоля крайним мне на самом концу рока 1708 заплатила нещастем, которое впредь в помененом року припомнетися можете 2.

Основу к традиционной трактовке данною известия положило предисловие к изданию 1848 г., в котором говорилось: «Нет сомнения, что несчастие, постигшее Величка, находится в связи с бедственною участию Василия Кочубея, погибшею в том же 1708 г.» 3.

Следующие два историка, обращавшиеся к текстологии летописи Величко, ничего не писали о биографии ее автора 4. Не касался вопроса биографии Величко и Н. Петровский, автор известного исследования этой летописи 5.

Значительно дальше пошел исследователь летописи П. Г. Клепацкий. Он высказал предположение, что Величко был казацкою происхождения и получил образование в Киево-Могилянской академии 6. В трактовке «несчастья», случившеюся с Величко, Клепацкий первым из историков предположил, что будущий летописец был арестован и посажен в тюрьму («його, як близьку людину до генерального суддi В. Л. Кочубея, скараного Мазепою, було арештовано й затримано у в’язницi»). Клепацкий также предположил, что Величко «Як урядовця невисокого рангу» могли забыть в условиях войны со шведами, из-за чего его пребывание в тюрьме «могло протягтися й на довший час». Далее Клепацкий высказывал уже совсем фантастичную версию, что именно в тюрьме Величко ослеп или что даже был ослеплен по судебному приговору. Освободили Величко, по мнению Клепацкого, усилиями сына покойною Кочубея 7. Последнее предположение исследователь объясняя тем, что Величко жил в имении Кочубея-младшего и учил его детей. Именно Клепацкий высказал версию, что Величко начал писать свою летопись (а соответственно — и освободился) в 1715 г. 8 Единственной ариументацией выступала ссылка на то, что, по словам самого Величко, он начал писать свою летопись через 70 лет после войны Б. Хмельницкого («в седмдесят лет по войне Хмелницкого виводячи сию военних деяний его гисторию»).

В дальнейшем версии, высказанные Клепацким, стали использоваться историками как не поддежащие сомнению. Так Д. И. Дорошенко писал: «В кiнцi 1708 р. Величка усунуто з посади за його близькiсть до В. Кочубея» 9. То же самое повторил Д. Багалий, [78] сделавший детальный анализ летописи 10. В Истории украинской литературы декларировалось, что Величко закончил Киевскую академию 11.

Исключением из этого правила стал украинский историк М. И. Марченко (отметим, что свою докторскую диссертацию он защищал в ЛГУ в 1960 г.). Он прямо называл «неубедительным» предположение «некоторых исследователей», что Величко сняли с должности войскового канцеляриста после казни его патрона В. Кочубея. Как верно подмечал Марченко, в конце 1708 г., в момент «несчастья» Величко, Кочубей был уже реабилитирован. Историк задавался вопросом: какое все-таки «несчастье» случилось с Величко? «Можно припустити, що Величко опинився в немилостi у зв’язку iз зрадою Мазепи, бо при ньому вiн займав поважне мiсце в генеральний гетьманський канцелярii». Но прямого отношения к измене Мазепы, по мнению Марченко, Величко не имел, «iнакше з ним розправилися б ище жорстокiше» 12.

Я. Дзыря, специалист по украинскому летописанию, планировавший академическое издание летописи С. Величию, считал версию М. И. Марченко «более правдоподобной» 13. В остальном Дзыря соглашался с традиционным взглядом на Величко — что тот учился в Киевской академии, что частично ослеп в тюрьме и что в 1715 г. при участии Кочубея был отпущен на свободу 14.

В. А. Шевчук, издавший летопись Величко в переводе на украинский язык, справедливо отмечал скудность наших знаний о биографии Величко: «Ми не знаемо його обличчя, був вин вiсокий чи нiзький, яку мав вдачу, хто були його рiднi, друзi. Hi вiдаемо й середовшца, в яшму виховувався, де навчався i, врештi, де його могила» 15. Пишет он также, что неизвестно из-за чего Величко попал в тюрьму, и предполагает, что это случилось «по доносу какого-нибудь личного врага». Шевчук полагает несомненным фактом само то, что Величко посадили в тюрьму и что с ним «не расправились так беспощадно, как бы это могло быть, если бы он взял сторону И. Мазепы» 16. Шевчук считает, что Величко был казацкою происхождения и, скорее всего, учился в Киево-Могилянской Академии, а в войсковую канцелярию попал уже немолодым, под сорок лет 17.

В. Соболь, исследовавшая летопись в 1996 г., перечислила известные версии биографии Величко и добавляла, что ничего новою с тех пор ученые не узнали 18. Все те же теории повторяются и в последних академических украинских изданиях. Так, «История украинскою казачества» констатирует, что в историографии нет единой позиции [79] относительно причин ареста Величко. Но считает версию, связанную с близостью к Кочубею, более вероятной, «оскiльки участь у «справi Мазепи» потягла б значно серйознiшi наслiдки, анiж ув’язнення» 19.

Известный историк украинского казачества П. М. Сас, автор статьи о Величко в Энциклопедии истории Украины, напротив, пишет, что «Наприкiнцi 1708 пiд час полiтичних репресiй Петра I в Украiнi, викликаних визвольним виступом И. Мазепи, бу в ув’язанений» 20. Исследователь украинского летописания А. Бовгиря в своем анализе летописи Величко декларирует наличие двух версий причин ареста — участие в выступлении И. Мазепы или близость к Кочубею — и склоняется к последней («останне вважаеться бiльш вiрогiдним») 21. Известный украинско-американский историк С. Плохий пишет, что «Величко был арестован когда-то после Полтавской битвы по невыясненным обстоятельствам» 22. Другой американский специалист по истории Украины казацкою периода ни в своей ранней, ни в своей последней работе, касавшейся летописи С. Величко, не затрагивая его биографию 23.

Что мы реально знаем о Величко? Мы можем согласиться с мнением, что, скорее всего, он действительно получил образование в Киево-Могилянской академии. Почерк, которым написана летопись (так называемое «киевское письмо»), практически точно указывает на выпускника Киевской академии. Так как мы знаем от него самого, что работать он начал в 1690 г., когда ему было «в килконадцять лет»,то период обучения должен был выпасть на 80-е гг. XVII в. Обучение обычно начиналось в 7-12 лет, а закончил Величко как минимум класс риторики (что доказывается его знаниями и умениями, проявленными при написании летописи). Правда, Дзыря считал, что Величко получил «хотя бы основы знаний философии» 24. Последнее представляется маловероятным. Хотя фиксированных сроков обучения в Киевской академии не было, но можно вспомнить, что Ф. Орлик, также сделавший канцеляристскую карьеру, начал работать в 1692 г., в 20 лет, к тому времени уже прослушав основы философии. Его ровесник (или на пару лет младше) Величко вряд ли мог успеть прослушать те же курсы, поступив на службу на два года раньше, в 1690 г., в 16-18 лет. Но то, что Величко должен был учиться вместе с Орликом, представляет несомненный интерес.

Если Орлик после учебы поступил консисторским писарем в Киевскую митрополию и параллельно делает карьеру поэта, то Величко начинает «служити Войску Запорожскому, в поважном дому з панов Малоросийских благородного Его Милости пана Василия Леонтиевича Кочубия, писаря на тот час войскового енералного». Почему-то [80] все историки трактуют эту фразу Величко, что он был в личном услужении у Кочубея. Но летописец говорит, что он служил «Войску Запорожскому», а фразу «в поважном дому» можно трактовать и дословно. Дело в том, что, согласно традиции, канцелярией старшин располагались прямо в их личных домах (полковников, судей и т. д.) 25. То же самое было и у Кочубея, канцелярия которого размещалась в его доме в Батурине. И еще момент: исследователей не должно вводить в заблуждение понятие «патрон». Патронажные отношения перешли в Украинское гетманство еще из Великого княжества Литовского (например, «патроном» М. Хмельницкого был Ян Данилович). У Орлика таким патроном был Стефан Яворский. Ну а для Величко им становится В. Кочубей.

Так как вплоть до 1702 г. Кочубей выполнял должность генерального писаря, то есть был главой Генеральной Канцелярии, то и функции у Величко были соответствующие. Он сам пишет, что занят «не тилко в домашних пана моего делех всяких, а найбарзей писарских, але и войскових нужнейших и секретних... котории канцелярии войсковой не были явними». То есть он был своего рода секретный агентом. В эту его деятельность не мог не быть посвящен сам гетман, что делало положение Величко особым. К тому же он бывал на старшинских радах, допуск куда был строжайше ограничен. Так, он подробно описывает старшинскую раду во время празднования Пасхи 1702 г. Тогда старшина съехалась к И. Мазепе в его имение Гончаривку, и Величко присутствовал даже во время праздничною обеда, т. к. приводит частные детали, как там происходила отставка Кочубея, включая события, происшедшие после ухода его «патрона» (разговоры старшины во время обеда и т. д.) 26.

Обычно в Войске Запорожском делали карьеру либо благодаря родственный связям, либо благодаря удачной женитьбе (И. Мазепа, Ф. Орлик и др.). Величко нигде не упоминает своего отца или других родственников. Женат, как мы увидим ниже, он тоже не был. Поэтому он мог опираться только на собственные силы и на покровительство «патрона». Какого он был рода? Обычно историки считают, что казацкого. Единственный ключик есть у самого Величко. Он говорит, что служил «як моя мни повеливала цнота», т. е. честь. Возможно, он был шляхетского происхождения. Например, мы встречаем шляхтича Федора Величко в Минском воеводстве ВКЛ (1677 г.) 27. В Реестре Войска Запорожскою 1649 г. (который считается родоначальником старшинских родов) встречаются четыре Величко — в Каневском и Белоцерковском полках, но ни одного Василия, т. е. возможного отца нашего героя. Зато все Велички относятся к Правобережью. Возможно, именно этим объясняются его сильные переживания по поводу опустошений, постигших этот регион.

Еще в 60-е гг. XVII в. был известен кошевой атаман Иван Величко-Билковский 28. В Летописи его называют Иван Величко Босовский, а в другом месте — Иван Иваненко Величко 29. Вероятно — Иван Иванович Величко по прозвищу Босовский. Возможно, [81] именно родственная связь с Запорожьем объясняет то, как восторженно отзывался Величко о Запорожской Сечи.

После того как весной 1702 г. В. Кочубей сложил с себя полномочия генеральною писаря, он был назначен Мазепой генеральным судьей. Но «и дела писарский великии его не оставляли; понеже Василий Чуйкевич на месцу писарском канцеляриею войсковою заведуючий не могл совершенно дел великих отправовати, а Филип Орлик, реент тогдашний войсковой канцелярии, новициатем будучи, хочай и мудрий был человек, еднак еще не призвичаился». Это единственный раз, когда Величко упоминает Орлика в своей летописи, причем высказывается о нем уважительно. Это интересный факт, учитывая, что Орлик в 1720 г. был уже «гетманом в эмиграции» и личным врагом Петра I.

В начале 1705 г. Величко перешел на службу в Генеральную войсковую канцелярию, где прослужил полных четыре года. Как видим, опала «патрона» и его конфликт с гетманом нисколько не сказались на карьере Величко. В. Шевчук явно ошибается, полагая, что на момент поступления в Генеральную канцелярию Величко было под сорок. Ведь к Кочубею он попал моложе 20-ти, а прошло 15 лет.

Теперь мы подходим к самому спорному моменту: что же все-таки случилось с Величко в 1708 г.?

Мы знаем точно:

что «несчастье» произошло в самом конце 1708 г.;

что затем Величко писал свою летопись в селе в Жуках, завершив ее в 1720 г. 30

Про Жуки мы знаем, что в 1709 г. Василий Васильевич Кочубей (сын казненною В. Кочубея) вместе со своим братом Федором получил это село по завещанию своего деда 31.

Что мог считать Величко «несчастьем», которое так однозначно трактуется историками как арест? Обратимся к его летописи. Он называет «несчастьем» поражение Я. Остряницы, поражения поляков под Желтыми Водами и Корсунью, В. В. Голицына под Перекопом в 1689 г., поражения шведов и венгров, смерть Яна Собесского, смерть И. Золоторенко. То есть или смерть, или военное поражение. Сам Величко в одном месте своей летописи пишет, что «за пременением того-ж времени доброю жития моего на неволничое».

Коренным образом по-новому оценить трагичную страницу позволяет обнаруженный нами в РГАДА документ: «Партикулярное письмо запорожскою писаря Григорья Богули к войсковому канцеляристу Величке» от 24 ноября 1708 г. Его смотрели В. Е. Шутой и Е. В. Тарле, о чем свидетельствует отметка в листе использования (последний раз в 1949 г.), но в своих работах о Северной войне не учитывали 32. Между тем письмо Богули — это первый и единственный выявленный на настоящее время документ, который говорит о «канцеляристе Самойло Величко».

Удивительно, но в ходе подготовки этой статьи мы обнаружили упоминание о данном документе в истории запорожских казаков Д. Яворницкого. Правда, он неверно прочитал [82] документ (Богуля у него именуется Рогулей и т. д.) и упоминает его лишь в примечании: «Григорий Рогуля... в ноябре писал письмо войсковому канцеляристу Самойлу Величку по поводу купли для Величка коня. По-видимому Самойло Величко одно лицо с известным Величком, автором четырехтомной малороссийской летописи» 33. Загадка, как это известие было пропущено всеми исследователями. Возможно, ответ кроется в том, что исследования Яворницкого были встречены жесткой критикой со стороны профессионального исторического сообщества, считавшего его любителем-краеведом. Правда, Яворницкий хотя и понял, что речь идет о Величко, не смог сделать выводы, уточняющие биографию летописца.

Письмо было перехвачено русскими и оттого сохранилось до наших дней. Историю перехвата письма мы можем восстановить достаточно детально, так как до наших дней сохранилась петровская походная канцелярия, практически полностью (исходящая и входящая корреспонденция) опубликованная в «Письмах и бумагах императора Петра Великого». Сохранилась и походная канцелярия А. Д. Меншикова, через которого происходила в указанный период переписка всех российских военачальников (она хранится в архиве ИИ СПб РАН).

Г. Бовгуля был кошевым писарем в Запорожской Сечи и вместе с кошевым атаманом К. Гордиенко вел переговоры с И. Мазепой о переходе запорожцев на сторону Карла XII. 24 ноября 1708 г. Запорожье направило Мазепе официальный ответ, оговаривая условия присоединения 34. И в тот же день с оказией (о чем он сам пишет) Бовгуля написал два личных письма к людям, находившимся при Мазепе, — Журавскому сотнику Д. Якубовичу и войсковому канцеляристу С. Величко 35. Причем обоим он отвечает на присланные с «запорожским казаком Герасимом» послания («Утешилемся попремногу сердцем и душею когда в такие трудние часы одержалем все же братерское ваше писанья»).

Но проехать обратно было уже сложно. Петр I уделял огромное внимание перехвату корреспонденции Мазепы. Например, 3 декабря 1708 г. он дал личный указ Николаю Ифланту «смотреть недреманным оком на Мазепину кореспонденцию и, ежели где явятца от него куда или к нему откуды посланные, и оных ловить и присылать к нам за крепким караулом» 36.

О посылке в Запорожье русские узнали от Миргородскою полковника Д. Апостола, который к этому времени перешел на сторону Петра (при очень спорных обстоятельствах). 28 ноября 1708 г. Г. С. Волконский извещал А. Д. Меншикова: «Сказывал мне он, полковник миргородцкой, что посылал Мазепа судью прилуцкого до Запорогов. Этот судья начует от Сорочинца в 7 милях в веси Федоровки, и я по ту дорогой отправил две партии, а велел как с ево можно достать» 37.

Волконский среагировал оперативно и уже на следующий день рапортовал царю о поимке посланцев Мазепы 38. В донесении к Меншикову от Волконского в тот же день [83] (29.11.1708) содержится чуть больше подробностей: «Доношу твоей светлости которой послан был от изменника Мазепы судья прилуцкой до Запорошв и по того судью послал я партию и оного судью и казака запороского иных с ним взяли и того судью и казака запороского и от кошевого атамана из Запорогов писма, а взяв того языка послал я к царскому величеству и к вашей светлости» 39.

Это объясняет, как письма к Мазепе, Якубовичу и Величко оказались в соседних делах одного фонда московского архива.

Письмо личное, краткое и написано в спешке, Бовгуля даже извинялся за свой почерк. К тому же, в отличие от двух других посланий, письмо к Величко было просто запечатано, без кустодии (печать похожа на оттиски Низового войска) 40. Тем не менее из этого письма мы можем установить:

что Величко был в лагере Мазепы;

что у Величко не было семьи;

что Величко имел личные тесные связи с запорожским писарем;

что Величко покинул Батурин в спешке и у него даже не было коня (!).

Сам факт, что Величко оказался в лагере Мазепы, удивления не вызывает. Осенью 1708 г. там находилась вся генеральная старшина и 6 из 10 левобережных полковников. Кроме того, известно, что в январе 1709 г. в Генеральной канцелярии наблюдалась крайняя нехватка писцов, «понеже Мазепа в изменничию с собою всю канцеляриею увел сторону» 41.

Вывод об отсутствии у Величко семьи мы делаем на основании того, что в письме к Д. Якубовичу Бовгуля передает приветы его жене и только что родившемуся ребенку («вселюбителной пане вашой и наймилшой отрасли, которой или которому Zичу особливе благополучного возрату»), А в письме к Величко он только желает «дабы в. м. м. пан з своими любымимы друзями в мирном повидении во всецелом здравии всегда пребывал непременно».

Что же случилось с Величко дальше? Сразу надо сказать, что источники не дают прямого ответа на этот вопрос. Но пересмотрев сотни документов, мы все же можем сделать некоторые предположения.

Что происходило в конце 1708 г. или, точнее, в период между концом ноября, когда Величко точно находился в лагере Мазепы, и концом декабря, на который он сам указывает как на дату «несчастья»? В это время перед Петром стояли две задачи: переманить на свою сторону возможно большее число старшины и выбить Карла XII с Мазепой из Ромен, где они комфортно расположились на зимние квартиры.

Петр издает несколько указов, предоставляя старшине, ушедшей с Мазепой, месяц на добровольный возврат и амнистию 42. С пропагандистской целью возвращают имения вдовам казненных Искры и Кочубея, а также привозят из Сибири С. Палия 43. Кое-кто из старшин действительно добровольно уходит от Мазепы, за остальными начинается [84] настоящая охота. Так, 8 декабря захватили лохвицкого сотника Якова Еремеева 44, тогда же под Гадячем поймали сердюцкого писаря 45.

Всех пленных, как украинских, так и шведских (а в донесениях и к Петру, и Меншикову они перечисляются поименно) отправляли для дальнейших допросов к царю 46.

В конце декабря Петр делает своей штаб-квартирой Лебедин. 3 декабря 1708 г. проводит там военный совет, на котором принимается решение о совершении маневра под Гадяч (где были шведско-казацкие войска), с целью выманить Карла XII и Мазепу из Ромен 47. План удался. А. Ушаков докладывая царю, что Мазепа уехал из Ромен 17 декабря «до вечера за 2 часа» 48, а уже 18 ноября Ромны были заняты русскими. Для нас важно, что генерал Л. Н. Аларт сообщая Петру, что неприятель Ромны «не совсем оставил» 49. А 18 декабря, после взятая города, Аларт писал про «мазепинцев»: «в Ромне потревожась, оное место оставили кроме некоторого багажу и офицеров, которые сами полковнику Ветеранию здались, когда он в Ромню пришел сего дня на рассвете» 50. Генерал перечислял пленных, пойманных в Ромнах: один шведский капитан, один поручите, один прапорщик и «сих в росписи объявленных особ» 51. К. Э. Ренне в донесении добавлял, что поймали полкового лубенского есаула и других пленных 52. Но росписей пленных, о которых в своих письмах говорят и Ренне, и Аларт, не сохранилось. Зато точно известно, что все пленные снова были отправлены в Лебедин, где базировался Петр 53.

Других эпизодов, в которых бы русские брали значительное число пленных, вплоть до 1709 г. больше не было. И еще отметим, что когда были захвачены Ромны, «в то время мороз был чрезвычайный, так велик, что птицы на воздухе мерли» 54.

Подводя итог, мы можем констатировать, что в период ноября-декабря 1708 г. упоминаний о захвате Величко в донесениях нет — значит, он не был взят в плен «в одиночку». Войсковой канцелярист, знавший секретные шифры, — это была слишком серьезная фигура, чтобы о ней не написали в донесениях. Меншиков, явно действовавший по приказу Петра, как раз в это время приложил много усилий, чтобы переманить канцеляристов на свою сторону. 15 декабря губернатор Киева Д. И. Голицын докладывая Меншикову: «Изволил ваша светлость ко мне писать, дабы мне из Белой Церкви из-за караулу Черныша свободить. И по тому в. светлоста писму, когда Белую Церковь приняли, и оной Черныш из-за караулу свобожен» 55. Речь идет об Иване Черныше — войсковом [85] канцеляристе. Тогда же, по приказу Меншикова, «приведя ко кресту», Голицын отпустил из-под караула и писаря Семена Савича, содержавшегося в Киеве 56.

Скорее всего, не имея коня, Величко остался в Ромнах, а не поехал с войском Мазепы и Карла под Гадяч. Во время взятия Ромен русскими войсками он и был захвачен в плен, не имея возможности бежать (надо подчеркнуть, что отсутствие лошадей было страшной проблемой зимой 1708-1709 гг. для всех армий).

Интересна судьба второго адресата Г. Богули — Демьяна Якубовича. Исследователь родословных казацкой старшины В. Л. Модзалевский ошибочно писал, что тот стал сотником Жоравским в 1711 г., когда также получил от полковника Прилуцкого село Кушелеву 57. Якубович был сотником Журавским и в 1708 г. Несмотря на то, что он участвовал в переходе казаков к шведам вместе с плсмянником И. Мазепы И. Быстрицким 58 и вел переговоры с запорожцами о их присоединении к мятежному гетману (именно Якубовичу Богуля давал инструкции, как лучше писать письма к запорожцам от лица польскою и шведскою королей), он, видимо, вообще не пострадал и сохранил свою должность. Почему? Скорее всего, благодаря жене — Прасковье Марковне Маркич, родной сестре новой всесильной гетманши Анастасии Скоропадской (Маркович) 59.

Судьба мазепинцев, попавших на допросы в Лебедин, была значительно менее благополучна. Еще Н. Костомаров отмечал, что уцелела лишь небольшая часть следственных дел, проводившихся там. В частности — канцеляриста Дубяги и войта Шептаковской волости. Всех пытали, судьба первого неизвестна, второго казнили 60. Некоего канцеляриста Григория сослали в Сибирь 61. Другими словами, Величко должен был попасть под страшную карательную машину, в которой выживали лишь те, у кого имелись серьезные заступники.

Мы точно знаем, что, по крайней мере, в 1712 г. Величко был «в неволе». В условиях войн с Ф. Орликом на «мазепинцев» навалилась вторая волна репрессий, и хватали всех, включая жен, дряхлых матерей, сестер и пр. родственников. Документы о ссылке в Сибирь, равно как и списки находившихся в Москве украинских «колодников», сохранились неплохо. Величко среди них нет. Да и в его летописи нет никаких намеков о Сибири или Москве. Скорее всего, он оставался под арестом где-то на Украине — возможно, кто-то из бывших коллег и замолвил за него словечко, но недостаточно весомое, чтобы освободиться окончательно.

Дата освобождения — 1715 г., названная П. Г. Клепацким, выглядит довольно реалистично. Тогда Величко написал Летопись за пять лет, что хотя и сложно, но возможно. Именно этот год стал временем облегчения участи «мазепинцев». Д. Горленко было разрешено вернуться в Россию. А 1 июля 1715 г. бывший коллега Величко, канцелярист Иван Черныш, стал генеральным судьей и, возможно, завершил его мучения, помог освобождению 62. [86]

Хочется отметить, что у летописи нет посвящений (правда, до наших дней не дошел первый титульный лист). Тем не менее, если автор часто вспоминает добрым словом В. Л. Кочубея, то ни разу не упоминает его сына, которого историки считают избавителем Величко. Он действительно жил в имениях Кочубеев — Жуки (1720) и Диканька (1728), но это еще не доказывает, что именно их покровительству он был обязан спасению.

Другим недостоверным мифом в биографии Величко является утверждение, что он учил детей Кочубея. Дети у В. В. Кочубея родились после 1725 г. (за исключением Ивана, который был немного младше). Поэтому фразу Величко из его «Космографии» про отроков, «при мне писанию навикавшим» 63, скорее всего, следует трактовать как учеников-писарей, которые помогали Величко в его работе.

Видимо, он так и не обзавелся семьей и всю свою жизнь посвятил работе, благодаря которой сделал свое имя бессмертным.


Литература, использованная в статье

Багалій, Дмитро Іванович. Нарис української історіографії: Джерелознавство. Вип. 2. Київ: Всеукраїнської Академії наук, 1925. 108 с.

Бовгиря, Андрій. Історіописання та суспільна свідомість Гетьманщині XVII-XVIII ст. // Дисциплінарні виміри української історіографії. Київ: Інститут історії України, 2015. С. 9-62.

Вечерський, Віктор. Гетьманські столиці України. Київ: Наш час, 2008. 318 с.

Дзира, Ярослав Іванович. Самійло Величко та його літопис // Історіографічни дослідження в Українській РСР. Вип. 4. Київ: Наукова думка, 1971. С. 198-223.

Дорошенко, Дмитро Іванович. Огляд української історіографії. Київ: Українознавство, 1996. 255 с.

Иконников, Владимир Степанович. Опыт русской историографии. Т. 1. Кн. 2. Київ: Типография университета св. Владимира, 1908. 1054 с.

Клепацький, Павло Григорович. Літопис Самійла Величко. Полтава, 1926 (машинопись). 76 с.

Кривошия, Володимир. Генеалогія українського козацтва. Нариси історії козацьких полків. Київ: Стилос, 2002. 396 с.

Марченко, Михайло Іванович. Українська історіографія від давніх часів до середини XIX ст. // Ейдос. Вип. 3. Київ: Інститут історії України, 2009. 483 с.

Мицик, Юрий. Запорозькі лицарі булави // Українська козацька держава. Київ: Емма, 2007. 1215 с.

Петровський, Микола. Псевдо-діяріуш С. Зорки // Записки історико-філологічного відділу УАН. Кн. XVII. Київ: Всеукраїнської Академії наук, 1928. С. 161-204.

Петрикевич, Віктор. Літопись Самійла Величка а «Woyna Domowa» Самійла Твардовского. Тернопіль: Друкарня Подільска, 1910. 48 с.

Соболь, Валентина. Літопис Самійла Величка як явище українського літературного бароко. Донецк: МП «Отечество». 1996. 334 с.

Тарле, Евгений Викторович. Северная война. Москва: АСТ; АСТ Москва, 2009. 702 с.

Шевчук, Валерій Олександрович. Самійло Величко та його літопис // Збірник козацьких літописів. Київ: Дніпро, 2006. С. 194-210.

Шутой, Вениамин Ефимович. Классовая борьба в период народной войны на Украине в 1708-1709 гг. // Известия академии наук СССР. Серия истории и философии. 1949. Т. VI. № 4. C. 312-322.

Plokhy, Serhii. The Origins of the Slavic Nations. Premodern Identities in Russia, Ukraine, and Belarus. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. 380 p.

Sysyn, Frank E. The Cossack Chronicles and the Development of Modern Ukrainian Culture and National Identity // Harvard Ukrainian Studies. 1990. Vol. 3-4. P. 593-607.

Sysyn, FrankE. The Nation of Cain: Poles in Samiilo Velychko's Skazanye // Synopsis. A collection of essays in honour of Zenon E. Kohut. Edmonton; Toronto: CIUS, 2005. P. 443-455.


Комментарии

1. Дзира Я. I. Самійло Величко та його літопис // Історіографічни дослідження в Украінській РСР. Вип. 4. Киів, 1971. С. 202.

2. Величко С. Летопись событий в Юго-Западной России в ХVII веке. Т. III. Киев, 1855. С. 90.

3. Величко С. Летопись событий... Т. III. С. VI.

4. Иконников В. С. Опыт русской историографии. Т. 1. Кн. 2. Киив, 1908: Петрикевич В. Лiтопись Самiйла Величка а «Woyna Domowa» Самiйла Твардовского. Тернопiль, 1910.

5. Петровський М. Псевдо-дiярiуш С. Зорки // Записки iсторико-фiлологiчного вiддiлу УАН. Кн. XVII. Киiв, 1928. С. 161-204.

6. Клепацький П. Г. Лiтопис Самiйла Величко. Полтава, 1926. С. 37.

7. Клепацький П. Г. Лiтопис... С. 38.

8. Клепацъкий П. Г. Лiтопис... С. 41.

9. Дорошенко Д. I. Огляд украiнськои iсторiографii. Киiв, 1996. С. 25.

10. Багалий Д. I. Нарис украинськои iсторiографii: Джерелознавство. Вип. 2. Киiв, 1925.

11. История украинской литературы. Т. 1. Киев, 1954. С. 100.

12. Марченко М. I. Украiнська iсторiографiя вiд давнiх часiв до середини XIX ст. // Ейдос. Вип. 3. Киiв, 2009. С. 156.

13. Дзира Я. I. Самийло Величко та його литопис // Iсторiографiчни дослiдження в Украiнський РСР. Вип. 4. Киiв, 1971. С. 201.

14. Дзира Я. I. Самiйло Величко... С. 199-201.

15. Шевчук В. О. Самiйло Величко та його лiтопис // Збiрник козацьких лiтописiв. Киiв, 2006. С. 5.

16. Шевчук В. О. Самiйло Величко... С. 7-8.

17. Шевчук В. О. Самiйло Величко... С. 6-7.

18. Соболь В. Лiтопис Самiйла Величка як явище украiнського лiтературного бароко. Донецк, 1996. С. 9.

19. Iсторiя украiнського козацтва. Т. 2. Киiв, 2007. С. 261.

20. Сас П. Величко Самiйло // Енциклопедiя исторii Украини. Т. 1. Киiв, 2003. С. 472.

21. Бовгиря А. Істориописання та суспильна свидомисть Гетьманщини ХVІІ-ХVІІІ ст. // Дисциплинарни вимириукраинськои историографии. Киiв, 2015. С. 19.

22. Plokhy S. The Origins of the Slavic Nations. Premodem Identities in Russia, Ukraine, and Belarus. Cambridge, 2006. P. 344.

23. Sysyn F. E. 1) The Cossack Chronicles and the Development of Modem Ukrainian Culture and National Identity // Harvard Ukrainian Studies. 1990. Vol. 3-4. P. 593-607; 2) The Nation of Cain: Poles in Samiilo Velychko’s Skazanye // Synopsis. A collection of essays in honour of ZenonE. Ко hut. Edmonton; Toronto, 2005. P. 443-455.

24. Дзира Я. И. Самийло Величко... С. 200.

25. Вечерський В. Гетьманськi столицi Украiнi. Киiв, 2008. С. 111; Степович А. Лебединский будынок // Киевская Старина. 1895. № 11. С. 47.

26. Величко С. Летопись событий в Юго-Западной России в XVII веке. Т. III. С. 553-554.

27. РГИА. Ф. 823. Оп. 1. Д. 929.

28. Мицик Ю. Запорозькi лицарi булави // Украинська козацька держава. Киiв, 207. С. 106.

29. Величко С. Летопись событий в Юго-Западной России в XVII веке. Т. II. Киев, 1851. С. 35, 36 (III).

30. Российская национальная библиотека. Отдел рукописей. Погод. 2020/1-3. Т. I. Л. 78.

31. Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. II. С. 529.

32. Тарле Е. В. Северная война. М., 2009; Шутой В. Е. Классовая борьба в период народной войны на Украине в 1708-1709 гг. // Известия академии наук СССР. Серия истории и философии. Т. VI. № 4. С. 312-322.

33. Эварницкий Д. И. История запорожских казаков. Т. III. СПб., 1897. С, 400.

34. РГАДА. Ф. 124. Малороссийские дела. Оп. 1. Д. 1708. № 91.

35. РГАДА. Ф. 124. Малороссийские дела. Оп. 1. Д. 1708. № 92.

36. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 8. Вып. 1. М., 1948. № 2890. С. 337.

37. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Походная канцелярия А. Д. Меншикова. Оп. 1. Д. 2741. Л. 1 об.-2.

38. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. М., 1951. С. 685.

39. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 2750. Л. 1 об.

40. 1000 рокiв украiнськои печатки. Киiв, 2013. С. 194.

41. Кривошия В. Генеалогiя украинського козацтва. Нариси iсторii козацьких полкiв. Киiв, 2002. С. 279.

42. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 1. № 2801, 2835. С. 300-301.

43. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. С. 652.

44. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. С. 679.

45. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 2849. Л. 1.

46. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 2849, 2860 и др.

47. Журнал или поденная записка блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великого. Ч. I. СПб.: Императорская АН, 1770. С. 196-197; Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. С. 1004.

48. Документы Северной войны. Полтавский период // Труды императорскою русского военно-исторического общества. Т. 3. СПб., 1909. № 55. С. 54.

49. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. С. 1027.

50. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. С. 1030.

51. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. С. 1031.

52. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 2866.

53. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 2834, 2849, 2860 и др.

54. Журнал или поденная записка... Ч. I. С. 196-197.

55. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 2834. Л. 1.

56. Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 2759. Л. 1.

57. Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. V. Вып. 5. Киев; СПб., 2004. С. 87.

58. Письма и бумаги... Т. 8. Вып. 2. С. 866.

59. Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. III. Киев, 1912. С. 393.

60. Костомаров Н. И. Мазепинцы // Руина. Мазепа. Мазепинцы. М., 1996. С. 742; Ефименко П. Могила гетманцев в г. Лебедине // Киевская Старина. 1884. Т. 8. № 4. С. 693-695.

61. РГАДА. Ф. 124. Малороссийские дела. Оп. 1. Д. 1709. № 52.

62. Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. V Вып. 4. Киев; СПб., 2004. С. 12.

63. Величко С. Летопись событий в Юго-Западной России в XVII веке. Т. IV. С. III-IV.

Текст воспроизведен по изданию: К биографии автора казацкой летописи Самойло Величко // Петербургские славянские и балканские исследования, № 2 (20). 2016

© текст - Таирова Т. Г. 2016
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Петербургские славянские и балканские исследования. 2016