СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Свевское королевство

Варвары, вторгшиеся в Испанию, сначала представляли собой союз племен, ведущую роль в котором играли вандалы. Но через три года, в 411 г., союз распался и отдельные народы, в него входившие, разделили между собой по жребию провинции страны. При этом был заключен мир. Возможно, он был оформлен особым договором (foedus), и варвары, теперь уже на правах федератов, заняли соответствующие территории. Свевы поселились в западной части Галлеции по соседству с вандалами-асдингами. Вскоре занятие Юго-Западной Галлии вестготами окончательно отрезало поселившихся на Пиренейском полуострове варваров от Германии и других мест первоначального расселения, в результате чего они, потеряв надежду вернуться в случае неблагоприятного поворота событий, сконцентрировали все свое внимание на Испании. А это вскоре привело к тому, что прежние союзники превратились в соперников. Начались столкновения и настоящие войны между свевами и вандалами, в которые вмешались римляне. Когда же вандалы и объединившиеся с ними остатки аланов ушли из Испании в Африку (429 г.), свевы на некоторое время остались единственными представителями варварского мира на Пиренейском полуострове и основной областью их господства стала вся Галлеция.

Когда варвары появились из-за Пиренеев, низы испано-римского населения приветствовали их, видя в них спасителей от тяжелого гнета римских властей и налогов, но очень скоро грабежи и разорения, сопровождавшие завоевания, подняли местных жителей против завоевателей. Центрами сопротивления стали города и укрепленные кастеллы. Римские власти были уже не в состоянии эффективно вмешиваться в события, и в этих условиях в ряде мест возрождаются местные доримские формы жизни, старые, давно уже покинутые Castros вновь [293] заселяются и становятся очагами сопротивления свевам. Ожесточенная борьба между свевами и испано-римлянами, точнее — галлеко-римлянами, продолжалась несколько десятилетий, время от времени прерываемая заключением мирных договоров, очень быстро нарушаемых. В конечном счете большинство населения в сфере действий свевов подчинилось им, хотя какая-то часть Галлеции и сохранила независимость.

Упорная борьба с галлеко-римлянами и почти постоянная военная экспансия за пределы Галлеции с целью подчинения чуть ли не всего полуострова была одной стороной свевской истории в V в. Другой, не менее важной, стороной стала трансформация самого свевского общества, а также взаимоотношения завоевателей и завоеванных уже в условиях мира.

Королем свевов при их вторжении в Испанию был Гермерих, который в течение 32 лет правил свевами в Испании. Насколько задолго до вторжения за Пиренеи он стал свевским королем, неизвестно. Королевский титул не означает, что он был подлинным монархом. Сначала он явно был лишь военным вождем, и, может быть, даже не единственным. Во всяком случае, в то время как он воевал с галлеко-римлянами, с вандалами на юге Испании схватился некий Гермигарий, действовавший, по-видимому, совершенно независимо. Впрочем, о нем больше ничего не слышно. В обстановке почти беспрерывных войн королевская власть усиливается и уже при жизни Гермериха явно становится подлинно монархической.

В 438 г. Гермерих, уже давно болевший, сделал своим соправителем, дав ему титул короля, своего сына Рехилу. А через три года, в 441 г., Гермерих умер и Рехила стал единственным королем свевов. Еще за два года до этого Рехила захватил Эмериту и практически сделал ее своей резиденцией. Там он и умер в 448 г., оставив трон своему сыну Рехиарию. У свевов явно утверждается наследственная монархия.

Рехиарий был христианином, и притом именно католиком, в то время как большинство варварских королей и народов, если были христианами, то арианами. Большинство же свевов, в том числе аристократов, еще оставались язычниками. Так, язычником был покойный отец Рехиария Рехила. По-видимому, это обстоятельство вызвало определенное сопротивление неких противников Рехиария его восшествию на трон. Но Рехиарий сумел справиться с этим сопротивлением. Принятие им католичества должно было облегчить его отношения с местным населением, которое в то время было почти полностью католическим. И действительно, в его правление не отмечено никаких столкновений между свевами и галлеко-римлянами. Это означает, что Рехиарий сумел установить какой-то modus vivendi с подчиненным населением Галлеции. [294]

Галлеция при Рехиарии вообще становится центральной базой Свевского королевства, а Бракара становится его столицей. Там создается монетный двор. Впрочем, сохраняются монетные дворы и в некоторых других городах, в том числе в Эмерите. Свевы начали чеканить свою монету еще при Гермерихе. Это была золотая и серебряная монета, и ее было относительно мало. Бронзовая монета, в основном обслуживающая экономические нужды населения, сохранялась от предшествующей эпохи. Но и ее было не так уж много. В условиях постоянных войн и грабежей торговые операции сводятся к минимуму, хозяйство резко натурализуется и большого количества денег не требуется. Чеканенные свевскими королями монеты имели не столько хозяйственное, сколько политическое значение: они утверждали королевский суверенитет. Впрочем, свевские монеты в то время практически копировали римские, на них изображался император. Поскольку свевская чеканка началась при императоре Гонории, тип монет именно этого императора, даже с его титулатурой, долго воспроизводился свевскими королями и после его смерти. Позже имитировались монеты последующих императоров. Это не означало, что свевы признавали власть Рима; просто они не знали другого типа столь уважаемой монеты. Рим еще оставался для них образцом для подражания. Рехиарий и в этой области попытался сделать шаг вперед. Он стал выпускать серебряную монету подражающую обычной римской времени Гонория, но поместил на реверсе надпись IUSSU RICHIARI REGES (по приказу короля Рехиария), а также крест в венке, свидетельствующий о принадлежности его к христанской вере, и буквы BR, указывающие на столичный монетный двор (или вообще столицу Бракару). Это было и утверждение своей независимости, и вызов империи, которая могла мириться с фактическим независимым положением свевов как федератов, но не с официальным полным суверенитетом.

Возможно, став католиком, Рехиарий стал рассматривать свое королевство как второе христианское государство, наравне с Римской империей, и уже поэтому совершенно от нее независимое. Это отразилось и на его внешней политике. Установив сосуществование с подчиненным населением Галлеции и, пожалуй, Лузитании, Рехиарий развернул наступление на испанские провинции, еще остававшиеся под римской властью. Одновременно он женился на дочери вестготского короля Теодориха (христианина, но арианина), что, по-видимому, привело или должно было привести, по мысли Рехиария, к созданию антиримской коалиции. Опираясь на уже захваченные территории, он вторгся в Тарраконскую Испанию, где выступил союзником багаудов — повстанцев, в то время боровшихся с крупными землевладельцами и с [295] защищавшими их римскими властями и войсками. Одновременно он сражался с васконами, жившими на севере страны и бывшими практически независимыми. Действия Рехиария были успешны. Время правления его и его отца было периодом наивысшего расцвета и территориального развития Свевского королевства. И Рим был вынужден признать значительную часть свевских завоеваний.

В 453 г. император Валентиниан III направил к свевам послами комита Испаний Мансуэта и комита Фронтона, которые заключили со свевским королем какой-то договор. В следующем году посольство во главе с Юстинианом было повторено и было заключено новое соглашение (или подтверждено старое). В результате этих переговоров свевы вернули римлянам Карфагенскую Испанию и отказались от притязаний на Тарраконскую, но зато императорское правительство, по-видимому, признало власть свевского короля над остальными завоеванными территориями, то есть Галлецией, Лузитанией и, может быть, Бетикой. Свевское королевство достигло своего наибольшего расширения.

Однако в 454-455 гг. в Римской империи произошли важные изменения. Валентиниан был убит, и императором стал Петроний Максим, но на следующий год он пал жертвой вандалов, которые захватили Рим и в течение двух недель подвергали город ужасающему разгрому. Хотя политического значения эта акция не имела, ибо двор и правительство находились в Равенне, психологический эффект ее был огромен; недаром слово «вандализм» после этого вошло во все языки мира как символ бессмысленного разрушения. Вскоре при активной поддержке вестготов императором был провозглашен галльский магнат Авит. Рехиарий, воспользовавшийся этой сумятицей и считавший, что убийство Валентиниана освободило его от обязательств перед империей, а римлянам к тому же будет не до далекой Испании, вторгся сначала в Карфагенскую Испанию, а затем и в Тарраконскую. В последней, правда, уже не было его союзников-багаудов, ибо по поручению римского правительства вестготы подавили это восстание. Но это не помешало свевам заняться грабежом. Авит попытался снова договориться со свевами. В 456 г. он направил к ним Фронтона, уже бывшего послом вместе с Мансуэтом, и, по-видимому, получил от них заверения, подкрепленные клятвами, о недопущении вторжений в Тарраконскую Испанию. Но свевы, решив, что обстановка им благоприятствует, тотчас после возвращения посольства вторглись в эту провинцию и разграбили ее.

Римское правительство не имело сил для борьбы со свевами. И оно обратилось к вестготам, которые уже помогли ему справиться с [296] багаудами. В это время вестготским королем был уже не тесть Рехиария Теодорих I, а Теодорих II. И он по поручению Авита в 456 г. вторгся в Испанию. В ожесточенном сражении свевы были разбиты, а сам Рехиарий бежал в Портукале (совр. Порту), но вскоре был захвачен в плен и убит. Вестготский король поставил правителем свевов своего клиента Агиульфа (или Агривульфа), так что со свевской независимостью на какой-то момент было покончено. Однако очень скоро Агривульф поднял мятеж против своего покровителя. Он был разгромлен, но Теодорих понял, что в тех условиях удержать свевов в подчинении будет очень трудно. И он предпочел восстановить Свевское королевство, но практически под своим протекторатом. С разрешения вестготского короля свевы избрали собственного государя, который, однако, едва ли был полноправным королем. Готский историк Иордан называет его regulus (а не rex — король), что подчеркивает его подчиненное положение.

Тем временем еще до этого часть свевов, нашедших убежище на океанском побережье, куда вестготы не добрались, избрала своим королем некоего Малдру, сына Массилы. Другая часть народа, не согласившись с этим выбором, поставила себе королем Фрамтана. В это же время появляется и некий Айол, который в 457 г. пытался захватить королевскую власть, но неудачно: в июле того же года он умер в Портукале. Может быть, этот Айол и был тем regulus, которого разрешил поставить Теодорих. В таком случае перед нами попытка противостоять вестготскому давлению и сохранить национальное государство. Сами вестготы после многочисленных грабежей, тяжесть которых падала не столько на свевов, сколько на испано-римское население, вскоре покинули Испанию, а свевы оказались раздробленными на две соперничающие группировки: сторонников Малдры и сторонников Фрамтана. Этим попытались воспользоваться галлеко-римляне, чтобы противостоять варварам, но потерпели неудачу и снова стали объектом свевских нападений со стороны воинов как Маддры, так и Фрамтана.

Фрамтан правил недолго, он умер уже в начале 457 г., а его преемник Рехимунд договорился с Малдрой. Он, видимо, признал его королем, хотя практически и сохранил свою власть. Во всяком случае, оба свевских предводителя вместе грабили Лузитанию. В 460 г. Малдра был убит, его преемником, по-видимому, стал Фрумарий, и между ним и Рехимундом вновь разгорелось соперничество. Оба они стремились обеспечить себе поддержку вестготов, время от времени отправляя посольства к их королю Теодориху. Тот наконец решил вмешаться в свевские дела. Когда Фрумарий умер, то по приказу Теодориха вестготский полководец Цирила (или Цеврила) с войсками появился в Свевском королевстве, привезя с собой сына Малдры Ремисмунда. Ремисмунд и [297] был признан королем всеми свевами. Он женился на дочери Теодориха и принял арианство. Принятие этой версии христианства имело несомненное политическое значение. Этот акт был совершен в угоду вестготскому королю и в какой-то степени означал признание верховной власти последнего. Одновременно Ремисмунд заключил очередной мир с галлеко-римлянами, обеспечивая себе относительно спокойный тыл.

Однако вскоре положение изменилось из-за событий в самом Королевстве вестготов. Брат Теодориха Эйрих убил короля и сам сел на вестготский трон. Ремисмунд, к тому времени, вероятно, считая свое положение уже достаточно укрепившимся, решил использовать создавшуюся ситуацию и, полагая, что смерть Теодориха освобождает его от всяких обязательств перед вестготским троном, возобновил военную экспансию. Он вторгся в Лузитанию и осадил Олисипон (Лисабон). Стоявший во главе этого города Лусидий предал горожан и сдал город свевам.

Все же Ремисмунд рассчитал плохо. Эйрих был чрезвычайно энергичным человеком, он стремился сам захватить Испанию или, во всяком случае, ее большую часть и поэтому не захотел терпеть возможное новое усиление свевов. Он направил войско в Лузитанию явно с целью сдержать свевское продвижение. Вестготы с равным усердием разоряли и свевов и испано-римлян. В этих условиях Ремисмунд решился на отчаянный шаг: он направил посольство во главе с тем Лусидием, который только что сдал ему Олисипон, к императору Антемию, повидимому надеясь, что тот сможет как-то воздействовать на вестготов, которые все еще считались федератами империи. Результат этого посольства неизвестен; едва ли оно принесло какой-либо результат. Однако Эйрих не захотел по каким-то причинам уничтожать Свевское королевство и удовлетворился остановкой свевской экспансии. Свевское королевство сохранилось преимущественно в рамках римской провинции Галлеция и, возможно, северной части Лузитании.

На территории своего королевства сами свевы заселили только сравнительно небольшую его часть в районе города Бракара, который они сделали своей столицей. В самом городе, кроме королевского двора и центрального аппарата власти, свевы, видимо, не жили, ибо, подобно другим варварам, они не любили городов; ни их экономика, ни социальный строй не требовали городских поселений. Основная масса свевов расселилась, по-видимому, в окрестностях этого города и к югу от него. На этой территории они практически конфисковали у местного населения все земли. Хронист Идаций пишет, что свевы превратили галлеков в своих рабов. Речь идет, вероятно, скорее об образном выражении, характеризующем жалкое положение местного населения под [298] властью свевов. На остальных землях сохранились прежние порядки, но собственники, как крупные латифундисты, так и мелкие владельцы, должны были платить подать свевам и их королю. Галлеко-римляне долго сопротивлялись варварам, но в конце концов были вынуждены смириться с новым положением.

Галлеция и Северная Лузитания были сравнительно отсталыми областями Римской империи. Романизация там еще не завершилась полностью, а в условиях войн и практически полного отсутствия римской власти во многих местах возродились доримские порядки. Городов здесь было не так уж много, но все же сама Бракара была одним из немногих городов поздней империи, сохранивших свое значение. Она была расположена сравнительно недалеко от моря, и, видимо, морская торговля стала основой богатства города. По-видимому, это свое значение Бракара сохранила и под властью свевов; во всяком случае, в это время существовали морские связи между Галлецией и Королевством франков, находящимся в Галлии. Другим важным центром был, вероятно, Портукале. Если свевы удержали Олисипон, то и он должен был иметь какое-то значение для их государства. Но, пожалуй, этими тремя (или двумя) центрами роль городов и ограничивалась. В римское время Галлеция была важна для империи из-за своих золотых рудников. Однако в свевскую эпоху значение золотых рудников этой области уменьшилось; возможно, что они и вовсе прекратили работу.

В этих условиях решающее значение имели аграрные отношения. Сначала свевы, вероятнее всего, ограничивались грабежами, но скоро стали оседать на земле. Это привело к появлению свевских крестьян. Детали социального развития в свевском обществе ускользают, но можно говорить об усиливающемся расслоении общества и выделении rusticani (сельчан), которые явно не принадлежали к аристократии. Неизвестно, дошло ли дело до попадания свевских сельчан в зависимость от своих знатных и более удачливых соотечественников, но в самом факте разделения свевов на знать и простых людей едва ли надо сомневаться.

Численность свевов была небольшой. В момент своего оседания на северо-западе Испании их было около 25 тысяч. Последующие за тем в течение шести десятилетий внешние и внутренние войны едва ли дали им возможность резко увеличить свое количество. Численность населения Галлеции и Северной Лузитании неизвестна, но, вероятно, свевы составляли ге больше 5% населения своего государства. Их влияние было не очень-то значительным. Характерно, что они практически не оставили следов в языке этой области (современном португальском [299] языке и его галисийском диалекте). Гораздо большим было обратное влияние — местного населения на господствующих германцев.

В период завоевания, растянувшегося на несколько десятков лет, галлеко-римляне не раз заключали договоры со свевами. В конечном счете эти договоры, видимо, и определяли взаимоотношения местного населения и варваров, власть которых оно было вынуждено признать. Впрочем, на этой территории еще очень долго сохранялись и независимые владения местных магнатов. Между свевской знатью и местными магнатами установилось взаимовыгодное сосуществование, которое, в частности, выражалось в свободной деятельности католической церкви.

Политическая власть, бесспорно, принадлежала свевам. Во главе государства стоял король, который мог происходить только от чистокровных свевов. В период правления первых трех королей у свевов утверждается наследственная монархия. Гибель Рехиария и начавшаяся междоусобица нанесли удар по этому принципу. Но недаром подчеркивалось, что Малдра, ставший королем части свевов, не признавших власть вестготского ставленника, был сыном некоего Массилы. Кто такой Массила, неизвестно, но значение происхождения именно от него было явно очень важным для свевов. Не исключено, что он был как-то связан с домом Гермериха. А затем вестготский король поставил свевским государем Ремисмунда, сына Малдры, устранив искавшего его покровительства Рехимунда.

Кто был свевским королем после Ремисмунда, неизвестно. Мы знаем только, что в 484 г. королем был Веремунд и в какое-то время до 40-50-х гг. VI в. — Теодемунд. О том, при каких условиях они пришли к власти, сведений нет. Но когда уже в VI в. становится известным ряд свевских королей, то для этого времени можно говорить (в тех случаях, о которых мы знаем) о переходе трона от отца к сыну. По всей вероятности, все же наследственный характер свевской монархии сохранялся (даже если на практике он мог нарушаться узурпациями, но и в таком случае узурпатор пытался легализировать свою власть, женившись на вдове предшественника).

Постепенно, по-видимому, происходит слияние обеих групп населения. Знать сливается с местными магнатами, крестьянство — с низами галлецийского населения. Среди аристократии роль свевов была относительно велика. Нет никаких данных о светской аристократии, но в верхах церкви, а они рекрутировались в подавляющем большинстве из знати, епископов германского происхождения был 41%. Эти данные относятся уже к последнему периоду существования Свевского королевства, когда свевы приняли католицизм. [300]

Проблемой, явно осложняющей взаимоотношения обоих народов, была принадлежность к разным церквям. Свевы были арианами, галлеко-римляне — католиками. Принадлежность к арианской церкви облегчала свевским королям взаимоотношения с вестготами, которые тоже были арианами, но обостряла отношения с основной массой своих подданных. И в середине VI в. свевским королями пришлось решать эту дилемму.

Политическая ситуация сложилась, как казалось свевскому королю, благоприятно. На вестготском троне чередовались довольно слабые государи, а на рубеже 40-50-х гг. VI в. в их королевстве вообще началась гражданская война: против короля Агилы выступил Атанагильд, которого поддержало католическое население Бетики. Не надеясь на собственные силы, Атанагильд обратился за помощью к императору Юстиниану, который воспользовался этим и захватив южную и юго-восточную части Испании. В то время еще было далеко до Великого церковного раскола и католиками и православными назывались приверженцы никейского вероисповедания. Утверждение на юге византийцев означало утверждение именно никейцев, католико-православных. Уже давно католиками были франки, постоянно соперничавшие с вестготами, но зато поддерживавшие хорошие отношения и торговые связи со свевами. В этих условиях свевский король Хариарих решил принять католицизм. Он обратился к франкам и при их поддержке стал католиком. Видимо, это еще не означало обращения в католицизм всех свевов, но стало решающей предпосылкой для этого шага.

Вероятно, сыном Хариариха был Ариомир, который на третьем году своего правления, в 561 г., собрал в столице королевства Бракаре первый церковный собор. Острие решений этого собора было направлено против присциллианства. Видимо, это направление в христианстве, еще в IV в. бывшее одним из выражений недовольства официальной церковью, продолжало не только существовать, но и сохранять значительные позиции. В свое время для осуждения самого Присциллиана испанские епископы воспользовались помощью светской власти, и теперь антиприсциллианский собор епископов Галлеции, по существу, означал заключение тесного союза церкви и государства в борьбе против последователей этого ересиарха. Характерно, что никаких шагов для осуждение арианства на соборе сделано не было. Это, видимо, объясняется тем, что большинство свевов были еще все же арианами, да и ссориться с соседними вестготами ни свевский король, ни галлецийские епископы пока не хотели.

Преемник Ариомира Теодемир сделал более энергичные шаги. Он решительно выступил против ариан и сумел обратить в католицизм свой свевский народ. Значительную роль в этом сыграл епископ [301] Бракары Мартин, прибывший из Паннонии. Основав в Галлеции ряд монастырей, он занялся здесь активной проповедью христианства в его никейской форме. Мартин фактически стал советником короля в религиозных вопросах. И новый собор, созванный Теодемиром 1 января 569 г., правда, не в Бракаре, а в Лусе (Луго), поставил задачу подтвердить католическую веру. Можно говорить, что задача обращения всего населения Свевского королевства в католицизм была решена. Королевская власть и католическая церковь стали крепкими и надежными союзниками. На территории королевства было создано два католических архиепископства, центрами которых стали Бракара и Лук. Первая как столица всего государства, естественно, играла главенствующую роль. Теперь можно, по-видимому, говорить о преодолении основных различий между свевами и галлеко-римлянами.

В 570 г. королем свевов стал преемник Теодемира Мирон. Он поставил перед собой честолюбивую цель восстановить былое величие свевов. С этой целью он вел войну с ронконами, еще остававшимися независимыми от свевов, а затем вмешался в гражданскую войну в Вестготском королевстве. Обстоятельства, казалось, ему благоприятствуют. На юге и Юго-востоке Испании утвердились единоверные византийцы. По соседству с ними мятеж против короля Леувигильда поднял его сын Герменигильд. При этом Герменегильд выступил под знаменем католицизма. И Мирон вмешался в эту гражданскую войну. Еще до этого происходила война между Мироном и Леувигильдом. Мирон потерпел поражение и запросил мира. Теперь он решил взять реванш. Однако поход Мирона в Бетику закончился неудачей, и сам король погиб.

Его сын Эборик правил всего один год. Уже в следующем, 584 г. его сверг некий Авдека, который постриг сверженного монарха в монахи, а сам женился на вдове Мирона. Стремясь укрепиться у власти, узурпатор даже выпустил монету со своим именем, что очень редко делали свевские короли. Эборик, став королем, по-видимому, заключил договор с Леувигильдом, и теперь последний решил воспользоваться свержением своего союзника, чтобы окончательно решить «свевский вопрос». В 585 г. вестготские войска вторгаются в Галлецию. Неизвестно, сумели ли вообще свевы оказать им сопротивление. Вестготы разорили Галлецию. Сам Авдека попал в плен и тоже был пострижен в монахи. Территория Свевского королевства была полностью присоединена к Королевству вестготов. В вестготскую столицу была перевезена свевская казна.

Первое время еще ощущалось несколько особое положение Галлеции в Вестготском королевстве. В 589 г. на Толедском церковном соборе, созванном для подтверждения обращения короля и королевства [302] в католицизм, отмечался триединый состав государства: Испания, Галлия и Галлеция. Но очень скоро такое положение изменилось, и Галлеция рассматривалась лишь как одна из провинций вестготской Испании. А сами свевы достаточно быстро растворились, почти не оставив ощутимых следов.

Вестготское завоевание Испании

Тулузские короли не раз вмешивались в испанские дела, официально действуя по поручению западноримских императоров. Но их действия ограничивались вторжениями войск, в то время как основная масса вестготского населения оставалась в Аквитании, и в случае отвоевания тех или иных территорий на Пиренейском полуострове у варваров (вандалов, аланов, а затем особенно свевов) эти территории формально возвращались под власть Рима. Положение изменилось, когда после убийства своего собственного брата, Теодориха II, в 467 г. королем стал Эйрих. Он полностью порвал со старыми связями и представлениями, объединявшими вестготов с империей. Его предшественники действительно не раз вступали во все новые столкновения с империей, но официально оставались ее федератами. И дело было нетолько в дипломатическом прикрытии своей независимой позиции, но и в обаянии римского имени. Атаульф в свое время даже мечтал стать восстановителем прежнего величия Рима. Эйрих разорвал foedus и стал первым не только фактическим, но и официально независимым вестготским королем. Его политика носила ярко выраженный антиримский характер. С целью более четкого отделения от массы покоренного римского населения он издал свой свод законов, действительный только для вестготов, в то время как местное римское население продолжало жить по римским законам.

Вторгнувшись в Испанию, Эйрих начал завоевание этой страны от собственного имени, а не от имени императора, как это было прежде. И подчиненную территорию он включал в состав своего королевства. Одновременно Эйрих расширил военную экспансию и в Галлии. В 475 г. он заключил договор с императором Юлием Непотом, который признал завоевания Эйриха. Когда же в следующем году был свергнут последний император Запада Ромул Августул, Эйрих сначала не признал захватившего власть в Италии Одоакра и возобновил войну. Италию он не сумел или не захотел захватить, но все земли к западу от Альп перешли под его власть. [303]

В 485 г. Эйрих был убит и королем стал его сын Аларих II. В его правление, вероятно, началось постепенное проникновение вестготов в Испанию, официально уже находившуюся под властью их королей. Вестготы уже давно были арианами, в то время как подчиненное им население — католиками. И такое разделение подданных по религиозному принципу в значительной мере поддерживалось вестготскими королями. Арианство, как об этом уже упоминалось, рассматривалось как «готская вера», и в условиях огромного численного преобладания галло-римского и испано-римского населения (в Аквитании вестготы составляли 2-3% населения, а после подчинения Испании этот процент еще более уменьшился) эта религиозная межа должна была предохранить вестготов от растворения в массе подчиненных.

Хотя Испания официально была подчинена вестготским королям, на деле власть вестготов распространялась далеко не на весь Пиренейский полуостров. Не говоря о сохраняющемся еще Свевском королевстве на северо-западе, юг страны с крупнейшими городами Кордубой (Кордовой) и Гиспалисом (Севильей) фактически сохранял независимость. Существовали независимые владения seniores loci и в других местах Испании, а в горах севера полностью самостоятельными были васконы (баски). Да и на территории, признавшей власть вестготов, было неспокойно. Возможно, это стало причиной нового похода вестготов в Испанию в 494 г. Центром вестготских владений в Испании была Цезаравгуста (Сарагосса). Там, по-видимому, и попытался взять власть некий Бурдунел в 496 г. Его имя — кельтское, так что не исключено, что он мог быть испанским магнатом, перешедшим на службу к вестготам. Впрочем, его положение до сих пор вызывает споры. Как бы то ни было, он удерживал «тиранию» в течение года. В 497 г. вестготы вновь вошли в Испанию и сторонники Бурдунела, не решаясь сопротивляться, выдали своего предводителя, который был подвергнут мучительной казни в Тулузе.

Между тем к северу от Вестготского королевства усиливались франки. Они захватили Галлию к северу от Луары и стали непосредственными соседями вестготов. Важно было то, что несколько позже франкский король Хлодвиг крестился по католическому обряду и католиками стали все франки. Но еще до этого он всячески покровительствовал католической церкви. Это неизбежно должно было привлечь к нему симпатии католических подданных Алариха. Стремясь уничтожить профранкские симпатии в своем государстве, Аларих начал антикатолические репрессии. Может быть, в связи с этим в Северо-Восточной [304] Испании вспыхнуло восстание, и некий Петр захватил власть в городе Дертозе. Вестготы взяли город, и Петр был казнен.

Одновременно Аларих сделал очень важный внутриполитический шаг. По примеру византийского, то есть восточноримского, императора Феодосия II он решил объединить в единый свод существующие римские законы. По его приказу, который он издал после консультаций с епископами и местными аристократами, римские юристы под руководством готского графа Гойариха составили свод законов, основанный на кодексе Феодосия, а также других законодательных актах и толкованиях римских юристов. Помещенные туда законы были снабжены интерпретациями, которые должны были пояснить действие того или иного закона в новых обстоятельствах. В 506 г. Аларих официально ввел в действие новый свод законов, которым должно было подчиняться галло-римское и испано-римское население. Вводя в силу новый свод, вестготский король преследовал ряд целей. Во-первых, этим сводом облегчалось судопроизводство, ибо с этого времени судьи могли уже руководствоваться одним документом, а не теряться в массе разнообразных актов. Во-вторых, закреплялось в правовом отношении разделение вестготов и римлян, ибо теперь для двух групп населения действовали два разных кодекса: Эйриха — для вестготов и Алариха — для римлян. В третьих, приобреталась юридическая независимость вестготского королевства от Византии, ибо отныне на его территории действовал собственный свод законов и новые акты Константинополя уже не имели силы для римских подданных Алариха. В четвертых, привлекая к законодательству римских юристов и советуясь с церковной и светской знатью подчиненного римского населения, король стремился показать свое расположение к римским и католическим подданным накануне решающей схватки с франками.

Эта схватка не заставила себя ждать. Воспользовавшись антикатолическими действиями Алариха, Хлодвиг начал с ним войну под религиозным знаменем. В 507 г. в битве у Боглады вестготы были разгромлены и сам Аларих погиб. Франки взяли Тулузу и вытеснили вестготов из Аквитании. Вестготы провозгласили своим королем Гезалиха, сына Алариха от наложницы. Своей резиденцией Гезалих сделал Барцинон (Барселону) в Испании. Вскоре по его приказу был убит граф Гойарих, ранее по поручению Алариха возглавивший комиссию юристов по составлению свода законов для римского населения королевства. Вероятно, тогда он играл видную роль при дворе Алариха, а теперь возглавил группировку вестготской знати, стоявшей на стороне законного сына погибшего короля, малолетнего Амалариха. Но укрепиться на троне Гезалих не смог, ибо в дело вмешался остготский король [305] Теодорих. Он послал армию под командованием герцога Иббы (или Геббана). С одной стороны, остготы, заменив деморализованных вестготов, сдержали натиск франков, и это позволило вестготам удержать за Пиренеями полосу земли вдоль Средиземного моря от Восточных Пиренеев до устья Роны, так называемую Септиманию (территория между Роной и Альпами перешла к Теодориху). С другой — Теодорих стремился удержать вестготский престол за своим внуком Амаларихом, сыном Алариха и его дочери Теодеготы. В 510 г. Ибба изгнал Гезалиха из Барцинона. Гезалих бежал в Африку, а Теодорих настоял на признании королем Амалариха. Так как тот был малолетним, его опекуном стал Теодорих. Занятый делами собственного королевства, сам он оставался в Италии, а ведение дел в Испании поручил своим представителям.

Эти события означали полный крах претензий вестготских королей на «великодержавие». Вестготское королевство отныне было исключено из «большой политики» того времени, оно все более сосредоточивается на своих внутренних делах, время от времени вступая в конфликты с другими государствами не с целью навязать им свое господство, как это было при Эйрихе, а чтобы защититься от их нападений. Только на Пиренейском полуострове вестготские монархи еще позволяли себе вести активную политику.

Вестготское королевство в Испании

После разгрома вестготов франками под их властью остались только испанские владения и Септимания. Это привело к массовому переселению вестготов из Аквитании в Испанию. Лишь только в районе Нарбона в Галлии осталось какое-то количество вестготов, да небольшое их число предпочло подчинение франкам новому переселению. В Испании они поселились в основном в северной части Месеты, между верхними течениями Тахо (Тага) и Эбро (Ибера), преимущественно между Тахо и Дуэро (Дурис). В остальных местах вестготы только держали свои гарнизоны.

После кризиса III в., нанесшего сокрушительный удар античному обществу в Испании, центр экономического и социального развития страны переместился с юга и востока Пиренейского полуострова в его северо-центральную часть. Социально-экономической базой развития с этого времени являлись не города, еще сохранявшие античный характер, а латифундии феодального (или протофеодального) типа. Именно в этой зоне и поселились вестготы. Вестготы, как и другие варвары, не [306] очень-то доверяли городам и предпочитали сельскую местность. Поселение в центральной и северной части Месеты к тому же создавало вокруг их новой родины некое испано-римское «предполье», отделяющее их и от франков, и от свевов, и от всяких других возможных врагов, что облегчало, по их мнению, защиту от этих врагов: видимо, впечатление от поражения 507 г. и вынужденного переселения за Пиренеи было еще столь велико, что вестготы предпочли «застраховаться».

Вестготов было в Испании не так уже много. Исследователи полагают, что их число составляло от 180 до 200 тысяч человек, а испаноримлян — около 5 миллионов, так что германцы составляли от 3,5 до 4% общего населения страны. Некоторые ученые полагают, что доля вестготов была больше, но и, по их мнению, она никогда за всю историю Вестготского королевства не превышала 10%. Это ставило перед вестготскими королями, как, впрочем, и перед другими варварскими монархами, задачу взаимоотношений с местным романским населением, превосходящим пришельцев не только численно, но и экономически и культурно. В Италии остготский король Теодорих активно, хотя и непоследовательно, стремился привлечь на свою сторону итало-римскую знать и интеллигенцию. И став опекуном Амалариха и фактическим правителем Испании, он пытался и здесь вести ту же политику. Поскольку сам Теодорих оставался в Италии, управление Испанией он поручил двум людям — готу и римлянину. Но, по-видимому, такое двойное управление оказалось не очень-то эффективным, да и в самой Италии Теодорих, столкнувшись с ожесточенной борьбой проримской и антиримской «партий» в своем окружении, в конце концов склонился на сторону второй. Поэтому вскоре власть в Испании была доверена им своему оруженосцу Тевдису. Тевдис женился на богатой испано-римлянке, что позволило ему создать собственную частную армию и приобрести тем самым независимое положение. И когда после смерти Теодориха Амаларих стал править самостоятельно, Тевдис остался в Испании.

Важнейшим внешнеполитическим вопросом для вестготов оставались отношения с франками, которые не теряли надежды окончательно выбить вестготов из Галлии. Амаларих, видимо желая урегулировать этот вопрос, женился на дочери франкского короля Хлодвига, но это не принесло ему успеха. В 531 г. началась новая война между вестготами и франками. Вестготы были разгромлены около Нарбона, и король бежал в Барцинон. Там против него в армии вспыхнул бунт, и Амаларих был убит. Королем был провозглашен Тевдис.

Провозглашение королем Тевдиса имело большое значение. Он вообще был не вестготом, а остготом. В то время вестготы и остготы еще [307] явно чувствовали себя частями одного народа, но все же различные условия, в которых протекала их история на протяжении последних полутора веков, все более отделяли их друг от друга. Правда, позже королевский трон вернулся к самим вестготам. Еще важнее было то, что впервые в вестготской истории королем стал человек, не принадлежавший к правящей семье и вообще королевскому роду Балтов. Это открыло путь к трону в принципе любому вестготскому аристократу. Вестготская монархия утратила династический характер.

Положение вестготского королевства в тот момент было очень сложным. Разгром войск Амалариха открыл франкам путь в Испанию. Франки не раз переходили Пиренеи и, захватив Пампелуну (Памплону), опустошали Тарраконскую Испанию. За спиной Тевдиса не стоял Теодорих с его мощью и авторитетом, так что новому вестготскому королю приходилось рассчитывать только на собственные силы. Тевдис с успехом справился со своей задачей. Армия, которой он командовал сам, и другая, возглавляемая герцогом Тиудиселом, нанесли тяжелое поражение франкам. Франки были вынуждены уйти за Пиренеи и надолго оставить в покое вестготские владения. Используя этот успех, Тевдис попытался отбить Септем (Сеуту) на африканском берегу, но эта экспедиция потерпела полный крах.

Амаларих еще оставался в Южной Галлии, в Нарбоне, чтобы быть поближе к прежним вестготским владениям в этой стране, надеясь, быть может, отвоевать захваченные франками земли. Тевдис со своим двором окончательно перебрался в Испанию. Сам укоренившийся в ней, он стремился укрепить свою власть, идя во многих отношениях навстречу своим испано-римским подданным. В 546 г., находясь в Толедо, он издал закон о судебных издержках, который в равной степени относился и к готам, и к римлянам. По приказу короля этот закон должен был быть вписан в свод законов Алариха II, относящийся к римскому населению, но действенен был и для вестготов. Хотя сам закон касался только одной стороны жизни, само по себе распространение его действия на обе группы населения было чрезвычайно важным и представляло собой шаг к правовому объединению вестготов и испано-римлян.

Оставаясь арианином, Тевдис, опять же с целью привлечь к себе основную массу подданных, которые были католиками, покровительствовал католической церкви. С его разрешения католические епископы собрались в Толедо на свой собор, решавший внутрицерковные дела.

В 548 г. Тевдис был убит одним из своих приближенных и королем был избран герцог Тиудисел, прославившийся своей победой над франками. Однако он оказался лучшим полководцем, чем королем. Он вскоре вступил в резкие противоречия со знатью, и та выступила против [308] него. О короле стали распускать слухи, обвиняющие его в разврате, насилиях, стремлении уничтожить многих видных деятелей. Насколько эти слухи были справедливы, неизвестно, но они стали оправданием возникновения заговора, в результате которого на следующий год король был убит.

Преемником Тиудисела был избран Агила. Поражения, нанесенные франкам, позволили на какое-то время закрыть «франкский вопрос» и сосредоточиться на других задачах. Когда римляне в свое время признали власть вестготов над завоеванными землями, речь шла о провинциях Галлия и Испания. И хотя к этому времени большая часть галльских владений была ими уже утрачена, официально Вестготское королевство попрежнему было королевством Галлии и Испании. За Пиренеями эта фикция поддерживалась сохранением названия Галлия за Септиманией. В Испании вестготский король считал себя государем всего Пиренейского полуострова. Но на деле далеко не вся Испания подчинялась вестготским монархам. На северо-западе продолжало существовать Свевское королевство. А на юге Бетика практически оставалась самостоятельной и если и подчинялась вестготским королям, то только номинально. И Агила решил исправить это положение. В 550 г. он двинулся с войсками против Кордубы и захватил ее. В отличие от Тевдиса, он резко противопоставил себя местному населению, что проявилось особенно в религиозной области. Победу вестготов над испано-римлянами должна была завершить победа арианства над католичеством. Пожалуй, впервые после несчастий предыдущего столетия дело дошло до профанирования католических реликвий. Это вызвало возмущение кордубцев, и они восстали. Агила не сумел подавить это восстание. Более того, восставшие убили его сына и даже захватили королевскую казну. Агила бежал в Эмериту, готовясь, по-видимому, к новой войне с непокорным городом. Однако дела сложились несколько иначе.

Против Агилы выступил Атанагильд, знатный вестгот, решивший использовать поражение короля в своих целях. Кордубцы и жители других городов юга активно поддержали его. Но все же Атанагильд не понадеялся только на силу своих войск и поддержавших его испаноримлян. Он обратился за помощью к византийскому императору Юстиниану. Юстиниан к тому времени с успехом осуществлял свою программу восстановления мощи империи, насколько возможно, в ее прежних границах. Византийцы уже уничтожили Вандальское королевство в Африке и завершали подчинение Италии, громя остготов. Юстиниан тотчас воспользовался обращением Атанагильда. Между ним и Атанагильдом был заключен договор, по которому, вероятно, признавалась верховная власть императора и уступалась ему часть страны. [309] В Испанию был отправлен экспедиционный корпус во главе с престарелым, но еще активным патрицием Либерием. Тот когда-то служил остготам, но теперь перешел на службу к императору. В это время Либерий командовал войсками в Сицилии, и, видимо, именно с ними он и переправился в Испанию. Византийцы разбили армию Агилы, и тот снова бежал в Эмериту. Но там против него выступили его собственные воины, которые убили Агилу и признали власть Атанагильда. В 554 г. Атанагильд был провозглашен королем. Византийцы, оказав ему помощь в захвате трона, захватили значительные территории на юге и юго-востоке страны с такими городами, как Малака (Малага) и Картагена Спартария (Картахена) и образовали здесь свою провинцию Испания. Так власть константинопольского императора распространилась и на значительную часть Пиренейского полуострова. Укрепившись на троне и воспользовавшись смертью Юстиниана, Атанагильд попытался отбить у византийцев захваченные ими земли. Он сумел захватить Гиспалис (Севилью), но остальные захваченные византийцами города и земли остались за ними.

После смерти Атанагильда в 567 г. пять месяцев вестготы не могли выбрать нового короля. Видимо, соперничающие группы вестготской аристократии долго не могли прийти ни к какому согласию. Это междуцарствие явилось высшей точкой того политического кризиса, в каком оказалось Вестготское королевство. Другим его выражением стало то, что все предшествующие короли умирали неестественной смертью. В разных местах Испании укрепились местные магнаты (seniores loci). К этому времени свевы перешли в католичество. Ухудшилось внешнеполитическое положение Вестготского королевства. В тех условиях религиозная принадлежность означала и направление внешней политики. Если до этого Свевское королевство было довольно слабым и в значительной степени вассальным, то теперь положение изменилось: с принятием католичества оно стало естественным союзником византийцев, укрепившихся в Южной и Юго-Восточной Испании. Учитывая, что уже давно католиками были франки, можно говорить, что вокруг Вестготского королевства сомкнулось кольцо католических государств.

Все это, вероятно, заставило вестготскую знать пойти на компромисс. Весной 568 г. королем был избран Лиува. Положение его было сложным. Он был связан с Септиманией и, по-видимому, не пользовался никаким влиянием в Испании. Возможно, что и избрали его только септиманские (галльские) аристократы. Поэтому в ноябре того же 568 г. Лиува назначил соправителем своего брата Леувигильда. Сам он остался в Септимании, где его резиденцией был Нарбон, а Леувигильду поручил [310] управление Испанией. Через четыре года Лиува умер, и Леувигильд распространил свою власть и за Пиренеи. Вступление на престол Леувигильда означало начало нового этапа в истории Вестготского королевства.

Объединение Испании

Став королем сначала испанской части, а затем всего государства, Леувигильд поставил своей целью укрепить власть и объединить под своей властью всю Испанию. Овдовев к этому времени, он женился на вдове Атанагильда Госвинте, что, конечно же, усилило его позиции. А став единым королем, он, чтобы закрепить трон за своими сыновьями Герменегильдом и Реккаредом, назначил их своими соправителями. Но еше до этого он взял открытый курс на военное объединение Пиренейского полуострова.

В 570 г., на втором году своего правления, Леувигильд начал войну с византийцами. Время было выбрано весьма удачно. На константинопольском престоле после смерти энергичного и способного Юстиниана оказался его племянник Юстин II, никак не унаследовавший талантов своего дяди. Вскоре он ввязался в изнурительную войну с персами, в которой византийцы терпели поражения. Еще важнее для западных дел оказалось вторжение лангобардов, которые в 568 г. начали завоевание Италии, вытесняя оттуда византийцев. В этих условиях императорское правительство было неспособно оказать какую-либо действенную помощь своим далеким испанским владениям. Уже в первом походе Леувигильд перешел Бетис и опустошил значительную часть византийских владений. В следующем году он повторил поход и захватил плацдармы на пути к проливу. Наконец, в 573 г. вестготская армия ночью штурмом взяла Кордубу. Этот город официально признавал власть императора, но реально уже в течение более 20 лет был независимым. Подчинение вестготскому королю, к тому же арианину, не входило в планы местной испано-римской знати. Вооружив своих рабов, клиентов и других зависимых лиц, аристократы Бетики оказали ожесточенное сопротивление армии Леувигильда. Однако силы были неравны. Восстание в Бетике было подавлено, а местные византийские власти, не получая помощи из столицы, были вынуждены просить мира. Мир (или перемирие) был заключен в 572 г., и по его условиям вся долина Бетиса перешла под власть Леувигильда. Не имея флота, тот не смог завершить завоевание, так что прибрежная полоса оставалась в руках Византии. [311]

После этого Леувигильд обратился к северо-западу. Сначала он в 573-575 гг. подчинил ряд территорий между своим королевством и Свевским, которые фактически были независимы и от того, и от другого, а в 576 г. вторгся непосредственно в Галлецию, заселенную свевами. Свевский король Мирон был разбит и запросил мира. Леувигильд пошел ему навстречу. Между вестготами и свевами было заключено перемирие.

В 579 г. Леувигильд сделал шаг, который, по его мнению, должен был обеспечить ему франкский нейтралитет: он женил своего сына Герменегильда на франкской принцессе Ингунде. Однако этот брак вскоре сослужил плохую службу вестготскому королю. После прибытия Ингунды в Испанию при вестготском дворе начались раздоры. Дело было не только в естественном соперничестве между свекровью (хотя и не родной) и невесткой, но и в остром религиозном споре. Ингунда, как и все франки, была католичкой. Она не только не перешла в арианство, но и убедила своего мужа стать католиком. Чтобы успокоить страсти, Леувигильд отослал Герменегильда с женой в Бетику, сделав его правителем этой провинции. Но Герменегильд не хотел ограничиваться ролью наместника своего отца. Под влиянием честолюбивой супруги он в том же 579 г. провозгласил себя королем и начал даже чеканить собственную монету. Своей столицей он избрал Гиспалис. Его поддержала католическая испано-римская знать Бетики и Южной Лузитании. Он мог рассчитывать на поддержку византийцев и католиков-свевов, а также франков. Леувигильд правильно оценил возникшую опасность.

Не решаясь сразу же начать войну с собственным сыном, Леувигильд долго пытался как-то с ним договориться. Увидев, что это невозможно, он начал подготовку к войне. В 581 г. король совершил поход против басков, сохранявших свою независимость со времени поздней империи. Те были разбиты и были вынуждены признать власть вестготов. Хотя наделе они сохранили свободу и вестготским королям еще не раз приходилось совершать походы в Басконию, на какое-то время Леувигильд сумел этим походом предотвратить возможный удар с севера во время войны на юге.

В 582 г. армия Леувигильда обрушилась на мятежников. Взяв Эмериту, Леувигильд отрезал Бетику от Свевского королевства, резко уменьшив шансы Герменегильда получить помощь от свевского короля. Это, конечно же, ухудшило шансы Герменегильда. Неудачной оказалась и попытка заручиться византийской помощью. Отправленное в Константинополь посольство во главе с гиспалийским (севильским) епископом Леандром закончилось ничем: византийское правительство в тот [312] момент не могло оказать никакой реальной помощи своему испанскому единоверцу, хотя такая помощь явно соответствовала бы политике империи. Герменегильд, таким образом, остался без реальных союзников. Силы же местной знати и городов, поддержавших мятежного принца, были, по-видимому, очень подорваны опустошением Бетики в 570-572 гг. Все это в огромной степени уменьшило шансы Герменегильда на успех.

В 583 г. Леувигильд двинулся непосредственно на Гиспалис. Началась осада города. Свевский король Мирон решил воспользоваться обстоятельствами и двинулся с войсками в Южную Испанию. Но он был разбит и погиб. Теперь у Герменегильда не осталось никаких надежд на внешнюю помощь. Он с женой и младенцем сыном бежал в Кордубу, а Гиспалис попал в руки Леувигильда. И в следующем, 584 г. настала очередь Кордубы. Во время начавшейся гражданской войны византийцы снова присоединили к своим владениям этот город, что было единственным шагом, какой они предприняли в Испании в это время. Не исключено, что возвращение Кордубы под власть императора было оформлено каким-то договором между Герменегильдом и Византией. Может быть, это даже стало единственным результатом посольства Леандра. Как бы то ни было, под защиту византийских войск теперь бежал Герменегильд, надеясь, видимо, что в таких условиях византийцы должны будут оказать ему помощь. Но он ошибся. Командир византийского гарнизона сдал Кордубу за огромную мзду в 30 тысяч солидов. В марте 584 г. Герменегильд попал в руки отца. Его жена и сын ушли вместе с византийцами и отправились в Константинополь. На пути туда Ингунда умерла, а малолетний Атанагильд воспитывался в византийской столице: вероятно, византийское правительство готовило его на тот случай, если возникнет возможность использовать вестготского принца для вмешательства в испанские дела. Но Атанагильд тоже скоро умер. А Герменегильд был официально лишен своего сана и отправлен в изгнание. В следующем году его убил некий Сисиберт то ли по собственной инициативе, то ли по тайному поручению короля.

Восстановив свою власть на юге, Леувигильд решил покончить со свевами. Там был свергнут сын погибшего Мирона, и это дало вестготскому королю прекрасный повод вмешаться в свевские дела. Свевы были разбиты, а их королевство присоединено к Вестготскому. Тем временем франки тоже использовали гражданскую войну в Испании и смерть франкской принцессы как повод для возобновления войны с вестготами. Ареной боевых действий снова стала Септимания. Леувигильд направил против франков армию во главе со своим сыном Реккаредом. Реккаред разбил франков и выбил их из готских владений. [313]

После всех этих войн почти вся Испания, за исключением прибрежной полосы, удерживаемой византийцами, была объединена под властью вестготского короля, причем власть эта была не только номинальной, но и реальной. Правда, трудно сказать, насколько реальным было господство вестготов над басками; возможно, при Леувигильде баски были действительно подчинены, хотя позже это подчинение практически снова исчезло. Эти военные успехи дали Леувигильду основание и для укрепления королевской власти внутри страны.

Целью Леувигильда было создание мощного государства с сильной королевской властью. И образцом такого государства во многом служила Византия, прямая наследница Римской империи. И Леувигильд, по-видимому, чувствовал себя в какой-то степени наследником империи на Западе. Вестготское королевство должно было напоминать империю как по внутреннему содержанию, так и по внешнему облику. Следуя византийскому образцу, Леувигильд первым из вестготских королей стал надевать специальную королевскую одежду и носить корону, что резко отделяло его от всех его подданных. После падения Тулузы у вестготов, как и у их победителей франков, не было постоянной столицы. Гезалих бежал в Барцинон, Амаларих предпочитал Нарбон, Тевдис вновь удалился в Испанию. Короли со своим двором переезжали с места на место по мере надобности. Леувигильд решил создать столицу. Он избрал Толедо (Толет).

Толедо расположен на самом юге области, занятой вестготами, практически на границе между вестготской и испано-римской областями Испаний. Такое положение как бы символизировало желание короля прочно объединить под своей мощной властью обе части единого королевства. Толедо существовал (под названием Толет) в римские и даже в доримские времена, но, как и другие города этого региона, большой роли не играл. Так что в Толедо не было долгой и прочной традиции римского городского управления и вообще римских традиций. Это позволяло вестготскому королю чувствовать себя там более свободно. Этот город был расположен почти в самом центре Пиренейского полуострова и становился, таким образом, символом объединения полуострова вокруг особы короля.

Уже Тевдис, по-видимому, предпочитал Толедо другим городам королевства. В Толедо находился самый старый монетный двор вестготов. Леувигильд сделал этот город постоянной столицей, местопребыванием двора и центральных учреждений. Возможно, в Толедо был построен королевский дворец. Используя, как кажется, опять же [314] византийский образец, король создал в Толедо относительно разветвленное дворцовое ведомство (officium palatii), игравшее роль правительства государства, руководимого королем.

В этом же направлении шла и монетная реформа Леувигильда. Вестготы давно начали чеканить собственную золотую монету. Однако эта монета являлась воспроизведением имперских, сначала западных, а затем восточных. Постепенно вестготские монеты как бы отставали от византийских, воспроизводя чеканки не столько правящих, сколько предшествующих императоров. Леувигильд с самого начала своего правления сделал важный шаг в этом деле. Оставив на аверсе византийский тип, на реверсе он уже стал помещать свое имя: LIVVIGILDUS REX, — сопровождавшееся эпитетами INCLITVS (прославленный), IVSTVS (справедливый), PIVS(благочестивый), VICTOR (победитель). Слава, справедливость, благочестие, военные победы — именно этот набор добродетелей должен быть присущ королю, это и программа правления Леувигильда, во многом также заимствованная из имперских источников.

Около 575 г. или немного позже, уже после своих побед над византийцами, Леувигильд делает следующий шаг, который подчеркивает его полный суверенитет, абсолютную независимость от империи. Хотя монетный стандарт остается позднеримским, то есть практически византийским, изображения на монетах уже другие. На аверсе вместо изображения императора появляется бюст самого Леувигильда, хотя реверс еще сохраняет византийский вид: крест на помосте. И наконец, после победы над мятежным сыном, за спиной которого, справедливо или нет, король мог видеть руку императора, Леувигильд стал выпускать монеты с собственным изображением на обеих сторонах. На ряде монет помещаются надписи, свидетельствующие о тех или иных событиях. Так, взятие Кордубы было отмечено чеканкой монеты с легендой CORDVBA BIS OPTINUIT (Кордубой дважды овладел). Правда, единого монетного двора у вестготов так и не было создано, но все монеты, чеканенные в разных местах (а монетный двор отмечался на монете), в принципе следовали одному образцу.

Вестготские монеты едва ли имели экономическое значение. Будучи только золотыми, они уже не были приспособлены для повседневной торговли. Монеты были скорее символом власти и богатства и наглядным средством пропаганды. Выпуская монеты, полностью отличные от имперских, Леувигильд подчеркивал свое положение монарха, равноправного с императором.

Экономического значения не имели и два города, основанные Леувигильдом. В 578 г., после успешной войны со свевами, он основал [315] город, названный в честь сына Рекополем. Это событие было столь важным для вестготского короля, что было отмечено выпуском специальной монеты. Через три года после победы над басками в подчиненной области был основан Викториак. Это были первые города, созданные варварами на территории бывшей Западной Римской империи. Они имели для Леувигильда как стратегическое значение (как опорные пункты для дальнейшей борьбы со свевами в одном случае и для укрепления своей власти в подчиненной области — в другом), так и идеологическое: Леувигильд становился как бы наследником римских императоров, продолжая их политику урбанизации подчиненных территорий.

Леувигильд стремился укрепить государство и свою власть в нем новым законодательством. С этой целью в 578-580 гг. был произведен пересмотр кодекса Эйриха и создан новый кодекс, известный в истории права как пересмотренный (codex revisus). Как и кодекс Эйриха, он касался только вестготов, но его статьи были пересмотрены в направлении дальнейшей романизации германского права. Уже Тевдис в своем законе использовал термин populi nostri (наши народы) вместо старого gens (племя). В кодексе Леувигильда этот термин становится постоянным. В нем отменяется и ранее не очень-то соблюдавшееся запрещение браков с испано-римлянами и галло-римлянами, и это стало очень важным шагом по пути слияния народов. В новых законах были ликвидированы многие привилегии готов, и обе группы населения (германская и римская) оказались в равном или почти равном положении перед законами, хотя сами законы еще содержались в различных кодексах. И тех и других Леувигильд рассматривал в первую очередь как своих подданных, хотя некоторая разница в их положении внутри королевства еше сохранялась.

Леувигильд прекрасно понимал, что слиянию римского и вестготского населения в единую массу подданных короля в огромной степени препятствует религиозная рознь. Единому государству должна была соответствовать и единая государственная религия. Для этого было необходимо отказаться от устоявшегося представления, что католицизм — римская вера, а арианство — готская. Правда, к этому времени такое представление уже начало размываться и какое-то число готов уже переходило в католицизм, а гот Масона во времена Леувигильда был даже католическим епископом Эмериты. Но в целом мысль о связи этноса и религии еще сохранялась. Леувигильд и в этом плане порвал со старыми традициями. Разрыв этот, однако, был все же не полным. Леувигильд был еще связан своим арианским воспитанием. Но еще важнее были, пожалуй, политические обстоятельства. Под [316] флагом католицизма поднял мятеж Герменегильд, получив поддержку католического населения Южной Испании. Если не военную, то моральную и политическую поддержку мятежному принцу оказали византийские власти в Испании. Католиками к тому времени были свевы, с которыми вестготы вели борьбу и подчинение которых поставил своей целью Леувигильд. Одним словом, католицизм стал духовным знаменем всех антилеувигильдовских сил. К тому же, противопоставляя себя византийскому императору (что хорошо видно из монет), Леувигильд хотел подчеркнуть это противостояние и в религиозной сфере. В этой ситуации Леувигильд сделал ставку на привычное арианство. Именно христианство в его арианском варианте должно было, по мысли Леувигильда, стать государственной религией его королевства.

С одной стороны, Леувигильд решил сделать все возможное для облегчения перехода католиков в арианство. С этой целью он собрал в 580 г. в Толедо собор арианских епископов, на котором присутствовали и светские вельможи, и этот собор принял компромиссный вариант перехода. От католиков не требовалось новое крещение, как это происходило обычно при переходе в новую христианскую конфессию, и было достаточно наложения руки священника и произнесения обращающимся формулы: «Слава Отцу через Сына в Святом Духе». В принципе эта формула была раннехристианской и могла удовлетворить и сторонников никейско-константинопольского вероисповедания, но в VI в. она уже была решительно отвергнута католиками. Но король и арианские епископы надеялись убедить католиков принять ее. С другой стороны, король, поощряя переход в арианство, стал преследовать тех, кто этому переходу решительно противился. И в первую очередь он обрушился на вестготов, ставших католиками, видя в них изменников не только отцовской вере, но и своему народу. А затем началось преследование католической церкви вообще. Был изгнан ряд епископов, закрыты церкви и монастыри, католическая церковь лишилась некоторых своих привилегий.

Религиозная политика Леувигильда дала определенные результаты. Так, в арианство перешел цезаравгустанский епископ Винцентий. Были и другие случаи перехода как среди клириков, так и среди мирян. В недавно завоеванной Галлеции Леувигильд уничтожал католические общины и вновь насаждал арианство. Но все же массового обращения католиков в арианство не произошло. Католическая церковь в Испании обладала в то время уже высочайшим авторитетом, экономической мощью и, соответственно, политической силой. И Леувигильд споткнулся об эту силу В целом его религиозная политика потерпела крах: сделать арианство единой религией всего королевства ему не удалось. Возможно, что он и сам незадолго до смерти убедился в этом. [316]

Леувигильд умер во второй половине апреля или в начале мая 586 г., и его сын Реккаред спокойно стал королем. Он в целом продолжил курс отца на укрепление государства и королевской власти. При восшествии на трон Реккаред был торжественно коронован и был, по-видимому, первым вестготским королем, принятие которым власти сопровождалось этой торжественной церемонией. Вскоре после этого Реккаред приказал казнить Сисиберта, убийцу Герменегильда, давая понять всем, что нельзя безнаказанно убивать особ королевской крови, даже если они поднимали мятеж. Но религиозная политика Реккареда была совершенно иной.

Реккаред сделал вывод из провала отца и понял, что навязать религию меньшинства подавляющему большинству населения страны невозможно. И он решил сделать единой государственной религией католицизм. В 587 г. Реккаред крестился как католик и начал пропагандистскую кампанию по обращению в католичество вестготов. Через два года в Толедо был созван собор, на котором было официально осуждено арианство. Руководил работами собора гиспалийский епископ Леандр, который в свое время активно поддерживал Герменегильда и был его послом в Константинополе. Собор принял специальное постановление о методе обращения ариан в католицизм. Католический вариант христианства стал с этого времени государственной религией Испании.

Реккареду, однако, пришлось столкнуться с упорной арианской оппозицией. Многие вестготы привыкли считать арианство национальной верой и не хотели ее менять. В сопротивлении наступающему католичеству были кровно заинтересованы арианские епископы. Часть вестготской знати испугалась, что превращение в государственную религию веры испаноримлян приведет к потере готами своего положения. И еще до созыва собора происходили выступления готов-ариан против политики короля.

В 587 г. вспыхнуло восстание в Септимании, возглавленное арианским епископом Аталоком и графами Гранистой и Вильдигерном. Этим решили воспользоваться франки, которые, хотя и были католиками, пришли на помощь восставшим арианам: политические расчеты оказались весомее религиозных убеждений. Реккаред направил в Септиманию армию, которая разгромила франков и подавила восстание. Вслед за тем началось восстание в Лузитании, во главе которого стояли епископ Сунна (или Сеума) и графы Сегга и Виттерих. Направленное против них войско возглавил знатный испано-римлянин Клавдий. И это восстание было подавлено. Арианская оппозиция существовала и при королевском дворе. Здесь арианскую «партию» возглавила мачеха Реккареда, вдова Атанагильда и Леувигильда, Госвинта. Она и арианский епископ Ульдида составили заговор против короля и его религиозной политики. Заговор был раскрыт. [318] Ульдида был осужден на изгнание, а престарелая королева покончила жизнь самоубийством. Разгром арианских восстаний и заговоров укрепил положение короля.

Разгромив своих противников, Реккаред стремился отблагодарить своих сторонников. Он приблизил к себе некоторых представителей испано-римской знати, как, например, уже упомянутого Клавдия. Король щедро раздавал земли и другие богатства и готским и испаноримским аристократам. Он издал закон, согласно которому устанавливались единые нормы судопроизводства для обеих групп населения. Практически с этого времени и вестготов, и испано(и галло-)римлян судили одни и те же суды, хотя и руководствовались при этом различными кодексами законов. Такая политика, направленная на максимальное сближение с испано-римской аристократией, вызывала сопротивление вестготской знати, хотя, по-видимому, это сопротивление уже не было окрашено в религиозные тона. Выражением его стал заговор герцога Аргимунда. Заговор был раскрыт, и заговорщики наказаны. Но сам факт наличия такого заговора свидетельствует об острых противоречиях на самом верху вестготско-испанского общества.

Эти противоречия решили использовать внешние враги. В первую очередь это были франки. Франкская армия во главе с герцогом Босоном вторглась в Септиманию и осадила Каркассон. Взятие этого города открыло бы франкам путь к захвату всей вестготской Галлии. Реккаред поставил во главе армии, направленной под Каркассон, все того же Клавдия, который к тому времени был уже герцогом Лузитании. В ожесточенном сражении франки были полностью разгромлены, и Септимания в очередной раз сохранена для вестготского короля.

Другой внешней угрозой снова стали византийцы. На константинопольском троне в это время сидел энергичный и деятельный Маврикий. Его целью было не только сохранить, но, по возможности, и расширить территорию империи. Он сумел, воспользовавшись династическими раздорами в Персии, удачно завершить долголетнюю Персидскую войну, восстановив прежнюю восточную границу империи. На Дунае византийцы успешно воевали с аварами и славянами, так что император пытался даже распространить владения Византии за Дунай. Чтобы обеспечить защиту византийских территорий в Италии от лангобардов, Маврикий вступил в переговоры с франками. И он, по-видимому, решил восстановить византийские владения на Пиренейском полуострове в прежнем объеме. С этой целью в 589/590 г. туда был послан патриций Коменциол в должности командующего испанской армией (magister militum Hispaniarum). Византийцы, по-видимому, сумели добиться некоторых успехов и отвоевать часть южноиспанских [319] городов, в частности Асидон, недавно взятых Леувигильдом. В 599 г. Реккаред пытался добиться восстановления старых договоров, заключенных в предшествующие годы, но неудачно. Более того, византийцы сумели даже восстановить свои владения в Испании, хотя и не в тех размерах, как это было в середине VI в.

Эта неудача, однако, не подорвала власть Реккареда. Свидетельством стабилизации политического положения является сама смерть короля. Он умер в 601 г. собственной смертью, став вторым после своего отца королем, не павшим от рук врага. Свой трон Реккаред оставил сыну Лиуве, который, не встречая сопротивления, вступил на престол. Лиува II пытался продолжать политику отца. Но смерть Реккареда вдохновила арианских и вестготских противников, и в результате мятежа Лиува был свергнут и убит, а на троне оказался вождь проарианской вестготской группировки Виттерих. Это была явная реакция вестготской аристократии на централизаторские действия королей. Однако ликвидировать все результаты активности Леувигильда и Реккареда Виттерих и его сторонники не смогли.

Правление Леувигильда и Реккареда было переломным периодом в истории Испании вестготской эпохи, временем почти полного объединения Испании под властью вестготских королей. После войн Леувигильда весь Пиренейский полуостров, за исключением южного и юго-восточного побережья, находившегося под властью Византии, и полузависимой области басков в горах испанского севера, составил единое государство (в состав Византии входили и Балеарские острова, но их история в то время была отделена от истории остальной Испании). Реформы Леувигильда положили начало созданию нового государственного аппарата, который вместе с остатками старого более или менее обеспечил управляемость государства. Установлением столицы в Толедо было завершено создание Толедского королевства. Леувигильд своими действиями, в том числе выпуском собственной монеты, подчеркнул суверенитет своего государства и обеспечил ему политическое равноправие с империей.

Капитальное значение имело обращение Реккареда, а за ним и всего народа вестготов в католицизм. Этим уничтожалась религиозная грань между вестготами и римским населением королевства, облегчалось слияние обеих групп в единый народ. Важно отметить, что если арианская литургия совершалась на готском языке, что способствовало его сохранению в условиях огромного численного преобладания испано-римлян, то католическая служба велась на латинском языке, и это лишало готский язык последней сферы его официального применения. В результате не стало препятствий для принятия вестготами языка их романского окружения. [320]

Вестготские короли, начиная с Тевдиса, делали шаги к уравниванию юридическрого положения германцев и римлян. При Леувигильде и Реккареде в этом направлении произошел качественный скачок. Хотя еще некоторое время сохранялись два отдельных законодательства, на деле они настолько сблизились, что можно говорить о почти полном правовом равенстве завоевателей и завоеванных. К тому же после обращения готов в католичество значительная сфера жизни всего населения государства стала регулироваться единым каноническим правом.

Конечно, вести речь о полном слиянии народностей невозможно. Различия сохранялись, и время от времени вестготская знать давала понять, что именно она руководит государством. Ярким примером последнего является правление Виттериха. И все же после Леувигильда и Реккареда можно говорить уже не о Вестготском королевстве в Испании, а об Испано-Вестготском королевстве, в котором римский (лучше сказать — романский) элемент занимал важное место.