ДУКА

ВИЗАНТИЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Глава III.

1. В том же году умер правитель турок Орхан, завещав свое владение своему сыну Мураду. Став хозяином фракийских городов, тот осадил Адрианополь и овладел всей Фессалией за исключением Салоник. Поскольку теперь [Мурад] контролировал практически все земли ромеев, он двинулся на трибаллов. Он разрушил многие из их крепостей и городов и взял их жителей в плен, а затем перевез их на азиатский берег над проливом Херсонес. Когда это увидел Лазарь, сын короля Сербии Стефана и сам в то время король Сербии, он собрал все свои силы и вступил с тираном в бой, где многие пали с обеих сторон. Впоследствии там произошла невероятная новая уловка. Молодой сербский дворянин 19 лет, более смелый, чем любой другой человек своего времени, отделился от фаланги христиан, как если бы он дезертировал, и попал в самую гущу турок. Когда турки тут же схватили его, он назвал имя правителя, говоря: «Я хочу увидеть его и сказать ему что-то тайное, чтобы он мог выиграть эту битву; это и есть причина, по которой я дезертировал». Они представили его правителю, и Мурад жестом пригласил юношу подойти. Тот ринулся вперед и, когда был достаточно близко, смертельно ранил Мурада, вонзив ему меч в сердце. Затем он был изрублен на куски топорами телохранителей Мурада.

2. Когда турки увидели это неожиданное и новое дело, они не могли допустить, чтобы такое внезапно постигшее их зло осталось неотомщенным. Они задумали трудный и очень хитроумный план. Поставив палатку в центре боевых порядков, они поместили внутрь полумертвого Мурада и, неустрашимые перед многими опасностями, как бешеные псы пробивались в передние ряды. С другой стороны, сербы еще не ведали о совершенном отважным юношей от их имени великом деле, в результате которого турки потеряли своего предводителя. Поскольку их достойный командир терял ожидаемую победу, они отчаялись и слабо сопротивлялись туркам. Битва подошла к концу. Лазаря схватили вместе с большинством дворян. Турки привели Лазаря и всех его подчиненных в палатку, где лежал Мурад, испускавший последний вздох, и убили их. Таким образом, они погибли вместе с Мурадом.

3. Ни правые, ни левые не знали, что происходит, поскольку все случилось в тылу. Правым флангом командовал Савджи, старший из сыновей Мурада, в то время как левое крыло возглавлял его второй сын Баязид, самый ужасный и могущественный из сыновей. Баязид был отозван главными советниками Мурада, на их языке называемыми визирями, которые рассказали ему, что случилось, и показали ему труп отца. Без слез и признаков траура он вызвал своего брата Савджи, притворившись, что их обоих призвал отец, чтобы обсудить более эффективную тактику боя. Не ведая о том, что произошло, Савджи охотно пришел повидаться с отцом, но был схвачен своим братом, который выколол ему глаза.

4. Баязид был провозглашен правителем турок. Он был человеком, которого боялись, стремящимся к войне, и таким гонителем христиан, как никто другой вокруг него. А в религии арабов [он был] самым горячим учеником Мухаммеда, чьи незаконные заповеди соблюдал в полной мере и ночами не спал, придумывая интриги и махинации против праведной паствы Христа.

Глава VII.

1. Один из сыновей турка Айдына, по имени Умур, правитель крепостей вокруг Смирны и самой Смирны, наследовал своему отцу Айдыну ¹. Будучи человеком смелым и предприимчивым, вдоль побережья Ионического моря он обнаружил гавани и густо заросшие лесом рощи, где древесина подходила для постройки грузовых судов и длинных трирем, и для своих пиратских целей построил большое количество бирем и трирем ². С их помощью он опустошил Митилену, окрестные города и острова, весь остров Лесбос, [острова] Хиос, Самос, Наксос и все соседние. Узнав о разногласиях среди ромеев и о восстании Иоанна Кантакузина ³ — человека знатного и воинственного, потомка античных героев, храбрейшего в делах войны и благоразумнейшего в добродетелях — Умур задумал злой план. Он снарядил флот из более чем сорока судов и, выйдя из гавани, без приглашения прибыл в Галлиполи. Высадившись, он двинулся по суше к Дидимотике. Случилось так, что там жила жена Кантакузина со своими домашними. После того, как Кантакузин собрал все золото и серебро, хранившееся в его доме, а также в других владениях жены и детей, он направился в Дидимотику, [лежавшую] на пути из Адрианополя в Сербию. В крепости он сначала подготовился на случай непредвиденных обстоятельств, а затем продолжил свой путь к королю.

2. Когда Умур не нашел Кантакузина дома, он шумно выражал свое недовольство. Он хотел увидеться с Кантакузиным, поговорить с ним и обменяться клятвами братства и союза на всю жизнь. Но госпожа Кантакузина ⁴ приветствовала и радушно приняла его, предоставила много продуктов и все необходимое, поэтому в ожидании Кантакузина он задержался на три месяца. Он привез с собой на триерах около пятисот турецких всадников и столько же пехотинцев. Остальные войска оставались на больших транспортных судах и грабили все побережье от Галлиполи до Селимбрии под предлогом того, что Умур был союзником Кантакузина, хотя на самом деле он разведывал Фракийскую землю ⁵. Умур со своими войсками двинулся по суше в Родосто, и после разорения и опустошения [той] земли вернулся к Дидимотике. Возвращение Иоанна Кантакузина затягивалось, Узнав, что родосские госпитальеры ⁶ построили флот и находятся в гавани Смирны, где строят крепость во имя Святого Петра для cпасения бежавших пленников, Умур решил спешно вернуться ⁷. Он заключил договор о мире и дружбе, и госпожа Кантакузина, одарив его многими дарами, отпустила его. Умур ушел со многими пленниками, которые были первыми плодами грехов ромеев, живших во Фракии и во всех западных провинциях [Византии]. [Жители] Вифинии, Фригии и все те, кто населял восточные провинции, уже были разорены как [течением] времени, так и турками.

3. Когда Умур прибыл в Смирну ⁸ и увидел крепость, изобилующую госпитальерами и [другими] воинственными и предприимчивыми людьми, уже почти завершенную и не требующую никакого дальнейшего строительства, он был очень огорчен и упрямо решил либо захватить крепость, либо погибнуть. После того, как он начал вступать в бои с противником, пробовать осадные машины и изобретать новые, он не пропускал ни дня, ни ночи, чтобы не дать сражения, метая снаряды, копая траншеи, минируя стены, [при этом] используя всевозможные устройства. Сражаясь, как новый Лий ⁹, совершая смелые поступки и подвиги, он со своими людьми сумел преодолеть крепостной ров и забросить лестницы на стены. Бесстрашный, как бешеный пес, он бросился, чтобы первым взобраться на стены и одному получить этот трофей. Но дивное провидение, все направляющее и приводящее к хорошему концу, сдержало его свирепый и жестокий натиск. Когда он достиг середины лестницы и слегка приподнял свой шлем, чтобы посмотреть, как далеко [осталось] продвинуться, чтобы достичь парапета, то неосторожно открыл лицо, и стрела из арбалета вонзилась ему [под] забрало, [прямо] между бровей. И вот так опрометчиво он пал и насильственно был лишен своей жизни ¹⁰. Быстро вытащив его изo рва, где погибло много и других турок, соратники перенесли его тело в крепость Смирны, расположенную на вершине горы. В прошлом здесь была крепость, служившая цитаделью древней Смирны, но впоследствии превратившаяся в руины. Эта крепость была восстановлена императором ромеев Иоанном Дукой ¹¹. Во времена Андроника Старшего ¹², за несколько лет до описываемых событий, турецкий правитель Айдын, бывший отцом Умура, захватил [эту крепость] у ромеев и завладел ей. Таков был конец Умура.

Глава VIII.

1. Кантакузин поклялся королю ¹³ в нерушимой дружбе и заключил с ним договоры о пограничных крепостях, городах и провинциях несчастной римской империи. Вместо того, чтобы завещать их ромеям, их поделили между варварами Трибаллами ¹⁴ и сербскими правителями. Те тоже начали наводнять, грабить и опустошать все города Фракии до Селимбрии. Когда граждане Константинополя узнали о деянии, совершенном Умуром той зимой, они пришел к выводу, что Умура послал Кантакузин и, таким образом, именно он ответственен за его визит. Они не знали, что Умур приехал незваным и что злая Фортуна ромеев скручивает и рвет свои нити, заставив его прийти и растоптать плодородную почву римской земли. Затем константинопольцы задумали злое дело, обрушившее на их головы Божественный гнев и ярость. Императрицу Анну ¹⁵, мать императора Иоанна, который был еще мальчиком, они убедили отправить послов к Орхану ¹⁶, упомянутому правителю Вифинии, Фригии и Пафлагонии, и просить его помощи в борьбе с Кантакузиным как с мятежником против Империи. Она соглашалась дать ему большое количество золота, а любого из ромейских подданных Кантакузина, которых туркам удастся захватить, разрешить им продавать [в рабство] и покупать, когда захотят. А тем, кто не захочет продавать своих пленников [сразу же], разрешалось беcпрепятственно перевозить их через пролив из Скутари и везти, куда пожелают [их хозяева].

2. Когда эти вещи были доведены до сведения Орхана, он внимательно прислушался, так как уже много времени жаждал таких новостей. Восторженно подскочив, он выразил большое удовольствие и, ликуя, отпустил несчастных послов, не сознававших, кого они зовут на помощь, и какие травы они измельчают, чтобы изготовить лекарство от болезни, которую навлекли на них их грехи. А Орхан тут же послал десять тысяч турок, которые пересекли пролив [и прибыли] в Город, где их радостно приветствовали жители Константинополя. После того, как они вступили в стены города и на улицах насладились гостеприимством [его жителей], императрица и ромеи выступили против Кантакузина.

3. Кантакузин обеспечил безопасность [своих] крепостей, снабдив их достаточным количеством продовольствия и других предметов первой необходимости, а затем выступил со своими ромейскими и сербскими войсками. Когда турки сделали свои первые и вторые набеги, они вступили с ними в бой. Но турки не смогли одолеть Кантакузина, ибо этот муж был чрезвычайно компетентен в военных вопросах и обладал большим мастерством и знанием военного искусства, чем любой другой человек в те времена. Всех плененных турок он предал мечу, в то время как с ромейских пленников его воины сняли только одежду и позволили им вернуться домой голыми.

4. Турки отказались от мысли дать открытый бой, но вместо этого наводнили деревни в целях их грабежа ¹⁷. Они связывали, нанизывая вместе, как звенья цепи, огромное количество растерянных людей: мужчин, женщин с грудными младенцами, подростков, священников и монахов, и гнали их, как овец, в Константинополь, как будто собираясь продавать скифов или абазгов ¹⁸. Ужасно было и то, что, если не сразу находился покупатель, варвары — о жестокость! — безжалостно пороли ромеев на глазах [других] ромеев. И у этого злодейства не было другой причины, кроме той, чтобы вызывать у зрителей жалость — чтобы ромейский пленник [побыстрее] был продан. Тех, кого так и не купили, перевозили через проливы к Прусе, а потом отправляли их для продажи в другие турецкие земли. Это было действительно ужасное зрелище! Везде был плач, везде слезы на глазах у римлян, однако не нашлось ни эллина, ни варвара, чтобы проявить к ним милосердие.

Глава IX.

1. Затем Кантакузин, размышляя о том, что случилось, не смог игнорировать подлый поступок, который константинопольцы незаконно совершили против ромеев, живших за пределами Города, и задумал злое дело. Я считаю, что Бог настолько ожесточил его сердце, что это привело к полной погибели ромеев. Он отправил послов к Орхану ¹⁹ и обратился к нему с просьбой о помощи, [жалуясь на то], что был несправедливо обижен ромеями и на то, что, пока он был регентом покойного императора Андроника ²⁰, ромеи из зависти лишили его регентства, убили его родственников, а его самого сделали беглецом. Если Орхан поддержит его и протянет ему руку помощи, Кантакузин обещает отдать за него замуж свою дочь и [дать ему] множество сокровищ в качестве приданого. Орхана же он хотел бы [видеть] своим сыном, и [готов] подчиняться любому желанию Орхана.

Когда Орхан услышал, как послы предлагают этот неожиданный брачный контракт и обещают несметные сокровища, он уподобился быку, измученному палящим жаром лета, [который], разинув рот, пьет из ямы, полной прохладной воды, но не может насытиться. Он просто преобразился из-за своей варварской невоздержанности. Ведь этот народ несдержан и похотлив, как никакой другой, и в распутстве ненасытен, невзирая на расы. Он столь воспламенен страстью, что никогда не прекращает беспринципно и беспутно вступать в половые отношения как естественными, так и неестественными способами: с самками, самцами и с бессловесными животными. Более того, люди этой бесстыдной и дикой нации делают следующее: если они схватят гречанку, итальянку или женщину другого народа, пленницу или беглянку, они обнимают ее как Афродиту или Семелу ²¹, но женщин собственной нации или собственного языка они презирают, как если бы она была медведем или гиеной. Поэтому Орхан, услышав о предполагаемом браке с дочерью Кантакузина (ибо она была прекрасных форм и ее лицо не лишено изящества), а также о размере приданого и подарках перед свадьбой, присланных Кантакузиным, быстро дал свое согласие. Он щедро одарил, а затем отпустил послов, предварительно обменявшись клятвами, что отныне он, как зять Кантакузина, будет готов без колебаний оказывать ему помощь как сын своему отцу. Будущую невесту вместе с приданым следует отправить ему еще до лета. Это гнусное обручение произошло в январе того же года ²². Вместе с вернувшимися послами к Кантакузину прибыли по меньшей мере пять тысяч турок, самых воинственных людей. Этих скорых на гнев губителей ромеев можно было сравнить с собаками с акульими зубами или же с самим Хароном ²³.

2. Поэтому, приветствуя их с обычной теплотой и множеством подарков и кормя их обещаниями, Кантакузин подготовил поход на Византию, взяв с собой турецкие войска, такое же или большее число сербов и столько ромеев, сколько в то времена могла предоставить Фракия. После того, как Кантакузин приготовил предметы приданого и отправил свою дочь к Орхану со всеми возможными почестями и большим великолепием, он занялся войной и начал грабить и жечь все деревни и города между Селимбрией ²⁴ и Городом (Константинополем). Захваченных сербами несчастных ромеев отправили обратно в Сербию, а захваченных турками переправили через пролив и как пленников выставили [на продажу] в Прусе и в других городах. Это было действительно жалкое зрелище! Кто были похитители? Римляне! Кто были пленники? Римляне! Кто были убийцами? Римляне! Кем были убитые? Римлянами! Чьи были трупы? Римлян! Кем были те, кто предал их смерти? Римлянами! О, страшная беда!

3. После того, как Кантакузин убил многих римлян и взял большое количество военнопленных, разграбив и опустошив все окрестности, он и его армия достигли ворот Константинополя. И он попытался захватить город, говоря: «Я пришел, о люди, не делать никому несправедливости и я не поступал несправедливо в прошлом. Скорее я пришел как тот, кто пострадал от несправедливости и продолжает страдать от несправедливости. Я — регент Римской империи, назначенный покойным императором Андроником. Юный наследник Империи — мой император и сын, усыновленный мной, ибо его отец поручил мне его перед Богом. Какое преступление я совершил, желая сделать его своим зятем? Разве вы не знаете, что его отец присматривал за мной, заботился обо мне и любил меня как родного брата? Что он часто возлагал на меня правительственные заботы и делился со мной ими? Разве я не самый выдающийся из прославленной и известной знати, накопившей много богатств? Разве я не самый доблестный среди генералов? Почему вы меня презираете? Ведь ваши собственные войска — полуварвары ²⁵, раса низкого происхождения, полугреческая и полутурецкая! Зачем же я прибыл, о граждане? Не поступать несправедливо, а исправлять [существующее] положение. Тем, кто виноват, я прощу их проступки; тем, кто понес несправедливые потери, я верну их прежнее состояние из своей собственной казны. Кроме того, я принесу в римское государство мир. Если же Бог повелевает мне отомстить, то все это из-за ваших беззаконных действий. Откройте мне ворота, ибо я вам друг, а не враг, [в чем] клянусь Господом Христом и Его Непорочной Матерью».

4. В то время, как [знатные] граждане Константинополя ничего не отвечали, демонстрируя лишь свое презрение, простонародье кричало с крепостных стен потоки непристойностей, оскорбляя его и его жену. Они порочили и его дочь Елену, которая вскоре должна была стать их возлюбленной императрицей, называя ее распутницей. Когда Кантакузин увидел, что он не сможет захватить город, ораторствуя и увещевая, он прибегнул к военным хитростям и вступил в Город с помощью своих родственников, которые находились внутри. И когда его увидели, все поспешно вышли, приветствуя его и прославляя его как императора ²⁶.

Глава X.

4. В течение этого времени турки, которые исследовали и открывали [для себя] маршруты, ведущие во Фракию и из нее, то и дело пересекали проливы. Некоторые переходили из Сеста в Абидос ²⁷, другие, прибыв из Лампсакоса ²⁸ в каиках ²⁹, разграбили Херсонес ³⁰. Кантакузин, со своей стороны, всегда бдительно охранял крепости, расположенные вдоль границ Сербии.

5. В то время Сулейман ³¹, один из сыновей Орхана, с большим войском пришел из Лампсакоса и разграбил Херсонес. Деспот Матвей Кантакузин ³², встретившись с ним у Гексамилиона ³³ в Херсонесе, дал сражение и убил многих турок, включая самого Сулеймана ³⁴.

Глава XI.

1. Когда Кантакузин увидел, что судьбы ромеев были в ужасном положении, а также и то, что его зять и соправитель Иоанн проводит время в распутстве и пьянстве, он не мог этого вынести. Через день после того, как Кантакузин открыто оскорбил его, Иоанн покинул Город и на двух триерах отправился в Италию. Кантакузин, оставшийся единственным императором, как мог, сопротивлялся врагам: туркам с одной стороны, сербам — с другой. Турки часто пересекали пролив и разоряли Херсонес.

2. Император Иоанн два года провел в Италии и Германии, где с радостью получил от итальянцев и немцев много сокровищ, которые предназначались для защиты Города, а затем вернулся. Когда он прибыл на остров Тенедос, который тогда был заселен ромеями и им принадлежал, ему захотелось узнать, как император, его тесть, собирается его приветствовать ³⁵.

3. [Туда же] прибыл и генуэзский дворянин, плывший на двух триерах из Генуи в Геллеспонт, ибо ромеи утратили контроль над [этими землями] и дела были в состоянии полного беспорядка. Он спешил занять ряд крепостей в Херсонесе и взять их под свое управление, как генуэзцы и венецианцы делали на Хиосе и в других местах. По пути он встретил императора и вступил с ним в переговоры. Император раскрыл этому человеку свои намерения и нашел его приятным и готовым предложить любую помощь. Это был Франческо Гаттилузио ³⁶. Император взял с него клятву [быть готовым] отдать за него жизнь и с Божьей помощью захватить Город, [прекратить] правление Кантакузина и восстановить его как единственного императора римлян как внутри, так и вне города. Император обещал: «Если с это будет сделано, и ты, как мой союзник, возобновишь мое суверенное правление, я сделаю тебя своим зятем, отдав тебе руку моей сестры Марии».

4. Таким образом, оба мужа, довольные своими обещаниями, поплыли через Геллеспонт. Ночью они очутились напротив Города и достигли малых ворот, названных в честь Одигитрии. Поскольку дул сильный южный ветер, Франческо придумал хитрую уловку. Он вез из Италии небольшой груз масла, которое продал, оставив много амфор в своих триерах. Итак, он вез пустые амфоры. Он приказал каждой паре гребцов носить по одной амфоре и разбивать их о стены города, создавая большой шум. Этот стук и шум не утихали, пока часовые не услышали его и не вскочили ото сна. Когда они спросили, что это повсюду за шум, люди с триремы ответили: «Мы служим на торговых судах, перевозящих много масла, часть которого предназначена для Черного моря, а другая часть для этого Имперского Города. Когда нам разрешили пройти, то один из кораблей потерпел крушение. Окажите нам помощь, и мы по-братски разделим с вами весь остаток, если посодействуете нашим людям». А море становилось все более бурным и извергало штормовую пену. Когда ворота были распахнуты и вышло не менее двадцати человек, около пятисот вооруженных солдат со стоявших там галер вошли и перебили часовых в башне. Триеры остались пустыми, а в город вошли около двух тысяч человек во всеоружии и в боевом порядке. После того, как они вошли, император немедленно отправил часть своих собственных войск в жилища семей Палеологов и друзей своего отца объявить о своем прибытии. Они прибежали под покровом ночи. Франческо поднялся на одну из башен, усиленную гвардейцами и копьеносцами, за ним последовал император, окруженный латинскими и римскими воинами. Франческо бежал по стене со множеством телохранителей, крича: «Многая лета императору Иоанну Палеологу!». Начало светать и народ, услышав шум, побежал на Ипподром. С наступлением утра в большом количестве вышли дворцовые чиновники и простолюдины. Император Кантакузин отправился в монастырь Периблептос и там постригся в монахи. После того, как он надел черное облачение, он сообщил своему зятю императору, что вход во дворец для него готов. Император, спустившись с укреплений, в сопровождении всех итальянцев с их вождем Франческо и толпой со всего города, состоявшей из знати и простолюдинов, пошел по дороге, ведущей к дворцу. Императрица с младенцем Андроником вышла навстречу императору и, когда они встретились, они обнялись и радостно вошли во дворец.

5. Император Кантакузин попросил разрешения императора уйти из Константинополя, чтобы он мог пойти на Святую гору и жить как монах в одном из монастырей, оставив славу, власть и мирские удовольствия ³⁷. Его желание было исполнено, и после долгой и счастливой жизни он упокоился с миром. Вскоре после этого умер Орхан, оставив правление своему сыну Мураду ³⁸.

Глава XII.

1. Император Иоанн ³⁹, которому было двадцать пять лет, [и который уже] вступил в возраст мужественности ⁴⁰, после Андроника родил еще двух сыновей; Мануила и Теодора. Андроник превосходил всех молодых мужей своего возраста своей силой, а многих и красотой телосложения. У Мурада тоже были сыновья: Савджи, Кундуз и Баязид. Кундуз, ровесник Андроника, иногда проводил с ним время за пирушками. Ходили слухи, что оба поклялись разжечь восстание: Кундуз убьет Мурада, а Андроник — своего отца Иоанна, и отныне они будут братьями. Андроник будет править империей, а Кундуз — султанатом. Когда об этом услышал Мурад и после тщательного расследования убедился, что обвинения верны, он выколол глаза своему сыну Кундузу ⁴¹ и послал императору Иоанну письмо, рассказав об ослеплении своего сына и его причине, а также заявив, что и Андроник был в равной степени виноват. И если Иоанн не сделает то же самое с Андроником, то Мурад будет вести против него беспощадную войну.

2. Император Иоанн, либо потому, что он был бессилен и не мог занять враждебную позицию по отношению к Мураду, либо потому, что был недостаточно умен (он был очень глуп и не умел вести переговоры [ни по каким] вопросам, кроме тех, которые касались красивых и стройных женщин и связанных с такими, например, проблемами, кому [эта женщина] принадлежала и как заманить ее в ловушку; что же касается других вопросов, то он решал их, как только они поступали, поспешно избавляясь от них), также ослепил своего сына Андроника и, кроме того, сына Андроника Иоанна, младенца, только начинавшего разговаривать. Вместо Андроника он короновал императором римлян Мануила, второго из своих сыновей ⁴².

3. После двухлетнего заключения им удалось бежать из башни с помощью латинян Галаты ⁴³. Генуэзцы приветствовали Андроника и, используя его как предлог, начали войну против константинопольцев. Они сражались друг с другом в течение многих дней: отец против сына и сын против отца — таково было следствие бесчеловечности ромеев и их ненависти к Богу. Андроник нарушил все самые ужасные клятвы, когда-либо им данные, вошел в Город и был провозглашен императором римлян. Он узурпировал престол и заключил в тюрьму своего отца и братьев Мануила и Теодора ⁴⁴, используя башню, как еще один Тартар, подобный тому, в котором Зевс держал в плену своего отца Кроноса и своих братьев, Плутона и Посейдона.

4. Они также провели в башне два года, а затем сбежали при содействии проклятого негодяя по имени Ангел, по фамилии Дьявол; путем объединения имени с фамилией его звали Дьяволангелос. После того, как ему искусством ангела или демона удалось снять их с башни и поместить в каик, он перевез их в Скутари. Узнав о побеге отца и братьев, император Андроник не пожелал продлевать бедствия римлян или причинять еще большее зло. Сначала он дал заверения под присягой; затем он вспомнил о своем отце и братьях и привел их обратно в Город. После того, как он восстановил своего отца на императорском престоле, он упал к его ногам и умолял отпустить ему его грехи, и его отец простил его. Андроник смог открыть один глаз, а его косоглазый сын моргнул обоими глазами. Император, который скорбел и очень сожалел о нанесенной им обиде, отправил его, его сына и его жену в Селимбрию и предоставил ему владение этим городом вместе с Данеоном, Гераклеей ⁴⁵, Редасто и Панидосом. Он короновал Мануила диадемой и провозгласил его императором римлян ⁴⁶.

5. Своему доброму и верному другу Франческо Гаттилузио император отдал в жены свою сестру и в приданое остров Лесбос. Они отпраздновали свадьбу, отплыли туда и поселились в Митилене. Сменяющие друг друга члены их семьи продолжают быть господами этого острова вплоть до настоящего времени ⁴⁷.

6. Поскольку, о читатель, обвинения против Кантакузина вынудили рассказчика взять в свои руки бразды правления и вернуться назад во времени от Баязида к Орхану, вернемся [теперь] к исходному направлению и прямым курсом проследуем к событиям, связанным с Баязидом, а, скорее, навстречу бедствиям ромеев, и давайте посмотрим, куда это нас приведет.

Глава XIII.

1. Как только Баязид упразднил многие княжества в Азии — я имею в виду Вифинию и Фригию, Мизию и Карию — и стал единоличным правителем, он обернулся и против Города. Сначала он направил к императору послов с требованием уплатить дань и, кроме того, отправить одного из своих сыновей с сотней солдат [участвовать] в военных кампаниях Баязида. Император, не получивший поддержки от [других] королей, аристократов и демархов ⁴⁸, согласился. И император Мануил с сотней вооруженных ромеев не раз посылался своим отцом, императором Иоанном, чтобы выступать на стороне Баязида, когда тот сражался против [других] турок в Памфилии.

2. [Баязид] прекратил ежегодные поставки зерна из Азии на острова Лесбос, Хиос, Лемнос, Родос и так далее. Снарядив военный флот, он послал шестьдесят длинных кораблей на Хиос и поджег город, опустошив окрестные деревни, а также острова Киклады, Эвбею и окрестности Афин.

3. Когда император увидел вопиющие амбиции и дерзость тирана, в той части города, которая называется Золотыми воротами, по обе стороны от ворот он начал строить две башни из кусков белого мрамора, соединенных вместе, и проделал это без помощи каменотесов и без каких-либо затрат, разграбив другие великолепные памятники. Он разобрал церковь Всех Святых, построенную мудрым и великим императором Львом Великим ⁴⁹, великолепную церковь Сорока мучеников, возведенную императором Маврикием ⁵⁰, а также использовал остатки церкви Святого Мокия, воздвигнутой императором Константином Великим. Позади укреплений он оградил [стеной] часть города от Золотых ворот до берега на юге, сохраняя ее как военно-морскую базу или убежище в случае необходимости.

4. После того, как император Иоанн завершил укрепление [города], Баязид решил провести кампанию против турок из регионов вокруг Перге ⁵¹ в Памфилии. Как обычно, он потребовал от императора прислать своего сына и императора Мануила с сотней солдат. По возвращении, когда Мануил был еще в Прусе, Баязид поставил императору Иоанну ультиматум. Он требовал разобрать, перестроить и оставить в руинах укрепления Золотых ворот, иначе он немедленно выколет глаза его сыну Мануилу и вернет его слепым. Полумертвый Иоанн был прикован к постели и страдал подагрой в ногах — как говорят, от обжорства, чрезмерного пьянства и роскошной жизни. Понимая, что у Баязида больше власти и что он сам не сможет отомстить (кроме того, у него не было никого, кроме Мануила, чтобы короновать [нового] императора), [император Иоанн велел] снести укрепления. Он сообщил тирану, что его приказ выполнен, и отправил вещественные доказательства. После того, как этот горький и гнусный ультиматум был выполнен, император умер в агонии от мучительных болей ⁵².

5. Когда император Мануил узнал о смерти своего отца, ночью он [тайно] уехал, бежав [от турок] ⁵³. Достигнув Города и выполнив обычные требования траура, он с опаской ждал, гадая, что еще тиран в следующий раз задумает [против] него и против города. Когда тирану сообщили о смерти императора и побеге Мануила, он был раздражен и раздосадован, осуждая свои домашние войска и требуя выяснить, каким образом сбежал Мануил и почему никто не узнал его. Баязид [говорил], что убьет его, если тот попадет к нему в руки. В то же время он направил к императору Мануилу послов с сообщением, что он желает, чтобы в городе [постоянно] проживал один из их судей, которых они называют кади. Он утверждал, что [негоже] мусульманам, по коммерческим делам прибывающим в Константинополь, представать перед судом неверных для разрешения споров и [вступать с ними в] дискуссии; вместо этого «мусульманин должен судить мусульманина». Кроме того, послы выдвинули и другие столь же несправедливые и клеветнические требования. А в конце Баязид пригрозил: «Если ты не пожелаешь исполнить все, что я приказываю, то закрой ворота Города и царствуй внутри. Все, что за пределами города — это мое».

6. Перейдя из Вифинии во Фракию, тиран разрушил все деревни Города и вывел оттуда население, начиная с Панидоса и до самого Города. Он захватил Салоники и деревни за Салониками ⁵⁴. Он отправил своего командира Эвреноса ⁵⁵ на Пелопоннес и тот разграбил всю Лакедемонию и Ахайю. В города, расположенные вокруг Черного моря, он отправил Турахана ⁵⁶, который их и опустошил. Проще говоря, все вокруг было разрушено и непригодно для жилья.

7. Город, у которого [теперь] не было ни жнецов, ни молотильщиков, удрученный размахом голода, готовился изгнать призрак. На самом деле тиран не вел войну против Города. Он не устанавливал осадных машин для сноса зубцов и [разрушения] стен, а также не использовал какие-либо другие военные машины. Он не приказывал своим легковооруженным войскам [вступать] в стычки. Вместо этого более десяти тысяч человек он расставил охранять выходы из города, чтобы ничто не могло уйти или войти ⁵⁷. Из-за этого в городе была ужасная нехватка зерна, вина, масла и других продуктов. Из-за отсутствия дров нельзя было испечь хлеб или приготовить любую другую пищу, поэтому они сносили дворцовые резиденции и использовали балки в качестве топлива.

8. В отчаянии из-за того, что ни от кого не было никакой помощи, император Мануил ⁵⁸ написал папе ⁵⁹, королю Франции ⁶⁰ и королю Венгрии, сообщая им о блокаде и отчаянном положении города. Он предупредил, что если помощь не придет в ближайшее время, город будет сдан врагам христианской веры. Правители западных народов сжалились этими словами и вооружились, чтобы противостоять врагам Креста. С наступлением весны в Венгрию прибыли король Фландрии ⁶¹, многие англичане, знать Франции и многие итальянцы. На восходе Сириуса ⁶² они разбили свои палатки на берегу Дуная. С ними был король Венгрии Сигизмунд ⁶³, которого также называли императором римлян. Придя к Никополю, они были готовы с оружием в руках [сражаться] против Баязида ⁶⁴. Баязид, который за много дней до этого был проинформирован о том, что народы Запада готовятся [к походу], собрал всю свою армию с Востока и c Запада и, в дальнейшем усиленный своими войсками, осаждавшими Город ⁶⁵, лично руководил ими. Двигаясь через Филиппополь и через высокие горы, он прибыл к болотам перед Софией и стал их ждать ⁶⁶.

На следующий день появились христиане и выстроились [в боевые порядки]. В тесном строю христиане первым делом прорвали центр вражеской фаланги. Они яростно сражались и перерезали всех, кто им сопротивлялся, прорываясь во вражеские тылы. Выведя из строя турецких пращников и лучников, они вернулись, совершив величайшие подвиги. Когда войска Фландрии увидели, что в ходе битвы турки спешили обратиться в бегство, они быстро погнались за ними через турецкий лагерь и, оставив залитые кровью болота, вернулись в свой собственный лагерь.

9. Турки, именуемые портой ⁶⁷, то есть дворцовые стражи, которые были купленными рабами из разных христианских народов и насчитывали более десяти тысяч человек, были спрятаны с целью избежать [преждевременного] обнаружения. При первом окрике они со своим правителем Баязидом в едином порыве ринулись против франков и венгров. Сначала они окружили их, а затем вступили в бой, одних поразили мечом, а других обратили в бегство. Когда фламандские войска вернулись, они стали свидетелями разгрома венгров. Турки, выкрикивая боевой клич и раздирая воздух своими возгласами, бросились в погоню. Внезапно появилось еще больше турок. Нападая на франков с громким шумом и ревом труб, они разбили одних, посбивали с коней других и перебили тех, кто сопротивлялся. Выжившие бежали к Дунаю, где большинство их бросилось в реку и утонуло ⁶⁸. Такой знатный дворянин, как герцог Фландрии и Бургундии ⁶⁹, был захвачен живым вместе с другими французами и могущественными баронами. Баязид отправил их в Прусу, где они были заключены в тюрьму, а затем выкуплены за большие деньги ⁷⁰, ибо в качестве поручителя они выставили господина Митилены, сына Франческо Гаттилузио ⁷¹.

Глава XIV.

1. Баязид, в восторге от такой удачи, отправил к императору Мануилу послов с требованием капитуляции города, но император не стал ему отвечать. Большинство жителей Константинополя, страдающих от голода и сильно огорченных, предпочли бы сдать Город. Однако когда они вспомнили о зверствах, совершенных турками в Азии, о разрушении городов, о разорении святых храмов, ежечасных поборах и посягательствах с целью заставить их отказаться от своей веры, они быстро передумали, говоря: «Не будем спешить и положимся на Бога. Потерпим еще немного и — кто знает? Возможно, Бог закроет глаза на наши грехи и проявит к нам милосердие, как в древности Он поступил с жителями Ниневии, и спасет нас от этого зверя». Видя, что константинопольцы ему противятся и не уступают его желаниям, тиран еще больше разглагольствовал и еще больше злился на Город.

Глава XV.

6. В это время из Амасии поступили сообщения о том, что Темир-хан ⁷² идет на Сирию. Баязид перешел пролив, [двинулся] в Прусу и разослал весточки по всей своей империи, чтобы призвать все свои силы с Востока и Запада. Темир-хан, пройдя через Армению, овладел Арсинганом ⁷³ по законам войны и зарезал мечом всех, кого там поселил Баязид. Затем он прибыл к большому городу Себастии ⁷⁴ и разбил лагерь, окруженный частоколом. Когда жители отказались сдать город, как он требовал, он устроил вокруг города подкоп и положил балки и доски под фундамент. Горожане не понимали, что происходит, потому что землекопы начали [рыть] туннель более чем в миле от города. Сам город был построен из необожженных глиняных кирпичей. Потом Темир снова предупредил жителей: «Если хотите спастись, сдайте город сами». Когда это их не убедило, [причем горожане] осыпали его бесчисленными проклятиями, он поджег балки, на которые опирались городские [стены, и те] были полностью снесены. Оказавшись внутри города, войска безжалостно рубили, резали и грабили горожан. Темир-хан приказал собрать всю городскую знать в одном месте и приказал также вырыть просторные ямы для могил. Тамошних дворян умерщвляли способом, который не изобрел ни один другой тиран. Сгибая шею вниз, ее просовывали между ног, пока нос этого несчастного человека, кем бы он ни был, не достигал заднего прохода, а колени и голени оказывались приподняты по обе стороны от ушей. И похожего на шарообразного ежа человека бросали в могилу. Когда десять или более мужчин занимали одну могилу, ее не засыпали землей [сразу], а сначала прикрывали досками, и лишь потом засыпали землей, чтобы заключенные быстро не задохнулись и не испустили дух. Вот такую пытку придумал скиф! После того, как он полностью разрушил город, он отправился в область Финикии и, продвинувшись до Дамаска, сжег и разграбил его, захватив бесчисленные богатства и многих пленников. Оставив опустевший Дамаск, он перешел в Халеб и разрушил его. Множество мастеров он перевез в Персию ⁷⁵. После того как он напугал арабов, он вернулся в Самарканд, столицу Персии. Узнав о событиях в Арсингане, Себастии, а также в Сирии, Дамаске и Халебе (Алеппо), Баязид [не только] не прекратил набирать войска на Востоке и в Азии, но и собрал новую армию, значительно увеличив ее.

Глава XVI.

1. С наступлением весны Темир-хан ушел из Персии в районы Дона и собрал тавро-скифов ⁷⁶, зыхов ⁷⁷ и абазгов ⁷⁸. Он разрушил крепости Боспора ⁷⁹, а затем перешел в районы Армении. Он прошел через Каппадокию с большим войском и набрал много армян. К тому времени, когда он прибыл в район Галатии ⁸⁰, у него была такая же большая армия, как в древности у Ксеркса.

2. Собрав все свои фракийские и восточные войска и вновь призванные силы, а также [взяв с собой] серба Стефана, сына Лазаря ⁸¹, и множество улан, Баязид отправился на встречу с Темиром. Подойдя к Галатии, он узнал, что Темир разбил лагерь в городе Анкара. Баязид разбил свои палатки посреди равнины недалеко от Анкары, где река, текущая прямо по ней, давала питьевую воду для нужд армии, лошадей и всего экспедиционного корпуса. А Темир разместил свой лагерь в безводном месте. Что же произошло дальше? Баязид разослал по лагерю приказ, чтобы на следующий день все воины отправлялись на охоту. Следующие три дня и он, и вся его армия охотились и гонялись за оленями. Тем временем Темир покинул свой лагерь и расположился лагерем на берегу [той же] реки, где находился Баязид. Воды было мало, потому что солнце теперь пересекало знак льва, но Темир больше не беспокоился о поиске питьевой воды. Однако Баязид относился к состязанию с Темиром высокомерно и презрительно, считал его второстепенным [полководцем] и продолжал охоту ⁸². Это и было первопричиной его несчастья. С тех пор, как он ушел, солнце находилось в меридиане, и войска подвергались палящему зною. Когда они просили воды, ее не было, а без воды они погибали. Пять тысяч человек умерли от этих мучений. Вернувшись через три дня в свой лагерь, Баязид обнаружил, что Темир расположился по соседству. Вода больше не была под его контролем, а из-за характера местности к ней не было легкого доступа. Из-за крайней нужды и серьезности своего положения они поняли, что на следующий день им придется дать бой ⁸³.

4. В тот вечер скиф отдал приказ по всему лагерю: к утру все должны быть готовы, конные и во всеоружии. Встав на рассвете, он расставил своих командиров. Своего старшего сына он поставил командовать правым крылом, а своего внука (Темиру было более шестидесяти лет от роду) — левым ⁸⁴. Сам Темир занял позицию в тылу. Он обратился к своим войскам со следующими словами: «О моя непобедимая армия, непоколебимая по своей природе, будто прочная стена! Сейчас я хочу, чтобы это большое поле, лежащее перед нами, было окружено. Пусть правое крыло выдвигается вперед и обходит [противника], то же и на левом фланге. Окружите всю равнину, и пусть враг окажется в середине, как центр полярной оси» ⁸⁵. Затем два крыла, одно справа, а другое слева, стали окружать поле, пока было еще раннее утро.

5. На рассвете Баязид развернул свои легионы. Прозвучал призыв к битве, но он стоял [на месте], ожидая первой атаки скифов. Скифы же, напротив, исполняли приказы без криков, звуков или шума любого рода, и работали, как неутомимые муравьи. Баязид стал ругаться и проклинать своих дворян. Он ругал командиров и порол их за то, что те не развернулись должным образом для битвы. Один из командиров, сражавшихся под знаменами Айдына, услышав, что его эмир присоединился к своему брату, оставил свои позиции и, взяв знамя, перешел на сторону врага с пятью сотнями хорошо вооруженных воинов. Воины Сарухана сделали то же самое. Воины Ментеше и Гермияна ⁸⁶, видя, что их предводители кричат и подают сигналы, тоже дезертировали и перешли своим противникам. Баязид был подобен галке, постепенно лишавшейся перьев ⁸⁷. Скифские войска окружали его до тех пор, пока круг, наконец, замкнулся.

6. Стефан Лазаревич, зять Баязида, наблюдавший за этими маневрами со своими пятью тысячами сербских копьеносцев, не собирался признавать поражение Баязида. Он и его воины, склонив копья, с воинственной яростью атаковали [стоящих] перед ними скифов. Когда скифы стали свидетелями их свирепой дерзости, они расступились и пропустили их. Скифы пускали стрелы в спины всадников и поражали их сбоку. Однако им не удалось нанести большой урон всадникам, потому что те были закованы в черную броню. Когда сербы повернули, скифы снова открыли свои ряды и пропустили их. С обеих сторон многие пали. Стефан подскакал к Баязиду и пытался убедить его бежать, но не смог. Многие псы уже окружили его и скопище быков окружило его ⁸⁸. Стефан, который понимал, что происходило, и предвидел то, что должно было произойти, взял своих людей и Сулеймана, старшего сына Баязида, и снова ударил по центру врага. Разгоняя их с большой силой и многих сшибая с корней, в то время как сам он изрубил множество [врагов], он едва успел прорваться через засаду. Скифы собирались все плотнее, перемещаясь от внешнего круга к людному центру. Стефан бежал по дороге, ведущей в Прусу, и Сулейман ушел вместе с ним.

7. Скифы безжалостно резали убегающих турок, пока Баязид из-за сильного скопления людей не поднялся на холм посреди равнины с примерно десятью тысячами выкупленных рабов, называемых янычарами ⁸⁹. Остальные умчались в беспорядке. Когда скифы, преследуя турок, увидели Баязида, подобного рыбе в сети, [вытащенной на сушу и] хватающей ртом воздух, был отдан приказ: «Никто не будет убит». Пленных раздели догола и отпустили. Не только среди римлян, но и среди персов, трибаллов и скифов потомкам из поколения в поколение передавался Божественный закон: когда враг — твои единоверцы, их можно только грабить; но вне поля битвы их самих нельзя брать в плен или убивать.

8. Рабы Баязида нападали на скифов, как львы. Благодаря своей гораздо большей численности скифы [без труда] отбивались от турок, ибо что десять [человек] могли сделать против сотни? Все они погибли. Таковы были несчастья, постигшие Баязида, когда приблизились скифы и сказали ему: «Спускайтесь, господин Баязид, идите сюда. Темир-хан вызывает вас». Он спешился вопреки своему желанию, потому что его лошадь была арабским скакуном и стоила огромных денег. Вместо этого для него оседлали крошечного пони и, усадив на него, повели к Темир-хану.

9. Когда Темир узнал, что Баязида взяли, он приказал поставить палатку. Он сидел со своим сыном внутри палатки для игры в шахматы (zatrihion), которую персы называют сантрадж, а латиняне — скакум, своим поведением как бы демонстрируя следующее: «Меня больше не беспокоит захват Баязида. Благодаря моим многочисленным силам он у меня как воробей в ловушке». Но на самом деле он лукавил, ибо хотя на поле боя у него было вдвое больше войск, тревога и беспокойство все еще мучили его, пока он не увидел, что течение Фортуны легко потекло в его сторону. Затем он сфабриковал рассказы и выдумки, а дары Фортуны засчитывались как его собственные героические подвиги.

10. Когда Баязида провели к двери шатра, в свите Темира раздались голоса, приветствовавшие Темир-хана, и вместе с одобрением они упомянули Баязида, говоря: «Вот, вождь турок пришел к вам в плен». Темир, сосредоточившись на фигурах, даже не взглянул на тех, кто его приветствовал. Они снова приветствовали его, но уже погромче, и во второй раз произнесли имя Баязида. В этот момент в шахматной игре Темир потерпел поражение от своего сына, получив шах и мат, что на персидском языке называется шахрух ⁹⁰, а на итальянском scaco zogao. С тех пор Темир называл своего сына Шахрух ⁹¹. Подняв глаза и увидев стражников с Баязидом, стоящим посередине, как преступник, он спросил: «Это тот, кто совсем недавно настаивал на том, чтобы мы разводились с нашими женами, если не выступим против него в битве?». Баязид ответил: «Это именно я, но неуместно презирать тех, кто пали. Поскольку ты тоже правитель, ты должен знать, что наш долг — защищать границы своих владений». Темир, понимая, что Баязид страдает от теплового изнеможения (он не ел с утра до вечера и обезвоживался из-за необычайной летней жары), велел стоявшему Баязиду сесть напротив него и предложил ему угощение и слова утешения. Он приказал поставить три великолепных шатра, сказав ему: «Иди и отдохни. Не беспокойся, что с тобой поступят так, как ты поступал с другими. Я клянусь тебе Аллахом и Его Пророком, что никто не отделит твою душу от тела, кроме Аллаха, когда тот захочет забрать ее». После того, как Баязид вошел в палатки Темира, Темир отдал приказ о рытье траншеи вокруг палатки. Тысяча хорошо вооруженных персидских воинов должна были окружить палатки кольцом и охранять их. За этим рвом пять тысяч легко вооруженных воинов должны были стоять на страже и днем и ночью.

11. Темир восемь дней оставался на поле, где произошла битва. За это время персидская армия из Галатии разлетелась во Фригию, Вифинию, Пафлагонию, Малуя Азию, Карию, Ликию и Памфилию, так что казалось, что армия Темира, как и сам Темир, находилась в каждой провинции и в каждом городе. За эти восемь дней армия растеклась и затопила все вокруг. Темир взял много пленных и, захватив богатства Анкары, сжег и уничтожил всех, кто ему сопротивлялся. Он прибыл в Кутахию, столицу Фригии, привезя с собой Баязида, надежно содержавшегося в плену благодаря способу, который мы описали выше.

12. Однако кое-что памятное в Анкаре произошло. Во время битвы с Баязидом было четверо его сыновей: старший Сулейман, второй Иса, третий Мехмед, а четвертый Муса ⁹². Два других его сына, Мустафа и Орхан, были младенцами и оставались дома. В том же самом году отец назначил в провинцию Галатия своего третьего сына, Мехмеда. Когда тот увидел своего отца, попавшего в руки скифов, он спасся вместе со своим войском и бежал в горы, где выжидал, что принесет будущее. Чтобы освободить Баязида, он отыскал очень умелых профессиональных горняков, которые пришли ночью и прорыли подкоп. Они достигли центра шатров и осуществили бы свой хитрый план, если бы какая-то божественная сила не помешала бедняге освободиться. На рассвете (солнце, пересекающее созвездие Льва, прячется под землей около девяти часов) прибыла смена караула. Увидев землю, выброшенную из ямы, они закричали, встревоженные ночные стражи закричали в ответ, и в войске произошли большие волнения. Ворвавшись внутрь, они нашли Баязида посреди его шатра вместе с его главным евнухом Ходжой Фирузом, который был взят в плен вместе с ним. Горняки сбежали, Мехмед тоже. Когда утром Баязида привели к Темиру, тот бранил его и угрожал. По приказу Темира Ходжа Фируз был обезглавлен на глазах у Баязида. С этого момента над Баязидом было установлено тщательное наблюдение. Ночью на него надевали железный ошейник и наручники, а днем его должны были охранять многие солдаты ⁹³.

Глава XVII.

1. Выступив из Кутахии, Темир пришел в Прусу, сея разрушения, беря в плен и захватывая все сокровища, о существовании которых узнавал с помощью пыток и различных наказаний. Он сжигал, убивал и хоронил людей заживо, причиняя всевозможные мучения. Открыв казну, он опустошил ее, забрав золотые и серебряные сокровища, завоеванные у римлян. Драгоценные камни и жемчужины считали на вес, как зерна пшеницы. В Прусе он нашел также жен и наложниц Баязида и среди них дочь Лазаря ⁹⁴. Захватив все, что попалось ему на глаза — неисчерпаемые сокровища Прусы, Никеи, Никомедии и окрестных городов — он прибыл в Нижнюю Фригию. Разорив все эти крепости, он двинулся в Азию. Пройдя через Адраминтион и Ассос ⁹⁵, он прибыл в Пергамон ⁹⁶. Пребывая там в течение нескольких дней, он собирал сокровища окрестных городов. Он захватывал в плен юношей и девушек. Чтобы копить золото и серебро, он терзал всех — как турок, так и ромеев — сжигая их заживо или оставляя умирать в тюрьме от голода. Собрав эти богатства, он отправился в Магнезию, расположенную недалеко от горы Сипилос. Затем он собрал все золотые и серебряные сокровища, которые нашел в Лидии. а также все богатства Сард ⁹⁷, Филадельфии и Атталии ⁹⁸. Потом он отправился в Смирну ⁹⁹.

2. Темир разбил свои палатки перед крепостью рыцарей-госпитальеров, перестроенной во времена Умура, и потребовал ее сдачи. Однако рыцари-госпитальеры отказались, потому что в крепости укрывались многие мужчины и женщины: эфесцы, тирасийцы, нимфейцы, а также христиане из других городов. Они были уверены, что крепость никому не сдадут. [В свое время] Баязид атаковал эту крепость ежегодно, кроме того, устанавливал надежную стражу у всех выходов, чтобы голодом заставить ее сдаться, но войной он ничего не добился. Темир же задумал блокировать устье гавани ¹⁰⁰. Вечером он отдал приказ, что на рассвете каждый солдат должен был взять один камень и бросить его в устье гавани. Когда это свершилось и защитники крепости это увидели, они пали духом. Если бы к первому часу ¹⁰¹, они не отбуксировали бы триремы и другие корабли из гавани в море, эти корабли были бы сожжены скифами дотла. К первому часу утра войска Темира превратили море в сушу. [При этом] менее одной десятой — почему я говорю одной десятой? — даже сотая часть его войск не участвовала в проведении [этой операции].

3. Где тогда находились основные войска армии Темира? Как мы уже сказали, они окружили всю землю и, прежде чем [кого-либо] успевали предупредить, занимали один регион за другим, часто покрывая трехдневный переход за один день. Беспрепятственно [перемещаясь], как летающие над всей землей небесные птицы, они брали с собой только те продукты, которые лучше всего подходят для легкой победы. То же самое было и с войсками в походе, мало их было или много. Они ловко и с большой скоростью маневрировали, и что [еще] более важно, были совершенно безжалостны к себе самим и в бою противостояли врагу, как дикие звери.

4. Скифам удалось перейти устье гавани ¹⁰² и оказаться перед рвом. Рыцари-госпитальеры храбро сражались с крепостных стен, их стрелы рассекали [ряды] скифов, которые валились в ров, будто саранча, поглощаемая воробьями. Их трупы засыпали ров, но скифы умножались, как головы Гидры. Когда ров наполнился трупами, остававшиеся в бесчисленном количестве скифы пересекли ров, наступая на эти трупы. Они установили лестницы, некоторые из них поднялись наверх, а другие спустились в Аид. Живые не заботились о мертвых, будь то отец или сын. У всех была только одна мысль: кто первым достигнет вершины и поднимет знамя на башне? Поднимаясь со всех сторон, они преследовали братьев, которые побежали внутрь, чтобы спасти самих себя. Триремы были подведены к цитадели, и рыцари-госпитальеры сели в них в полном замешательстве и беспорядке, взяв с собой бальи ¹⁰³ и остальных членов своего ордена. Среди тех христиан, которые приехали из провинции со своими женами и детьми, чтобы найти защиту, некоторые прыгали в море, а другие хватались за рули, весла, носовые тросы или якоря трирем, крича находившимся на борту: «Смилуйтесь, ибо мы тоже христиане. Не бросайте нас!». Рыцари-госпитальеры отпихнули протянутые руки баграми, отплыли и ушли, оставив христиан полумертвыми [от страха]. Затем скифы овладели акрополем и, согнав пленников в одно место (а вместе с женами и детьми их было более тысячи), привели их к Темиру, который приказал всех обезглавить мечом ¹⁰⁴. Они возвели башню, кладя ряды камней и голов в чередующейся последовательности. Там, где на одном уровне был камень, на следующем уровне над ним была голова, а там, где была голова, над ней был установлен камень, и все лица смотрели наружу. Это действительно было странное зрелище и бесчеловечное изобретение!

Глава XX.

3. Поскольку император Мануил не боялся немедленного нападения, он хотел устроить женитьбу своего сына Иоанна и отправил [послов] к русскому царю ¹⁰⁵, прося руки его дочери для Иоанна. Он изменил ее имя на Анну и выдал ее замуж за своего сына. Однако в то время [Мануил] не пожелал короновать ее императрицей, потому что девушке было всего одиннадцать лет ¹⁰⁶. Три года спустя, когда город поразила эпидемия и многие люди погибли от бубонной чумы, императрица тоже умерла. Константинопольцы ее очень оплакивали.

4. Старший сын Баязида, входивший в число заложников, переданных Сулейманом императору Мануилу, был освобожден со своей сестрой Фатьмой и вырос в Прусе. Другой сын Баязида ¹⁰⁷ страстно увлекся изучением греческого языка. Он сопровождал Иоанна, сына императора, в школу и там учился. Когда он ходил с Иоанном в школу, он познакомился с интеллектуальными вопросами и так был поглощен любовью к учению, что пришел к императору Мануилу и попросил креститься по христианскому закону. Ежедневно он заявлял императору, что [в душе] он христианин и не верит в доктрины Мухаммеда. Император и слушать не хотел, потому что это могло вызвать скандал. Затем, когда страшная болезнь поглощала и уничтожала тела, не уважая и не жалея возраста, она напала и на этого подростка — сына Баязида. Заболевший юноша отправил императору Иоанну такое послание: «О, римский император, господин и отец мой, мой конец близок. Вопреки своему желанию я должен оставить все позади и предстать перед Небесным трибуналом. Признаю, что я христианин и обвиняю вас в том, что вы не даровали мне Печать Духа ¹⁰⁸. Зная, что мне предстоит умереть некрещеным, я обвиняю вас перед судом беспристрастного Бога». В конце концов, уступая его мольбам, император послал за ним и в качестве его крестного отца устроил его крещение. На следующий день тот умер. С большими почестями император похоронил его в мраморном саркофаге возле церкви у самых ворот Студийского монастыря Продромос ¹⁰⁹.

Глава XXI.

4. Теперь продолжим нашу историю. Когда Мехмед ¹¹⁰ подступил к Смирне и окружил город, он нашел там великого магистра Родоса ¹¹¹ с тремя триерами, который перестраивал разрушенную Темиром крепость — вопреки воле Джунейда. Узнав о прибытии Мехмеда, правители близлежащих островов спешили приветствовать его по двум причинам: с одной стороны, [их привлекали] доброта и мягкий характер Мехмеда и его превосходящие военные силы, с другой [стороны, их отталкивали] хитрость и жадность Джунейда ¹¹². Правители Старой и Новой Фокей, Гермии и Верхней Фригии, Ментеше и Карии, владыки Митилены и Хиоса, а также великий магистр Родоса прибыли по суше и по морю в своих триерах — все они пришли, чтобы поклониться [Мехмеду] и предложить ему помощь в уничтожении тирана. Мехмед же обнял их, как если бы они были его братьями. Через десять дней после начала осады Смирны, в течение которой островитяне оказывали посильную помощь с моря, мать, жена и дети Джунейда пришли поклониться Мехмеду, умоляя его простить их проступки. Они сдали Смирну. Мехмед овладел городом и разрушил его стены во многих местах до уровня земли. Затем он частично разобрал его бастионы и башни и оставил городских жителей без защиты.

5. У входа в гавань великий магистр возводил огромную башню, которая уже была возведена до половины. Ночью турки, следуя приказу Мехмеда, разрушили ее до основания. Утром, когда магистр увидел, что произошло, он пошел к правителю и громко жаловался. В длинной беседе он рассказал, как во времена Айдына эта крепость была построена на средства Родоса. Он утверждал, что если Мехмед не даст разрешения на ее восстановление, между его милостью и святейшим папой могут произойти большие неудовольствия. Народы Запада пошлют великие силы, которые уничтожат его царство. Проявив терпение при этих словах (а наказание от рук скифов было еще живо в памяти турок), Мехмед добродушно ответил: «Отче ¹¹³, я старался быть великодушен и щедр ко всем христианам мира. Принципы суверена таковы: вознаграждение за добро и наказание за зло. Однако государь должен заботиться и об интересах своих подданных. Когда я приехал в эти места, многие мусульмане приводили мне веские причины сделать то, что я сделал. Если Темир не сделал ничего хорошего в Азии, — говорили они, — но зато уничтожил и оставил в руинах крепость Смирны, то уже одним этим он воздвиг себе в Ионии великий памятник. Просто в этой крепости искали убежища все, кто служил ионийцам в рабстве и завоевал себе свободу. Мало того, все путешествовавшие по земле, [а потом] выходившие в открытое море и плывшие морским путем, попадали на пиратские корабли, где были связаны, как рабы. А между госпитальерами и турками была непримиримая ненависть — как на суше, так и на море. Нечестивый Темир был благословлен за это. А теперь вы предлагаете мне быть еще более нечестивым, чем этот тиран? Я не могу этого сделать. Однако давайте сделаем то, что удовлетворит обе стороны: вдоль границ Карии и Ликии я предлагаю вам столько земли, сколько вам нужно. Идите и стройте любую крепость, какую хотите». Внимательно обдумав эти слова, великий магистр ответил Мехмеду: «О правитель, дай мне землю под своей властью и не посылай меня в чужие провинции». Мехмед ответил: «А я и даю вам то, что мое, поскольку я отдал провинцию Ментеше. Нет причин для дальнейшего беспокойства». [Магистр] сначала запросил письменный указ, который и получил, после чего отбыл. Хиосцы, лесбийцы и фокейцы последовали его примеру. [Одни] их прошения правитель с радостью удовлетворил, [другие] с миром отклонил.

6. Мать Джунейда все время умоляла Мехмеда не лишать жизни ее сына, и в конце концов он прислушался к ее мольбам. Джунейд вышел вперед и, поклонившись Мехмеду, дал торжественную клятву никогда больше не подстрекать к мятежу, достойно прожить остаток своей жизни и считать потомков османов [своими] господами и начальниками. Провинцию Джунейда Мехмед передал сыну [болгарского царя] Шишмана ¹¹⁴ Александру, которого Мехмед обратил в свою нечестивую веру ¹¹⁵, и приказал Джунейду сопровождать его во Фракию.

7. После наведения порядка на востоке Мехмед вернулся на запад. Когда он прибыл в Галлиполи, то снарядил военно-морской флот против герцога Наксоса ¹¹⁶ и находившихся под его влиянием Кикладских островов. Он обвинил герцога в том, что тот так и не явился поприветствовать его, пока он был в Смирне, а также никогда не делал этого раньше. Флот из тридцати трирем и бирем ¹¹⁷ отплыл из Галлиполи под командованием адмирала Кали Бега. Турки взяли в плен многих жителей островов Андрос, Парос и Мелос и нанесли большой ущерб. После этого флот вернулся домой.

8. Когда венецианцы узнали о случившемся, они были полны решимости нанести ответный удар, потому что герцог давно подчинился венецианцам и встал под их знамена. С наступлением весны они оборудовали десять трирем для патрулирования Адриатического моря, Эвбеи, Крита и Кикладских островов. Семь [венецианских] трирем, прибыв в Тенедос, решили вступить в бой с противником, вошли в Геллеспонт и переправились в Лампсакос. Турецкие триремы стояли в гавани Галлиполи, готовые двинуться дальше. Заметив идущее из Константинополя небольшое парусное судно, венецианцы подумали, что это турецкий корабль, и послали одну из своих трирем, чтобы захватить его. Турки заметили этот маневр и, предположив, что преследуемый корабль был одним из их [судов], послали одну из своих трирем для его защиты. На самом деле это был лесбийский корабль, плывший из Константинополя. Когда венецианцы увидели турецкие триремы, выдвигавшиеся, как звенья натянутой цепи, они навалились на них, атаковали и вступили в бой. Сначала протаранив трирему адмирала Кали Бега, они изрубили его на куски и безжалостно перебили всех на борту. Затем они стали переходить с одной триремы на другие, сокрушая все корабли, и продолжали беспощадно рубить турок на глазах их жен и детей, которые наблюдали за битвой, происходившей примерно в миле от берега Галлиполи ¹¹⁸. С наступлением вечера венецианцы прекратили боевые действия. Расправив паруса захваченных турецких трирем, а также свои собственные, [общим] числом около двадцати семи, они отплыли к острову Тенедос.

В гавани Тенедоса они бросили якоря, чтобы провести подробное расследование, в ходе которого отделили турок, а затем перебили их. Затем они допросили христиан, позволив остаться в живых тем, кого турки заставили служить, а всех тех, кто служил ради прибыли и выгоды, посадили на колья. Видеть по всему острову колья, похожие на виноградные лозы, с людьми, висевшими на них, будто гроздья винограда — это, конечно, было зрелище! Затем венецианцы отплыли на Крит, отпустив часть потрясенных [этим] гребцов-христиан, а остальных освободили либо на Эвбее, либо в Венеции.

9. Миновала зима, и с наступлением весны венецианские триремы снова поплыли в Геллеспонт, чтобы захватить башню, которую Сулейман ¹¹⁹ построил в Лампсакосе. Хотя они метали снаряды со своих кораблей, но так и не смогли совершить высадку. Хамза, брат визиря Баязида ¹²⁰, держал оборону с армией [числом] более десяти тысяч человек. Не сумев достичь своей цели, венецианцы отплыли назад в Константинополь, оставив башню полуразрушенной. Рухнула крыша, сверху донизу пробитая дырами, как решето. Когда триремы отошли, Хамза приказал туркам снести башню до основания, заявив: «Нет смысла бесполезно позориться».

10. Мехмед, пославший Джунейда в Галлиполи, пожаловал его властью в области Никополя у реки Дунай, приказав ему бдительно охранять границы и защищать дело мусульман.

Глава XXII.

1. В том же году великий магистр оснастил флот из трех бирем и нескольких галер. Он загрузил их всеми видами строительных материалов: негашеной известью, краеугольными камнями, досками, древесиной и всем, что нужно для строительства крепости. [Флот] подошел к границам провинции Кария. Здесь на мысе они построили крепость в честь Петра, Князя Апостолов, назвав ее Петронион. Когда [магистр] заложил прочный фундамент и начал возводить стены, с большими силами прибыл Ментеше Ильяс Бег ¹²¹, полный решимости препятствовать идущим работам, но ничего не добился. После того, как великий магистр к своему удовлетворению завершил строительство крепости, к которой он добавил высоченные башни, он вернулся на Родос, но лишь после [того, как] оставил там госпитальеров в качестве стражей. Он призвал хранителей крепости быть трезвыми и бдительными в соответствии с правилами ордена и заботиться о бежавших пленниках, предлагая им помощь и безопасность внутри крепости и, кроме того, путем их письменного освобождения во имя Святого Петра ¹²². Крепость сохранилась до наших дней ¹²³.

10. Мурад Бег ¹²⁴ пришел к власти во время бедствий и смут, а корону из оливковых ветвей он получил с огромным шумом и ужасными опустошениями, как мы покажем. Когда заболел его отец, он вызвал предводителя знати, которого они на своем языке называют визирем и пашой, а римляне называют патрицием. Этого человека звали Баязид ¹²⁵. Он был албанцем, которому с детства была уготована рабская участь. Впоследствии он стал спутником Мехмед Бега и в хорошие, и в плохие времена. Когда Темир разбил отца Мехмеда, Темир и персы преследовали юного Мехмеда в горах Галатии в окрестностях Анкары, где и происходила великая битва, описанная выше. Подвергавшийся множеству опасностей при погоне и невзгодах изгнания, Баязид делился с ним своими радостями и печалями. Как он это делал? Когда они вместе пешком продолжали свой путь, Мехмед, в то время еще мальчик, не мог вынести трудностей дороги и больше не мог идти из-за опухания ног. Баязид, как ливийский осел, нес его на своих плечах в путешествии, которое длилось много дней, пока он благополучно не вернул его в царство его отца. Часто Баязид лишал себя еды и везде просил хлеба, пробираясь в деревни под видом дервиша ¹²⁶. Таким образом он смог прокормить Мехмеда, тем самым проявив себя добрым и верным слугой. Воистину, не было другого такого, как он. Когда же Мехмед стал мужчиной и унаследовал отцовскую власть, он наградил Баязида по словам Господа нашего: «В малом ты был верен, над многим тебя поставлю!» ¹²⁷. Он назначил его мажордомом и хозяином всех своих земель. Баязид был новым Прометеем. Пока Мехмед был жив и мирно правил, Баязид управлял королевством так эффективно, как только мог. Он руководил всей администрацией Азии и Фракии, [решал] вопросы, касавшиеся армии и вооружения, состояния мира и войны, а также всех боевых действий. Когда Мехмед заболел, он вызвал Баязида, составил завещание и последней волей [поручил ему] распоряжаться всем своим личным имуществом. Во имя Бога и их Пророка он увещевал Баязида быть его сыну Мураду таким же верным слугой, каким он был для него самого, давать ему хлеб-соль и передать Мураду его отцовскую власть, поставив его хозяином дома своего отца. Далее Мехмед постановил, что двое других его детей (Мурад в то время был подростком, а двум его братьям было восемь и семь лет) должны быть переданы в руки императора Мануила, которого [назначил] их опекуном. Он сделал это, потому что боялся, что Мурад задушит их, что было у них в обычае и [нередко] имело место. После того, как он надлежащим образом составил свое завещание, Мехмед был уверен, что, когда он умрет, государственные дела мирно разрешатся между его детьми, но этого не случилось. Он рассуждал следующим образом: «Мурад будет править своими подданными без беспорядков и смут, пока двое [других] моих сыновей в руках императора, потому что мятежники не смогут [поставить кого-то] одного из них во главе оппозиции. Кроме того, дети будут спасены от несправедливого убийства, а правитель даст достаточно [средств], чтобы щедро поддержать их».

С заложниками в руках император предполагал сохранить дружбу Мурада верной и чистой, [ибо считал, что может], как Геракл, запугать собаку дубинкой. А если нити судьбы Мурада вдруг начнут запутываться, император в любое время сможет назначить правителем одного из своих заложников, который был бы ему хорошо известен и которым он легко мог бы манипулировать, как сытой змеей на своей груди. А если та предательски набросится, ибо природа неизменна, она не сможет весь свой яд выпустить в укус. Лелея такие мысли, император радовался, но Фортуна римлян, глядя в будущее, только застонала.

11. Когда Мехмед Бег умер в Адрианополе во дворце, который он построил, его труп сорок дней пролежал в его доме непогребенным. Никто не знал, что он скончался, кроме четырех человек: визирей или патрициев Баязида и Ибрагима и двоих врачей. Последние входили ежедневно и, когда они выходили, они разговаривали с придворными, сообщая им, что правитель болен и нуждается в определенных лекарствах. Множество людей было отправлено в Сербию, Константинополь и на острова в поисках эффективных лекарств для выздоровления Мехмеда. [Результат] был и впрямь поразительным. Врачи приготовили зелье, чтобы опорожнить кишечник пациента и доставить облегчение как для легких, так и для печени. Когда Мехмед собирался его выпить, его живот разорвался. Его внутренности похоронили в земле в комнате, где он лежал, а тело помазали миррой и, обернув простыней, положили труп на кровать, как если бы Мехмед был еще жив, но болен ¹²⁸. Все это было проделано двумя визирями и дворцовыми слугами, которые не покидали дворца и ни с кем не разговаривали. Причина была в том, что если бы окружающие народы — римляне, сербы, генуэзцы, венецианцы и Караман на востоке — узнали бы о смерти правителя, Мурад, [который тогда находился] за границей, не смог бы вернуться из Персии. Проблема престолонаследия вызовет беспорядки, армия восстанет, Караман ¹²⁹ беспощадно разграбит весь Восток, а христиане, в свою очередь, разграбят территорию Фракии. Таким образом, турки пожнут несчастье, а ромеи — удачу.

Комментарии

1. В начале века сельджукский военачальник Айдын-бей создал в Малой Азии собственное государство — эмират Айдын. Умур (1309-1348) был не сыном Айдына, а его внуком. Мехмед, отец Умура, умер в 1334 году, оставив эмират сыну.

2. Бирема — класс боевых кораблей с двумя рядами весел. Трирема — то же самое, что и триера — класс боевых кораблей с тремя рядами весел. Считается, что при Умуре эмират Айдын располагал флотом из 350 кораблей и армией из 70 000 человек.

3. Иоанн Кантакузин (1293-1383) — приближенный императора Андроника III (1328-1341) Младшего, регент при его сыне Иоанне V Палеологе, а позднее византийский император (1347-1354) Иоанн VI. В результате дворцовых заговоров и последовавшей гражданской войны вынужден был укрываться в Болгарии и Сербии. В своей борьбе за престол опирался на помощь турок.

4. Женой Кантакузина была болгарка Ирина Асень, внучка болгарского царя Ивана Асеня III (1289-1290).

5. Военные действия Умура во Фракии относятся к маю-июлю 1345 года, и действовал он совместно с Кантакузиным. Из рассказа Дуки можно сделать вывод, что они вообще не встречались, что не соответствует действительности. Не следует забывать, что Дука описывает события столетней давности и немного путает с хронологией. 7 июля 1345 года Умур и Кантакузин разгромили армию независимого болгарского воеводы Момчила, погибшего в бою. Однако уже вскоре Умур был вынужден вернуться в Анатолию.

6. Орден госпитальеров окончательно завладел островом Родос в 1310 году, после чего обосновавшихся там орденских братьев стали называть родосскими рыцарями.

7. Гавань Смирны была захвачена крестоносцами еще в октябре 1344 года, но Умур продолжал удерживать верхний город. Бои за Смирну продолжались несколько лет и изобиловали многими драматическими эпизодами. Сам Умур то сражался под Смирной, то уезжал, то опять возвращался, чтобы принять участие в боевых действиях.

8. На сей раз Умур прибыл в Смирну весной 1348 года. Его визит к жене Кантакузина мог происходить в начале того же года, хотя другие источники об этом молчат.

9. Характерная для грека и довольно редкая для других авторов отсылка к христианской легенде о святом Димитрии Солунском. Лий — непобедимый силач и любимец императора Диоклетиана, убитый на поединке христианским юношей Нестором по благословению Димитрия.

10. Большинство историков считает, что Умур погиб в мае 1348 года, но, возможно, это случилось уже в июне.

11. Иоанн III Дука Ватац — византийский император в 1222-1254 годах.

12. Андроник II Старший — византийский император в 1282-1328 годах.

13. Речь идет о короле Сербии (1331-1355) Стефане Душане. Сначала он был союзником Кантакузина, но 1343 году их союз распался. 16 апреля 1346 года Душан короновался как «царь сербов и греков», однако пока соглашался признавать первенство византийского императора.

14. Трибаллы — одно из упоминаемых Геродотом племен северной Фракии. Древние греки отождествляли их с самими фракийцами, а некоторые византийские авторы — с иллирийцами. Комментаторы американского издания считают, что Дука называет трибаллами тех же сербов.

15. Анна Савойская (1306-1359) — жена императора Византии Андроника III Младшего (1328-1341) и мать императора Иоанна V Палеолога (1341-1376, 1379-1390 и 1391).

16. Орхан — второй правитель (1324-1362) османского бейлика, сын Османа и отец Мурада I.

17. Летом 1346 года Анна Савойская заручилась военной помощью сельджуков эмирата Сарухан в числе около 6 000 человек. Однако вместо войны с Кантакузиным эти «союзники» разграбили Болгарию и разорили Фракию. Подчеркнем, что это были не османы — Дука на сей раз путает. Возможно, его подвело созвучие слов Орхан и Сарухан. Другие авторы пишут, что императрица «тщетно пыталась заключить союз с Орханом».

18. Абазги или абазины — одно из кавказских племен, предки нынешних абхазов.

19. Здесь уже действительно имеется в виду предводитель османов. Смотри примечание 16.

20. Смотри примечание 3.

21. Семела — дочь Кадма и мать Диониса, которого зачала от самого Зевса. См.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. Л., 1972. Стр. 51.

22. Этот брак состоялся не в январе, а в начале лета 1346 года.

23. Образ Харона неизбежно ассоциировался с самой Смертью.

24. Селимбрия (Силиври) — город на берегу Мраморного моря к западу от Константинополя.

25. В оригинале mixovarvaroi, то есть полуварвары.

26. Кантакузин вступил в Константинополь в ночь на 3 февраля 1347 года. Его тайные союзники открыли ему Золотые Ворота, хотя есть и рассказ, согласно которому Кантакузин вошел в город через подкоп, проделанный под Золотыми Воротами. Большинство источников, в том числе и Дука, не подтверждает эту экзотическую версию. См.: Герцберг Г.Ф. История Византии. М., 1897. Стр. 466.

27. Абидос (не путать с египетским Абидосом) — древнегреческий город в Малой Азии. Находился прямо напротив Сеста на полуострове Галлиполи и считался самым удобным местом для переправы из Азии в Европу. По легенде, именно из Абидоса Леандр плавал через Геллеспонт к своей возлюбленной Геро.

28. Лампсакос (Лапсеки) — портовый город на побережье Малой Азии.

29. Каик — длинная турецкая лодка.

30. Херсонес Фракийский (не путать с Херсонесом Таврическим) — одно из старинных названий полуострова Галлиполи, города и порта.

31. Сулейман (1316-1357), старший сын Орхана — личность во многом загадочная, так как все сведения о нем очень противоречивы. Некоторые исследователи считают его сыном Нилюфер-хатун, и тогда Сулейман — родной брат султана Мурада I не только по отцу, но и по матери. Однако большинство историков считает его сыном другой жены Орхана — Эфтандисе-хатун. Именно шахзаде Сулейман захватил крепость Цимпу (1352), а затем и Галлиполи (1354), тем самым создав для османов прочный плацдарм на европейском берегу. В 1354 году он захватил и присоединил к османским владениям Анкару. Все это время он занимал должность правителя бейлика Кареси (1347-1357). С именем Сулеймана связано немало легенд, в которых его иногда называют султаном — титул, которым он никогда не обладал.

32. Матвей Кантакузин (1325-1391) — старший сын Иоанна Кантакузина и Ирины Асень, соправитель отца и Иоанна V Палеолога c титулом императора (1353-1357), деспот Мореи (1380-1383). Первым же деспотом Мореи (1349-1380) был Мануил Кантакузин (1326-1380), младший брат Матвея.

33. Гексамилион — крепость в Херсонесе Фракийском. Возможно, так называли крепость Цимпу.

34. Сообщение о гибели Сулеймана в бою с Матвеем Кантакузиным — одна из многочисленных легенд. Сулейман умер в результате неудачного падения с лошади во время охоты (1357).

35. Иоанн VI Кантакузин был соправителем императора Иоанна V Палеолога. В тщетной попытке предотвратить дальнейшую междоусобицу Кантакузин разделил империю между собой, своим зятем Иоанном V и императрицей Анной Савойской.

36. Франческо I Гаттилузио (1326-1384) — генуэзский военачальник и пират, архонт Лесбоса (1355). Он поддержал императора Иоанна V в его борьбе с Кантакузиным и помог захватить столицу, в результате чего 6 декабря 1354 года Иоанн VI Кантакузин вынужден был отречься от престола. В награду Гаттилузио получил от византийского императора руку его сестры Марии Палеолог и в приданое остров Лесбос. Погиб в результате землетрясения на Лесбосе 6 августа 1384 года. Из всей его семьи уцелел только один из сыновей. О нем и о его потомках Дука упоминает ниже. Смотри примечание 47.

37. Не столько не вполне добровольный уход от власти (1354), сколько упорное нежелание Кантакузина продолжить политическую карьеру (он умер в 1383 году) вполне сопоставимы с поступком римского императора Диоклетиана (305).

38. Чрезвычайно любопытно, что ниже Дука ничего не пишет о военной деятельности Мурада I (1362-1389), при котором, собственно, и произошло тотальное турецкое завоевание Балкан. Еще будучи принцем, Мурад захватил Дидимотику (1360) и Адрианополь (1361), потом его войска взяли Пловдив (1363), Софию (1385) и Ниш (1386), разгромили сербов на Марице (1371) и на Косовом поле (1389), заняли Салоники (1387). В Малой Азии османы также чрезвычайно расширили свои владения, подчинив едва ли не большинство прежде независимых турецких бейликов.

39. Иоанн V Палеолог (1332-1391) — византийский император (1341-1376, 1379-1390 и 1391).

40. Период жизни мужчины от двадцати до двадцати пяти лет у греков назывался прилив молодости (aph-helikiote), а в двадцать пять лет начинался возраст мужественности (androa helikia).

41. Заговор принцев против Мурада I и Иоанна V не просто имел место в действительности — это была самая настоящая междоусобная война. Вслед за Халкокондилом историки в целом сходятся во мнении, что организатором заговора против Мурада был не Кундуз, а Савджи. 29 сентября 1373 года Мурад захватил Кундуза при Дидимотике и ослепил его. После столь жестокого наказания тот умер. Что же касается Савджи, то при описании битвы на Косовом поле (июнь 1389 года) сообщается, что Савджи, старший сын Мурада, командовал правым крылом, а его второй сын, Баязид — левым крылом. Когда Мурад был убит, Баязид приказал схватить брата Савджи, и тому выкололи глаза, от чего тот умер, как когда-то и Кундуз.

42. 6 мая 1373 года Андроник бежал из столицы, чтобы присоединиться к своему сообщнику, а 25 мая он потерпел поражение в битве при Деркосе, примерно в 25 милях от Константинополя. 30 мая Андроник и его жена сдались отцу в Антиросе. Андроника и его маленького сына Иоанна было приказано ослепить, но из-за лечения, проведенного его женой и генуэзцами, им обоим удалось избежать потери зрения. Некоторые авторы пишут, что на один глаз Андроник все-таки ослеп. После майского восстания титул наследника византийского престола от Андроника перешел к деспоту Салоник Мануилу, который 25 сентября 1373 года был провозглашен императором.

43. Андроник и его сын Иоанн, частично ослепленные, были заключены в Башню Анемас вместе с женой Андроника Марией, внучкой болгарского царя Ивана Александра. В 1376 году Андроник и его семья с помощью своих друзей бежали в Галату к генуэзцам.

44. Летом 1376 года Иоанн V возобновил договор с Венецией, который включал уступку острова Тенедос. Генуэзцы ответили своим закоренелым врагам, поддержав Андроника. Тот связался с Мурадом, пообещал ему покорность и дань и попросил войска, которые помогут ему взять столицу. Мурад был только рад усилению внутренних раздоров в Византии. 10 или 11 июля Андроник осадил Константинополь, а в августе 1376 года вступил в город через ворота Пеге. Иоанн V капитулировал и вместе с сыновьями Мануилом и Теодором был заключен в Башню Анемаса, где они оставались до 1379 года. 23 августа 1376 года Андроник уступил генуэзцам Тенедос, а 18 октября 1377 года он был коронован Макарием, патриархом Константинопольским (1376-1379, 1390-1391).

45. В античном мире Гераклей было, наверное, ненамного меньше, чем Александрий. В данном случае имеется в виду Гераклея Фракийская или Перинф.

46. В октябре 1376 года османы потребовали от Андроника уступить им Галлиполи, а к концу зимы 1377 года турки заняли крепость. В июне 1379 года Иоанн, Мануил и Теодор бежали в Скутари, откуда направились к Мураду, который теперь решил поддержать их против Андроника. Подчинение Византии османам было фактически полным. 1 июля 1379 года Мануил и его отец Иоанн V вошли в Константинополь через ворота Харисиос. Андроник бежал в Галату. 4 мая 1381 года стороны пришли к соглашению. Византийская империя была разделена на следующие образования: Иоанн V правил в Константинополе; Теодор I стал деспотом Мистры; Андроник IV получил удел, состоявший из Селимбрии, Гераклеи, Редестоса и Панидоса на Мраморное море; Мануил возобновил свое правление в Салониках в качестве деспота. Вопреки подчинению своего отца османам, Мануил был им открыто враждебен и правил как независимый суверен.

47. Напомним, что Дука сам жил в Митилене и именно там писал свою книгу. Смотри предисловие.

48. Демархами первоначально назывались вожди влиятельных политических группировок (демов). После того, как к IX веку демы потеряли политическое значение, демархи превратились в младших офицеров, игравших при дворе чисто церемониальные роли — например, приветствуя императора. Дука упоминает их как представителей простонародья, подчеркивая различие между ними и аристократией.

49. Лев VI Философ — византийский император в 886-912 годах.

50. Маврикий — византийский император в 582-602 годах.

51. Город Перге в Памфилии (нынешняя турецкая провинция Анталья) не следует путать с Пергамом, находившимся в Мизии.

52. Иоанн V Палеолог умер в четверг, 16 февраля 1391 года, в возрасте шестидесяти лет.

53. Мануил II, которому был сорок один год, вступил в столицу 8 марта 1391 года, опередив своего племянника Иоанна VII, сына Андроника IV.

54. Турки заняли Салоники 9 апреля 1387 года, причем город был сдан без кровопролития. В отношении датировок Дуки высказывались предположения, что 1391 и 1394 годы — даты повторного взятия Салоник Баязидом, хотя обе они не могут быть надежно подтверждены. В 1395 году Эвренос-бей захватил Пелопоннес, а Турахан (?) взял Триполи.

55. Эвренос-бей (1330-1417) — выдающийся турецкий полководец. Уроженец бейлика Кареси, он в 1361 году перешел на службу к османам. Служил четырем султанам: Орхану, Мураду I, Баязиду I и Мехмеду I. Лично участвовал в битвах на Марице (1371) и под Никополем (1396), вынудил капитулировать Салоники (1387) и Афины (1397). Организатор и активный участник турецкой оккупации Пелопоннеса.

56. Американские комментаторы считают, что речь идет о Турахан-бее, санджакбее Видина (1413) и первом санджакбее Фессалии (1423-1456). Однако в описываемое время Турахан был еще слишком молод, так что не исключено, что Дука путает его с его отцом Йигит-беем, участником битвы на Косовом поле (1389) и первым санджакбеем Скопье (1392-1413), города, который он и завоевал (1392).

57. Предполагают, что осада Константинополя войсками Баязида началась весной или летом 1394 года и длилась примерно восемь лет (до 1402 года). Смотри также примечание 65.

58. Мануил II Палеолог (1350-1425) — сын Иоанна V Палеолога, византийский император (1391-1425).

59. Бонифаций IX, римский папа в 1389-1404 гг.

60. Карл VI, французский король в 1380-1422 гг.

61. Королем Фландрии назван Жан Бесстрашный, который тогда еще не был «герцогом Фландрии и Бургундии», как ниже его именует Дука, а графом Фландрии стал только в 1405 году. Смотри примечание 69.

62. Согласно греческой мифологии, собака Ориона стала звездой Сириус, которую Гомер называет «псом Ориона». В Древнем Риме период летней жары, совпадавший с началом утренней видимости Сириуса (22 июля — 23 августа), называли «собачьи дни» (dies canicularis), отсюда и слово каникулы. Крестоносцы прибыли в Буду в конце июля, а в конце августа их флот вошел в Дунай.

63. Сигизмунд I Люксембург (1368-1437) — король Венгрии (1387-1437), Германии (1410) и Чехии (1419). Германский (римский) король формально считался императором, но официально Сигизмунд был коронован императором только в 1433 году, а в 1396 году он еще не был даже римским королем.

64. Баязид или Баязет — сын Мурада I, турецкий султан в 1389-1402 годах.

65. Из этой фразы следует, что Баязид, перебрасывая войска под Никополь, все-таки снимал осаду с Константинополя (полностью или частично).

66. Это место нам совершенно непонятно, и специалистам следует внимательно посмотреть греческий оригинал. Баязид не шел через Пловдив (Филиппополь), и уж тем более через Софию, которая находилась далеко на западе. В районе Казанлыка к основной армии турок присоединились отряды их балканских вассалов, которые, действительно, собирались в Пловдиве и шли со стороны Софии.

67. Речь, несомненно, идет о янычарах, которые Дуке были отлично известны, но здесь наш автор называет их портой. Итальянское porta и французское porte означает дверь, ворота. Высокой Портой именовались ворота в центре Стамбула, ведущие во двор великого визиря, находившийся напротив резиденции султана. На языке турецких чиновников это был символ самой османской монархии.

68. Битва под Никополем, окончившаяся сокрушительным поражением крестоносцев, состоялась 25 сентября 1396 года. Сигизмунд бежал на корабле госпитальеров.

69. Жан Бесстрашный (1371-1419) — граф де Невер (1384-1404). Герцогом Бургундии (1404-1419) он стал только после освобождения из турецкого плена и смерти своего отца Филиппа II Смелого (1404).

70. Общая сумма выкупа была определена в 200 000 дукатов. В июне 1997 года Франческо II Гаттилузио ссудил на эти цели 110 000 дукатов, еще 40 000 дукатов ссудил его дядя Никколо.

71. Джакопо (Франческо II) Гаттилузио (1365-1404) — единственный из трех сыновей Франческо I, выживший после землетрясения. Архонт Лесбоса (1384-1404). Как и его отец, Джакопо погиб в результате несчастного случая (провалился пол). Смотри примечание 36.

72. Так Дука именует Тимура или Тамерлана, причем слово Темир лучше соответствует тюркскому оригиналу.

73. Арсинган (Ардженган) — некогда многолюдный армянский город на реке Евфрат, в 20 милях от Эрзерума.

74. Себастия (Сивас) — город в Центральной Анатолии, разграбленный Тимуром в 1400 году.

75. Персией в данном случае Дука называет среднеазиатские владения Тимура.

76. Тавроскифами средневековые писатели иногда называли крымских татар.

77. Зыхами (Zykhians) Дука называет племена Северного Кавказа, обитавшие севернее абазгов и к западу от реки Бзып. Это были предки нынешних черкесов, кабардинцев и адыгов. Некоторые считают, что язык убыхов ближе к абхазским языкам.

78. Смотри примечание 18.

79. Боспором Киммерийским в древности называли Керченский пролив.

80. Галатия — историческая область центральной Анатолии, получившая свое название от кельтского племени галатов. Жителей Галатии ученые Возрождения считали смесью кельтов с греками.

81. Стефан Лазаревич (1377-1427) — сын погибшего на Косом поле (1389) Лазаря Хребляновича, князь (1389-1402) и деспот (1402-1427) Сербии. В 1390 году Стефан стал вассалом турецкого султана, а его сестра Оливера — женой Баязида. Со своими сербскими войсками он сражался на стороне турок в битвах при Ровине (1395), под Никополем (1396) и в Ангорской битве (1402). От Иоанна VII, который формально считался соправителем византийского императора Мануила II, он получил титул деспота (1402). Вскоре после этого Стефан признал себя вассалом венгерского короля Сигизмунда, от которого получил обширные имения, в том числе Мачву, Белград, Голубац и Сребреницу. Умер бездетным, объявив своим наследником Георгия Бранковича.

82. Дука как бы намекает нам, что Баязид не считал силы противника значительно превосходящими его собственные — возможно, так оно и было в действительности.

83. Датировка Ангорской битвы в самых ранних источниках различная (даже дни недели называют разные) и находится в интервале между 20 июля и 5 августа 1402 года. Чаще всего называют дату 20 июля (по новому стилю это 29 июля). Битва произошла на равнине Чибук-Абад к северо-востоку от Анкары.

84. Правым крылом армии Тимура командовал его сын Мираншах, левым — другой сын Тимура, Шахрух (отец Угугбека), а вот внук Тимура Мухаммед-Султан стоял в центре. Во всяком случае, так пишет Ибн-Арабшах (1392-1450).

85. Мы несколько сократили длинноватый и напыщенный монолог Тимура со ссылками на греко-персидские войны, «великое противостояние» и прочее, так как эта его «речь», без сомнения, придумана самим Дукой.

86. Айдын, Сарухан, Ментеше и Гермиян — сельджукские бейлики Малой Азии, находившиеся в вассальной зависимости от османов. Смотри примечание 1.

87. Дука очень к месту вспоминает здесь басню Эзопа «Галка и птицы».

88. Псалом 21: 13 и 17. Отметим, что Дука ни слова не пишет о боевых слонах Тимура.

89. Здесь Дука прямо называет янычар янычарами. Смотри примечание 67.

90. Шахматный термин мат происходит от арабского «шах мат», означающего, что король погиб.

91. По крайней мере, мы теперь знаем, что Тимур играл в шахматы именно с Шахрухом, который, как уже упоминалось, был отцом великого ученого — астронома Улугбека. См.: Голубев Г. Улугбек. М., 1960. Стр. 23.

92. Сулеймана Дука называет Мусульман. Между сыновьями Баязида в 1408-1413 годах происходили самые настоящие междоусобные войны, по окончании которых султаном стал Мехмед I (1413-1421).

93. Подчеркнем, что ни о какой железной клетке Дука не упоминает.

94. Оливера, родная сестра Стефана Лазаревича. Смотри примечание 81.

95. Ассос (Бехрамкале) — город в Малой Азии. Аристотель после ухода из Платоновской Академии в Афинах уехал в Ассос, где начал преподавать в местной Академии. Только после того, как Ассос был захвачен персами, Аристотель перебрался в Македонию.

96. Смотри примечание 51.

97. Сарды — столица античного Лидийского царства, где, в частности, правил легендарный царь Крез.

98. Атталия — нынешняя Анталья.

99. История борьбы за Смирну полна драматических событий, наиболее примечательные из которых происходили в середине XIV века. Смотри примечание 7.

100. Смирна всегда снабжалась по морю, и без перекрытия гавани ее полная блокада была невозможна.

101. В декабре 1402 года это было около шести часов утра.

102. Тимур сделал именно перемычку (плотину), а отнюдь не засыпал всю гавань.

103. Комментаторы американского издания считали, что речь идет о венецианском губернаторе Смирны. У нас другое мнение. Орденские рыцари, жившие в различных странах, по территориальному принципу объединялись в бальяжи, которыми управляли бальи, чьи функции соответствовали должности провинциального магистра. Коменданта Смирны Иньиго де Альфаро наш автор вполне мог считать главой бальяжа.

104. В эти годы Дука жил недалеко от Смирны и, хотя в 1402 году сам он был еще ребенком, его информаторами были непосредственные очевидцы падения крепости.

105. Василий I Дмитриевич (1371-1425) — сын Дмитрия Донского, великий князь Московский и Владимирский (1389-1425). Был женат (1390) на Софье (1371-1453), единственной дочери Витовта.

106. Анна Васильевна (1393-1417) была обручена с Иоанном VIII Палеологом в 1411 году, а брак состоялся в 1414 году. С 1416 года носила титул «младшей императрицы», о чем Дука не сообщает. В августе 1417 года внучка Дмитрия Донского и внучка Витовта умерла в Константинополе от чумы.

107. Этого сына Баязида Халкокондил называет Иса младший, а при крещении он принял имя Деметриос. Как и Анна, принц умер от чумы в 1417 году.

108. В греческой православной церкви «Печать Духа» означает таинство миропомазания или конфирмации, которое следует сразу за крещением.

109. Монастырь Студион на юго-западе Константинополя был основан в 463 году римским патрицием Студием. В честь святого Иоанна Предтечи (Крестителя) он именовался Продромос.

110. Смотри примечание 92.

111. Филибер де Найяк — великий магистр госпитальеров в 1396-1421 годах.

112. Джунейд (1370-1425) — в описываемое время владелец Смирны, последний правитель эмирата Айдын. Сам не будучи потомком Айдынидов, он захватил власть в эмирате в период османского междуцарствия. Почти все имеющиеся сведения о Джунейде историками подчерпнуты из сочинения Дуки, где о нем немало интересного.

113. Столь необычное обращение, вероятно, вызвано тем, что великий магистр был духовным лицом высокого ранга.

114. Иван III Шишман, последний болгарский царь (1371-1393), еще в 1378 году был вынужден отправить свою сестру Керу Тамару в гарем султана Мурада I. 17 июля 1393 года турецкие войска взяли Тырново, положив конец Болгарскому царству. Иван Шишман был низложен, а 3 июня 1395 года казнен в Никополе.

115. Александр Шишман попал в плен вместе с отцом и вынужден был принять ислам, после чего его стали называть Искандером. В 1415 году был назначен губернатором Измира. Погиб в 1418 году.

116. Герцогство Наксосское или герцогство Архипелага было создано венецианцами после четвертого крестового похода и просуществовало вплоть до 1579 года. В 1397-1418 годах здешним герцогом был Якопо I Криспо.

117. Смотри примечание 2.

118. Это морское сражение произошло 30 мая 1416 года. Венецианским флотом командовал адмирал Пьетро Лоредано (1372-1438), сам описавший эту битву в сохранившемся донесении. Венецианским дожем в эти годы (1414-1423) был Томмазо Мочениго, командовавший флотом Республики во время злополучного похода под Никополь (1396).

119. Сулейман (1377-1411) — старший сын султана Баязида, бей Айдына, Кареси и Сарухана (1396-1402), участник битв под Никополем (1396) и при Анкаре (1402). Претендент на султанский престол и один из главных виновников османских междоусобиц. Смотри примечания 28 и 92.

120. Баязид-паша стал великим визирем Османской империи несколько позже (1413-1421). Он был воспитателем султана Мехмеда I и спас принца во время Ангорской битвы, выведя его с поля боя.

121. Эмират Ментеше располагался к югу от эмирата Айдын и прекратил свое независимое существование (1425) почти одновременно со своим северным соседом (1426). В описываемое время правителем Ментеше был Ильяс-бей (1402-1421), который в 1405 году признал себя вассалом османов.

122. Вероятно, госпитальеры выдавали бежавшим рабам письменные «вольные» — надо полагать, не без согласия папы. Ясно, что в пределах Османской империи эти грамоты не имели никакой юридической силы.

123. Замок Святого Петра и ныне является главной достопримечательностью города Бодрум. Он начал строиться в 1407 году, а стены завершены к 1437 году. Во второй половине XV века для укрепления этих стен госпитальеры стали активно разбирать остатки Галикарнасского мавзолея — одного из семи чудес света.

124. Мурад II, сын Мехмеда I и отец Мехмеда II, был турецким султаном в 1421-1451 годах.

125. Смотри примечание 120.

126. Вместо малопонятного для его читателей слова дервиш Дука использует греческий термин монохитон — «тот, кто носит одну тунику».

127. Матфея 25 : 21, 23.

128. Мехмед I скончался 26 мая 1421 года.

129. Караман — анатолийский эмират (бейлик) на юге Турции, где в это время происходили смуты и делались попытки вырваться из-под опеки османов.

Текст переведен по изданиям: Decline and fall of Bisantium to the Ottoman Turks by Doukas. Wayne State University Press. Detroit. 1991

© сетевая версия - Тhietmar. 2020-2021
© перевод с англ., комментарии - Игнатьев А. 2020-2021
© дизайн - Войтехович А. 2001