Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ГАРСИЛАСО ДЕ ЛА ВЕГА

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА ИНКОВ

COMENTARIOS REALES DE LOS INCAS

КНИГА ШЕСТАЯ

Глава XXVIII

ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ КОРОЛЯ И ОСТАЛЬНЫХ ИНКОВ И [ОБ] УЧИТЕЛЯХ НОВИЧКОВ

Король надевал такую же кисточку, однако она была красного цвета. Кроме красной кисточки, инка носил на голове другой, еще более особый знак своего отличия; то были два маховых пера из крыла птицы, которую называли коре-кенке. Это имя собственное из всеобщего языка; оно не имеет никакого смыслового значения; в особом [языке] инков, который оказался утерян, оно должно было что-то обозначать. Часть пера была белого и часть черного цвета; они размером с перья сокола бахари;

перья должны были быть парными (hermanas): одно — с одного крыла, другое — с другого. Я их видел на инке Сайри Тупаке. Птицы, у которых растут эти перья, находятся в необитаемой местности Вилька-нута, в тридцати двух лигах от города Коско, в небольшой лагуне, которая там имеется, у подножья той недоступной заснеженной горной цепи; те, кто видел их, утверждают, что их бывает всего лишь одна пара — самец и самка, и никогда не бывает больше, чем две единственные птицы; и неизвестно, откуда они прилетают и где выводятся, и никто во всем Перу не видел других, кроме тех [двух], как об этом говорят индейцы, хотя в той земле есть много других заснеженных горных цепей, и необитаемых мест, и больших и малых лагун, подобных той, что в Вилька-нута. Похоже, что все это имеет сходство с [рассказами] о птице феникс, хотя я не знаю, видел ли ее кто-нибудь, как видели этих других.

Поскольку, кроме этих двух [птиц], других не было обнаружено и не поступало сообщений, как они говорят, что в мире имеются другие [подобные же], короли инки носили эти перья и столь высоко ценили их, что никто другой, даже принц-наследник, не имел права в каком бы то ни было виде носить их, потому что, говорили они, эти две птицы своей неповторимостью были подобны первым [двум] инкам, их родителям, [402] которых было только двое, мужчина и женщина, пришедшие с неба, как они рассказывали, и ради сохранения памяти о своих первых родителях они носили в качестве своего главного знака отличия перья этих птиц, считая их священными. Для самого себя я считаю, что имеется много тех птиц, ибо такая исключительность невозможна; вполне достаточно одного феникса; а они, должно быть, живут изолированными парами, как было сказано, а индейцы по образу и подобию своих первых королей рассказывают то, что было сказано. Достаточно того, что перья коре-кенке ценились столь высоко, как мы это видели. Мне рассказывают, что сейчас, в настоящее время, многие индейцы носят их, утверждая, что они потомки королевской крови инков; и большинство из них обманывает, ибо та кровь почти полностью уничтожена. Однако принесенный чужестранцами пример, [внесший] путаницу в те знаки отличия, которые индейцы прежде носили на голове и по которым их распознавали, дал им возможность решиться на это и еще на многое другое, ибо теперь уже все стали инками и пальами.

Перья носили на красной кисточке концами вверх, слегка разведя одно от другого, а у основания они были сложены вместе. Чтобы добыть эти перья, они охотились на птиц с елико возможной осторожностью (suavidad), а вырвав оба пера, они отпускали их, и для каждого нового инки, получавшего в наследство королевство, их снова ловили и вырывали перья, потому что никогда наследник не брал себе знаки отличия своего отца, а лишь другие, подобные же; потому что усопшего короля бальзамировали и клали туда, где он должен был находиться, вместе со своими императорскими знаками отличия, которые он носил при жизни. Таково было величие птицы коре-кенке, и почитание, и уважение, которые короли инки оказывали ее перьям. Это сообщение, хотя оно. имеет лишь малое или совсем не имеет значения для тех, кто [живет] в Испании, я счел нужным вставить, потому что оно относится к делам прошлых королей. Возвращаясь же к нашим новичкам, укажем, что после получения знаков отличия их выводили на главную площадь города, украшенных этими знаками, где обычно много дней с песнями и плясками торжественно праздновали их победу, и то же самое они делали отдельно в домах своих родителей, где собирались вместе самые близкие родственники, чтобы отпраздновать триумф своих новичков. Их учителями в упражнениях и в умении изоготовлять оружие и обувь были их собственные отцы. Это они, когда проходили нежные годы детства, обучали их и заставляли упражняться во всех делах, необходимых для того, чтобы пройти испытания, лишая их ласки, взамен которой приходили труд и военные упражнения, чтобы они, когда придет время стать мужчинами, стали бы тем, кем они должны были быть в мире и на войне. [403]

Глава XXIX

ПОКОРЯЕТСЯ ЧУКИ-МАНКУ, ГОСПОДИН ЧЕТЫРЕХ ДОЛИН

Вновь возвращаясь к жизни и завоеваниям инки Пача-кутека, нужно сказать, что его брат генерал Капак Йупанки, осуществив завоевание и покорение великого кураки Чинча, направил королю, своему брату, как мы говорили выше, просьбу прислать новое войско, чтобы завоевать долины, которые находились там еще дальше вперед. Тот направил ему войско с великими министрами и множеством припасов оружия и продовольствия, что соответствовало значению и величию дела, которое следовало совершить. Когда прибыло новое войско, вместе с которым вернулся принц Инка Йупанки, ибо ему очень нравилось принимать участие в военных упражнениях, генерал вышел из Чинчи и направился в прекрасную долину Руна-ванак, что означает наказывающая людей; ее называли так из-за реки, которая протекает по той долине и которая по причине быстроты и многоводности течения, а также потому что в ней утонуло много людей, получила это дерзкое название. Их утонуло там много, потому что, не желая идти в обход целую лигу, чтобы [добраться] до моста, расположенного вверх по течению, они рискуют переправляться через реку у брода, надеясь, что поскольку они перебрались [здесь] летом, то переберутся и зимой, и гибнут самым жалким образом. Название реки составлено из слова руна, что значит люди, и из этого глагола вана, что значит наказывать, а с к на конце он образует причастие настоящего времени и означает тот, кто наказывает, а оба слова вместе означают наказывающая людей. Испанские историки называют эту долину и ее реку Лунагуана, коверкая название, как это видно, тремя буквами; один из них утверждает, что это название произошло от гуано, что значит испражнение, потому что, как он говорит, в той долине его используют в больших количествах для посевов. Слово гуано должно писаться вано (huano), ибо, как мы сказали вначале, тот всеобщий язык Перу не имеет букву г; оно означает испражнение, а вана является глаголом и означает наказывать. Из этого отрывка и из многих других, которые мы напишем, можно понять, сколь плохо понимают испанцы тот язык, и даже метисы, мои сородичи, уже следуют за ними в произношении и написании [этих слов], ибо почти все те слова из моего и их языка, которые они мне пишут, испанизированы, и [написаны], как их пишут и произносят испанцы, и я их бранил за это, что не пошло им впрок, так как употребление исковерканных языков становится всеобщим с возникновением империи и появлением связей (comunicacion) между разными народами.

В те времена эта долина Руна-ванак была очень густо населена, и другая, расположенная на север от нее, называющаяся Варку, имела более тридцати тысяч жителей, и столько же — Чинча, и другие, находящиеся [404] на север и на юг от них; сейчас же, в наше время, та из них, которая имеет самое многочисленное население, не имеет и двух тысяч жителей, а некоторые совсем стали безлюдными, и в них никого не осталось, и живут там [только] испанцы.

Рассказывая о завоевании йунков, следует знать, что долина Руна-ванак и три другие, расположенные к северу от нее, называющиеся Варку, Мальа, Чилька, — все эти четыре долины принадлежали одному господину по имени Чуки-манку, который вел себя как король, похвалялся тем, что все [обитатели] его округи испытывали перед ним страх и признавали его преимущества, хотя и не являлись его вассалами. Узнав о том, что инки идут на его королевство, ибо так именовались эти земли по причине самомнения кураки, он собрал по возможности всех людей и вышел защитить переход через реку; было несколько стычек, в которых погибло много воинов с обеих сторон, однако в конце концов инки, поскольку они имели в готовности множество маленьких и больших плотов, захватили переход через реку, для защиты которого йунки сделали не все, что могли, потому что король Чуки-манку рассчитывал вести войну в долине Варку, поскольку ему казалось, что то место лучше укреплено и потому что он не владел в необходимой степени военным искусством; поэтому он в Руна-ванаке не оказал то сопротивление, которое мог оказать, в чем обманулся, как мы дальше увидим. Инки обосновались там со своим войском и меньше чем за месяц захватили всю ту прекрасную долину по причине неумного решения Чуки-манку.

Инка оставил гарнизон в Руна-ванаке, чтобы он принял бы провиант, который ему доставят, и обезопасил бы его тылы. И он пошел дальше на Варку, где началась очень жестокая война, потому что Чуки-манку, использовав всю свою власть в той долине, собрал двадцать тысяч воинов и стремился не утратить свою репутацию, и так он действовал всеми своими силами, используя как мог против своих противников ловкость и коварство. С другой стороны, инки стремились сдерживать и побеждать, но не убивать их. В этом упорном противоборстве прошло более восьми месяцев, и были у них кровавые сражения, и йунки так долго сопротивлялись им, что инке пришлось три раза сменить войско, а другие говорят, что четыре раза; а чтобы дать понять йункам, что они не уйдут с той позиции, пока не победят их, и что их солдаты испытывают [здесь] такое же удовольствие, как если бы они находились при королевском дворе, инки называли [именем] Коско место расположения королевской ставки, а войсковым казармам присвоили названия самых главных кварталов города. Об этом названии, которое инки дали месту королевской ставки, Педро де Сиеса де Леон, глава семьдесят третья, пишет, что инки, видя упорное сопротивление противников, основали другой город Коско и что война длилась больше четырех лет. Он пишет это на основе сообщения самих йунков, как он сам утверждает, которые завысили [продолжительность осады] ради преувеличения подвигов, совершенных ими во время [405] обороны, хотя и так их было немало. Однако четыре года — это [всего лишь] четыре войска, которые заменяли инки, а городом было [одно лишь] название, которое они дали месту своего расположения, и не было ничего больше как в одном, так и в другом, а только лишь сказанное [нами].

Йунки в конце этого долгого времени начали испытывать чрезвычайно сильный голод, который покоряет и делает уступчивыми самых храбрых, твердых и упрямых. Помимо голода, сами жители Руна-ванака целыми днями донимали своего короля Чуки-манку, [уговаривая] сдаться инкам, ибо они не могли им оказывать сопротивление и что следовало пойти самим еще до того, как инки за их упорство отымут их дома и земельные наделы и отдадут их соседям, уроженцам Чинчи, их старым врагам. И, когда они увидели, что их король не откликается на их просьбу, страх заставил их бежать и вернуться в свои дома, сообщив [при этом] инке о том положении, в котором находились враждебные ему войска, и об их силах, и как сильно они страдали от голода.

Зная и видя все это, Чуки-манку, испытывавший страх, что его покинут все его люди и перейдут к инке, стал склоняться к тому, о чем его просили (проявив качества хорошего капитана), а посоветовавшись с самыми главными начальниками, они все пришли к соглашению пойти к инке, не посылая к нему посольство, чтобы самим стать послами. С этим решением все они, как были на совете, вышли и направились к королевской ставке инков, и, встав перед ними на колени, они молили о милосердии и прощении за свои преступления, и заявили, что будут счастливы стать вассалами инки, ибо Солнце, его отец, приказывал ему быть господином всего мира.

Инки, дядя и племянник, приняли их с великодушием и сказали, что прощают их и с одеяниями и другими подарками (согласно обычаю) они отправили их весьма довольными по своим домам.

Жители тех четырех провинций так же, как и жители Чинчи, похваляются тем, что инки, несмотря на всю свою мощь, в течение более чем четырех лет войны не могли их покорить и что им [пришлось] основать город, а что победили их не оружием, а подарками и обещаниями; и говорят они это из-за смены трех или четырех войск, из-за того, что они сдались по причине голода и отвращения к войне, а не [принуждаемые] железом. Они рассказывают еще многие другие вещи о своих подвигах и . своей храбрости, однако, поскольку они не имеют значения для истории, мы не будем касаться их.

Инки с большим удовлетворением восприняли факт покорения короля Чуки-манку, и они его так высоко оценили, что в знак этой победы и чтобы сохранилась вечная память о совершенных на той войне подвигах своих людей и йунков, также проявивших свое мужество, приказали построить в долине по имени Варку крепость, небольшую по своим размерам, но великую и прекрасную как сооружение. Благодаря своему зданию [406] и тому месту, где ее соорудили, ибо море бьется у ее подножья, крепость заслуживает того, чтобы ее оставили стоять там столько, сколько она простоит, а простоит она, судя по тому, как она построена, много веков без того, чтобы ее ремонтировали. Когда я проезжал в том месте в шестидесятом году, она оставалась такой, какой была прежде, чтобы причинять еще большую боль тем, кто смотрел на нее.

Глава XXX

ДОЛИНЫ ПАЧА-КАМАК И РИМАК И ИХ ИДОЛЫ

После покорения короля Чуки-манку и установления порядка в правлении, законах и обычаях, которые он и его люди должны были соблюдать, инки направились завоевывать долины Пача-камак, Римак, Чанкай и Ваман, которую испанцы называют Барранка, поскольку всеми этими шестью долинами владел могущественный господин, именовавшийся Куис-манку, который так же, как и предыдущий [курака], хотел, чтобы его называли королем, хотя среди индейцев нет такого имени король, а имеется другое подобное, как-то хатун апу, что означает великий господин. Чтобы не возникала необходимость повторять то же самое много раз, мы здесь расскажем [только] то, что следует особо рассказать о долине Пача-камак и о другой долине, называемой Римак, которую испанцы, коверкая название, именуют Лима.

Следует знать, как мы уже говорили об этом в другом месте и еще скажем дальше, и как об этом же пишут все историки, инки короли Перу, обладая природным озарением, которым одарил их бог, достигли [понимания] того, что существовал творец всего существующего, которого они называли Пача-камаком, что означает творец и тот, кто поддерживает вселенную. Это учение вначале возникло у инков а [затем] распространилось во всех их королевствах до и после их завоевания.

Они говорили, что он был невидим и не позволял видеть себя, и поэтому они не строили ему храмы и не совершали жертвоприношения как Солнцу, а только поклонялись ему внутренне с величайшим почтением, как можно судить по внешним проявлениям, выражавшимся в движениях головы, глаз, рук и тела в момент произношения его имени. Это учение, слава о котором распространилась, было воспринято всеми теми народами, одними после, а другими до их завоевания [инками]; так, в частности, его восприняли еще до покорения инками предшественники этого короля Куис-манку, построившие храм Пача-камаку (Местный бог Ирма, храм которого прославился оракулом, был отождествлен инками с богом Пача-камаком.) и присвоившие это же название долине, в которой он был основан и которая в те времена была одной из самых важных долин на всем том побережье. В храме йунки установили своих идолов, каковыми являлись фигуры рыб; среди идолов имелось изображение лисы. [408] Этот храм Пача-камака отличался исключительной помпезностью здания и служб; он был единственным в Перу, в котором йунки приносили в жертву множество животных и других вещей, а некоторые из жертвоприношений были связаны с человеческой кровью мужчин, женщин и детей, которых они убивали на своих важнейших праздниках, как это происходило во многих других провинциях до того, как их завоевали инки; и о Пача-камаке мы больше не будем говорить, потому что, рассказывая [нашу] историю, мы в должном месте добавили то, что недостает здесь.

Долина Римак находится в четырех лигах на север от Пача-камака. Слово Римак является настоящим причастием: оно означает говорящий. Они назвали так долину по идолу, которого имели там в виде фигуры мужчины и который говорил и отвечал на задававшиеся ему вопросы, как оракул Аполлона Дельфийского и многие другие оракулы античного язычества; а так как он говорил, они назвали его говорящим, а заодно и долину, в которой он находился.

Этот идол пользовался у йунков великим почтением, а также и у инков, после того как они захватили ту прекрасную долину, в которой испанцы основали город, именуемый Городом Королей, поскольку его основали в день, когда явилось видение господа, представшего перед язычеством. Таким образом, Римак, или Лима, или Город Королей, — это одно и то же; его герб составлен из трех корон и одной звезды.

Идол находился в роскошном храме, хотя и не таком, как храм Пача-камака; сюда приходили и направляли своих послов господа Перу, чтобы посоветоваться по делам, которые они считали важными. Испанские историки путают храм Римака с храмом Пача-камака и говорят, что Пача-камак был тем [идолом], который говорил, и не упоминают о Римаке; а эта ошибка, как и многие другие подобные, имеющиеся в их историях; они рождены незнанием особенностей языка и тем, что они не очень утруждали себя уточнениями, а могла она также возникнуть и по причине близости тех долин, ибо нет между ними и четырех маленьких лиг и обе они принадлежали одному и тому же господину. И этого достаточно знать о том, что имелось в тех долинах и что говорящий идол находился в Римаке, а не в Пача-камаке, после чего мы вновь возвращаемся к повествованию об их завоевании.

Прежде чем генерал Капак Йупанки подошел со своим войском к долине Пача-камак, он направил, как обычно, своих посланцев к королю Куис-манку, заявляя ему, что он должен покориться инке Пача-кутеку, и принять его верховным господином, и выполнять его законы и обычаи, и поклоняться Солнцу как главному божеству, и выбросить из своих храмов и домов идолов, которых они имели; если же он не согласен, то пусть готовится к войне, потому что инка должен был покорить его добром или злом, с его согласия или без него. [409]

Глава XXXI

ОНИ ТРЕБУЮТ ОТ КУИС-МАНКУ ЕГО ОТВЕТ И КАПИТУЛЯЦИЮ

Великий господин Куис-манку был готов к войне, ибо, поскольку он видел, что она идет рядом, [и] опасался, что инки придут и на его земли, он подготовился, чтобы защищать их. И вот так, окруженный своими капитанами и солдатами, он выслушал посланцев инки и ответил, заявив, что его вассалы не нуждались в другом господине, ибо им и их землям хватало одного, и что соблюдавшиеся ими законы и обычаи были теми, которые им оставили их предки; что они себя чувствовали с ними хорошо; что они не испытывали нужду в других законах и не хотели отказываться от своих богов, ибо они были очень важными, поскольку среди прочих они поклонялись Пача-камаку, который, как они слышали, был творцом и тем, кто поддерживал вселенную, и что если то было правдой, то в силу этого он должен был быть более великим богом, чем Солнце, и что они построили ему храм, где преподносили ему самое лучшее, чем владели, даже приносили в жертву мужчин, женщин и детей, чтобы оказать ему самую высокую честь, и что поклонение ему было таким огромным, что они не решались смотреть на него, и поэтому жрецы и король входил[и]в храм спиной к идолу для поклонения ему и точно так же выходили, чтобы случайно не устремить на него взор, и что они также поклонялись Римаку, который был богом, говорившим с ними и отвечавшим, когда они его спрашивали, и он рассказывал о том, что должно было наступить. И точно так же они поклонялись лисице за ее хитрость и осторожность, а что касается Солнца, то они не слышали его [голоса] и не знали, что оно может говорить, как их бог Римак, и что еще они поклонялись Мама-коче, каковой являлось море, потому что оно питало их своей рыбой; что им хватало богов, которые у них уже имелись; что они не хотели других, и меньше всего Солнце, ибо они не нуждались в большем, чем оно давало их землям, тепле; что они умоляли инку или требовали от него, чтобы он оставил их свободными, поскольку они не нуждались в его империи.

Инки очень возрадовались, узнав, что йунки так преклонялись перед Пача-камаком, которому они [сами] внутренне поклонялись как верховному божеству. Поэтому они решили не воевать с ними, а покорить их добром, добрыми соображениями, лаской и обещаниями, оставив оружие в качестве последнего средства, если [их] подарки не возымеют действие.

С этим решением инки направились к долине Пача-камак. Король Куис-манку вышел [им навстречу] с очень хорошим отрядом людей, чтобы защитить свою землю. Генерал Капак Йупанки направил [людей] сказать ему, что было бы лучше не начинать сражение, пока они более подробно не поговорят относительно своих богов; ибо он хотел ему сообщить, что инки, помимо поклонения Солнцу, также поклонялись Пача-камаку [410] и что они не строили ему храмы и не приносили жертвы, поскольку не видели его, не были с ним знакомы, не знали, чем он являлся. Потому что внутри себя, в своем сердце, они были покорны ему и во всем поклонялись, что даже не решались коснуться устами его имени без величайшего преклонения и унижения, и что, поскольку и одни и другие поклонялись тому же самому богу, им не было смысла ссориться и воевать, а следовало быть друзьями и братьями. И что короли инки, помимо поклонения Пача-камаку, которого воспринимали как творца и того, кто поддерживает вселенную, будут отныне и дальше считать оракулом и священной вещью Римака, которому поклонялись йунки, и что инки готовы боготворить их идола Римака, но что йунки в ответ на это, проявляя братское отношение, будут поклоняться и считать [своим] богом Солнце, ибо его благодеяния, красота и сияние делают достойным поклонения именно его, а не лисицу или какое-либо другое животное земли и моря. И что они также просили их путем мира и дружбы покориться инке, его брату и господину, ибо он был сыном Солнца, которого считали богом на земле. За свою справедливость, доброту, ласку, и добродетельность, и за свои законы, и столь мягкое правление он был любим и приятен всем народам, и что многие из них благодаря добрым новостям, которые они слышали о его добродетели и величии, приходили сами по своему желанию и добровольно покориться ему, и потому не было здравого смысла в том, что они, на земли которых инка [сам] пришел ради оказания им добра, отвергали бы его. Что он поручил им взглянуть бесстрастно на все эти вещи, и последовать тому, что им подскажет разум, и не допустить, чтобы, вызвав недовольство инки, силой осуществилось бы то, что сейчас могло осуществиться с огромным одобрением его величества, чьей власти и силе оружия ничто не могло противостоять на земле.

Король Куис-манку и его люди выслушали предложения инки и, заключив перемирие, много дней говорили и обсуждали их; наконец благодаря хорошему умению и ловкости инков они заключили мир на следующих условиях. Что йунки, как и инки, будут поклоняться Солнцу. Что ему будет построен отдельный храм, как у Пача-камака, в котором будут приноситься жертвоприношения в честь его достоинств, но только не человеческой кровью, поскольку убиение человеком другого человека, чтобы принести его в качестве жертвы, было противно закону природы, что полностью запрещалось на дальнейшее. Что идолы из храма Пача-камака будут выброшены, ибо, поскольку творец и тот, кто поддерживает вселенную, [находился там], было неприлично, чтобы идолы меньшего величия находились бы в его храме и на его алтаре, и что Пача-камаку будут поклоняться в сердце и ему не возведут какую-либо статую, ибо, поскольку он не позволяет видеть себя, они не знали, каков его образ, и потому не могли поставить там его изображение (retrato), как Солнца. Что для большей славы и величия долины Пача-камак [там] будет основан [411] дом для избранных девственниц; ибо эти две вещи чрезвычайно высоко ценились провинциями, поскольку они сближали их с Коско, в котором они [эти дома] считались самыми высокочтимыми того города. Что король Куис-манку сохранял за собою свое владение, как и остальные кураки, принимая инку своим верховным господином; [что] его законы и обычаи будут охраняться и исполняться. И что инки будут проявлять огромное уважение и преклонение перед оракулом Римаком и прикажут всем своим королевствам следовать этому же.

На упомянутых условиях заключили мир генерал Капак Йупанки и король Куис-манку, которому было сообщено о законах и обычаях, которым инка приказывал следовать. Он принял их с большой поспешностью, потому что они показались ему справедливыми и разумными, как и порядок в податях, которые следовали Солнцу и инке. Осуществив, и приведя в порядок все эти дела, и назначив нужных министров и людей гарнизона, чтобы обезопасить все завоеванное, Капак Йупанки счел возможным вернуться в Коско вместе со своим племянником принцем, чтобы отчитаться перед инкой, своим братом, обо всем, что произошло с йунками во время двух его завоеваний, и взять с собой короля Куис-манку, чтобы инка познакомился бы с ним и оказал ему . милость из своих рук, ибо он был друг-союзник, а не сдавшийся [враг]. И Куис-манку очень радовался тому, что отправится поцеловать pyку инки и посмотреть королевский двор и тот знаменитый город Коско.

Инка Пача-кутек, находившийся в начале того военного похода в провинции Рукана, узнав, сколь успешно его брат осуществляет завоевание тех провинций в долинах, возвратился в свой имперский город; он вышел встретить своего брата и сына с теми же и даже большими, если это было возможно, празднествами и триумфом, как и в предыдущий раз, и, приняв их, он одарил очень добрыми словами Куис-манку, приказав, чтобы во время триумфа он шел среди инков королевской крови, посколъку он вместе с ними поклонялся Пача-камаку, и он был настолько удовлетворен этой милостью, насколько ему завидовали все остальные кураки.

После триумфа инка оказал множество милостей Куис-манку, и он отправил его [назад] в свои земли, одарив его всего благодеяниями и славой и точно так же всех тех, кто находился вместе с ним. Все они вернулись в свои земли очень довольные, провозглашая, что инка был подлинным сыном Солнца, достойным поклонения и служения ему всего мира. Следует знать, что, как только дьявол увидел, что инки установили свое господство в долине Пача-камак и что его храм был освобожден от множества идолов, которые там находились, он захотел стать полным его господином, претендуя на то, чтобы его считали невидимым богом, которого так прославили индейцы, чтобы ему самому поклонялись бы в разных видах, чтобы продавать свою ложь в одних местах дороге, чем в других. С этой целью он из углов храма стал нашептывать наиболее [412] достойным и благоверным жрецам, внушая им, что сейчас, когда он остался один, он хотел оказать им милость, отвечая на их требования и вопросы, но не на все вообще, а на самые главные из них, ибо для его величия и господства не было достойным разговаривать с людьми низкими и жалкими, а только лишь с королями и великими господами, и что он прикажет идолу Римаку, своему слуге, вести разговор с простыми людьми и отвечать им на все, о чем они его спросят; и таким образом с той поры было принято в храме Пача-камака советоваться по делам королевским и господским, а в храме Римака — по простым и плебейским; и вот так было подтверждено имя того болтливого идола, потому что он должен был отвечать всем и был вынужден много говорить. Отец Блас Валера также приводит этот отрывок, хотя и в кратком виде.

Инка Пача-кутек счел необходимым приостановить на несколько лет завоевание новых провинций, чтобы дать отдохнуть своим [людям], потому что по причине замены войск они испытывали некоторые неудобства. Он занялся исключительно общим правлением своих королевств и их украшением зданиями, и законами, и приказаниями, ритуалами и церемониями, которые он, реформировав древние, наново составил для своего идолопоклонства, чтобы все это хорошо согласовывалось бы с его именем Пача-кутек, чтобы стала бы вечной слава о нем, как о великом короле — правителе своих королевств, и великом жреце своей пустой веры, и великом капитане-завоевателе, поскольку он захватил больше провинций, чем любой из его предшественников. Больше всего он обогатил храм Солнца; он приказал обить золотыми листами стены не только храма, но и других внутренних помещений, и в том числе находившейся там крытой галереи, которая, [став монастырем], сегодня живет более богатой жизнью подлинных духовных сокровищ и богатств, хотя тогда она была сделана из золота и драгоценных камней. Ибо на том самом месте, где [прежде] находилось изображение Солнца, сегодня находится святейшее таинство и галерея служит проходом для процессий и празднеств, которые проводятся каждый год. Да будет прославлено его вечное высочество за свое милосердие. Теперь это монастырь святого Доминика.

Глава XXXII

ОНИ ИДУТ ЗАВОЕВЫВАТЬ КОРОЛЯ ЧИМУ, И ЖЕСТОКАЯ ВОИНА, КОТОРУЮ ОНИ ВЕДУТ

В занятиях, о которых мы говорили, Инка Пача-кутек провел шесть лет, по прошествии которых, видя свои королевства процветающими и отдохнувшими, он приказал подготовить войско в тридцать тысяч воинов, чтобы завоевать долины, расположенные на побережье вплоть до округа Каса-марка, где проходили границы его империи по дороге в горах. [413]

Когда люди были снаряжены, он назначил шесть инков из числа наиболее опытных, чтобы они стали бы полковниками или мастерами боя войска и советниками принца Инки Йупанки, своего сына. А его он назначил генералом того завоевания, потому что, будучи учеником столь прекрасного мастера и солдатом столь великого капитана, каким был его дядя Капак Йупанки, он стал таким опытным в военном деле, что ему можно было доверить любое мероприятие, каким бы большим оно не было бы; а своему брату, которого за подвиги он называл моя правая рука, он приказал остаться вместе с ним отдохнуть от прошлых трудов. В качестве вознаграждения за них и в знак признания его королевских достоинств он назначил его своим заместителем, своей второй персоной в мире и на войне, вручив ему абсолютную власть и правление во всей своей империи.

После того как войска были готовы, принц Инка Йупанки вместе с первым легионом зашагал по дороге в горах, пока не достиг провинции Йавйу, которая находится в округе Сиудад-де-лос-Рейес, и там он ждал, пока не соединилось вместе все его войско, а когда оно соединилось, он зашагал к Римаку, где находился говорящий оракул. Этому принцу-наследнику Инке Йупанки индейцы приписывают честь быть первым из королей инков, увидевшим Море Юга и завоевавшим наибольшее число провинций на том побережье, как это будет видно в рассказе о его жизни. Курака Пача-камака, именовавшийся Куис-манку, курака Руна-ванака, которого звали Чуки-манку, вышли с воинами встретить принца, чтобы служить ему в том завоевании. Принц поблагодарил их за добрые намерения и оказал им великие милости и благодеяния. Из долины Римак он направился посетить храм Пача-камака; он вошел в него, не шепча молитву и не совершая жертвоприношения, а только лишь со знаками преклонения, которые, как мы рассказывали, инки совершали в честь Пача-камака в своем мысленном поклонении. Затем он посетил храм Солнца, где было совершено множество жертвоприношений и подношений золота и серебра; он также посетил идола Римака, чтобы оказать милость пупкам; а чтобы выполнить прошлое соглашение, он приказал принести ему жертвы и чтобы жрецы узнали у него, каковы будут события того военного похода; и, получив ответ, что он будет успешным, он зашагал к долине, которую индейцы называют Ваман, а испанцы Барранка, и оттуда направил обычные требования мира или войны великому господину, именовавшемуся чиму, который был господином долин, расположенных за Барранкой, вплоть до города, который называют Трухильо, среди которых имеется пять главных долин, а по названиям — это Пармунка, Вальми, Санта, Ванапу и Чиму, — это там, где сейчас находится Трухильо, — все пять — прекраснейшие долины, очень плодородные и населенные множеством людей, а главного кураку по имени провинции, в которой находился его королевский двор, называли могущественный чиму. Он вел себя как король, [414] и его боялись все, кто с трех сторон граничил с его землями, т. е. на востоке, на севере и на юге, потому что к западу от них находилось море.

Великий и могущественный чиму, выслушав требование инки, ответил ему, заявив, что он готов с оружием в руках умереть, защищая свою родину, законы и обычаи, и что он не хотел новых богов; пусть инка узнает этот ответ, ибо другого он никогда не произнесет. Услышав решение чиму, принц Инка Йупанки зашагал к долине Пармунка, где его поджидал противник. Он вышел с добрым эскадроном людей, чтобы сразиться и испытать силы инков; он долго сражался с ними, чтобы защитить от них вход в долину, однако не смог сдержать противника, который захватил вход и место, где смог укрепиться, хотя это стоило многих жизней и ранений обеим сторонам. Видя силу сопротивления йунков, принц решил, что для того, чтобы они не воспряли духом, узнав, что в его войске так мало людей, нужно направить посланцев к инке, своему отцу, с сообщением о всем случившемся до этого и с просьбой приказать направить ему двадцать тысяч воинов, но не для замены тех, кто находился в его войске, как это делалось во время прошлых завоеваний, а чтобы с их помощью сократить время войны, потому что он не хотел давать столько времени противникам, как это делалось с предыдущими [противниками], а тем более с этими, высказавшими еще большую надменность.

Отправив посланцев, инка во всех направлениях еще больше усилил военные действия, в которых кураки Пача-камака и Руна-ванака проявляли себя особенно враждебно в отношении могущественного чиму, потому что в прошлые времена, еще до инков, они жестоко воевали с ним за пограничные [районы], и за пастбища, и за то, чтобы обратить в рабство друг друга, а он держал их в кабале (avassallado). А в настоящее время с помощью могущества инки они хотели отомстить за полученные им выгоды и нанесенные обиды, что острее всего остального переживал великий чиму и, чтобы защитить себя, он делал все, что мог.

Война между йунками была очень кровавой, ибо из-за старой вражды они совершали на службе у инков гораздо большее, чем другие народы: таким образом, за несколько дней они захватили всю долину Пармунка и выбросили ее жителей в долину Вальми, где также имели место стычки и сражения, но и ее они также не смогли защитить и отступили в долину, которая называлась Санта; в те времена она была самой прекрасной из всех долин побережья, хотя сейчас она почти безлюдна, поскольку жители ее были истреблены [испанцами], как и во всех других долинах.

Люди Санты показали себя еще более воинственными, чем люди Вальми и Пармунки: они вышли защищать свою землю [и] сражались с огромным мужеством и напряжением каждый раз, когда им представлялась возможность сразиться; много дней они оказывали сопротивление силе противников, не признавая за ними преимущества; они совершали . такие отважные дела, что заслужили честь и славу у своих противников; [415] благодаря им окрепли и выросли надежды их кураки, великого чиму. И он уверовал в мужество, которое проявляли его люди, и в некоторые выдумки, которые [сам] провозгласил, объявив, что принц, как изнеженный и хрупкий мужчина, вскоре устанет от трудов войны, и что испытываемая им любовь к своему королевскому двору вынудит его поспешить вернуться к своим усладам, и что то же самое произойдет с его воинами благодаря их желанию увидеть свои дома, жен и детей; если же они не захотят уйти, то жара его земли выгонит их отсюда или уничтожит, коль скоро они будут упорствовать в том, чтобы не уходить. С этими пустыми выдумками высокомерный чиму упорно продолжал вести войну, не принимая и не слушая предложения, которые инка направлял ему в должное время. Чтобы полностью раскрыть свое упрямство, он обратился с призывом к людям, которые жили в других долинах его страны, и по мере того, как они приходили, он усиливал военные действия, день ото дня ожесточая их все больше и больше. Имелось много убитых и раненых с обеих сторон; каждая из них стремилась выйти победителем; это была самая упорная из всех войн, которые инки вели до этого. Однако, несмотря на все это, капитаны и главные начальники чиму, которым страсть не затуманивала глаза, страстно желали, чтобы их курака принял бы предложения мира и дружбы, которые делал инка, чьей силе, как они понимали, рано или поздно, но они не смогут противостоять. Однако, подчиняясь воле своего господина, они старательно и терпеливо выполняли тяжелый труд воины, готовые даже на то, что их родственники, дети, жены будут уведены в рабство, и никто не отважился сказать ему о том, что они думали о войне.

Глава XXXIII

УПРЯМСТВО И ПЕЧАЛИ ВЕЛИКОГО ЧИМУ, И КАК ОН СДАЛСЯ

В то время как война становилась все более жестокой и упорной, пришли двадцать тысяч солдат, которых принц просил в помощь; они укрепили его войско и усмирили высокомерие и надменность чиму, взамен которых у него появились грусть и меланхолия, поскольку он увидел, что его воображаемые надежды приняли другой оборот; с одной стороны, он видел, что силы инки удвоились, в то время как он думал, что их будет недоставать ему; с другой — он ощутил слабость духа, которую проявляли его люди при виде нового войска противника, ибо они уже много дней продолжали вести войну, лишь уступая упрямству своего господина, а не потому, что надеялись, что смогут противостоять инке; теперь же, видя, что его силы так возросли, они сразу же пали духом, и самые главные из его родичей направились к чиму и заявили, что он не должен продолжать сопротивление до полного уничтожения своих людей, а что ему следует подумать, не было ли смысла принять предложения [416] инки, хотя бы ради того, чтобы его прежние соперники и враги не слишком бы обогатились за счет добычи, которую они каждый день у них отбивали, уводя их жен и детей, чтобы превратить их в рабов; все это следовало быстро исправить, пока ущерб не стал еще большим и до того, как принц из-за твердости и бунтарства чиму закроет ворота своему милосердию и жалости, их предаст огню и крови.

После этого разговора со своими (который показался ему скорее угрозой и осуждением, чем добрым советом или сообщением) бравый чиму лишился всего, не ведая, где искать средства спасения, к кому обратиться за ними, ибо его соседи скорее чувствовали обиды по причине его чванливости и высокомерия, чем обязанность оказывать помощь, его люди были напуганы, а враги обрели новые силы. Видя себя столь зажатым со всех сторон, он сам для себя решил принять первые же предложения, которые принц предложит ему, но не просить их у него, чтобы не проявлять столь большую слабость духа и утрату сил. Поэтому, скрыв от своих это намерение, он сказал им, что у него еще оставались надежды и власть, чтобы оказать сопротивление инке и с честью и славой выйти из той войны благодаря мужеству своих [людей]. Что им следует поднять свой дух для защиты своей родины, за свободу и спасение которой они обязаны были умереть сражаясь, а не проявлять малодушие, ибо война в одни дни выигрывается, в другие проигрывается; что если в настоящее время некоторые, из их жен были уведены [и стали] рабынями, то следует вспомнить, во сколько раз больше жен своих противников приводили они, что он рассчитывает вскоре освободить их; что они должны сохранять мужество и не проявлять слабость, ибо никогда прежде их враги не видели ее и не было основания, чтобы они увидели ее сейчас; что пусть они идут с миром и чувствуют себя довольными, ибо он больше заботится о спасении своих людей, чем о своем собственном.

С этими хилыми утешениями и грустными надеждами, которые больше выражались в словах, нежели в делах, великий чиму распрощался со своими, будучи сам достаточно надломлен их упадком духа; однако, сохраняя по возможности наилучший вид, он все же приостановил военные действия, дожидаясь прибытия привычных посланий инки, в которых предлагалось прощение, мир и дружба, как они уже много раз поступали с ними. Выслушав послание, чтобы показать свою твердую решимость, хотя он уже сменил ее на уступчивость, он ответил, что сам лично не намерен принять какое-либо предложение, но, заботясь о спасении своих людей, он посоветуется с ними и сделает так, как им будет лучше. Затем он приказал позвать своих капитанов и родичей и изложил им предложения инки, заявив, чтобы они сами решали, что в этом случае подходит им всем, ибо, хотя это и будет против его воли, он покорится инке ради их спасения.

Капитаны очень обрадовались, когда почувствовали, что их курака и какой-то степени отказался от прошлой твердости и упрямства, по причине чего, [417] испытывая большую свободу и решимость, они взяли на себя смелость решительно заявить, что было бы только справедливо покориться и принять господином такого жалостливого и милосердного принца, как инка, который, хотя он уже почти принудил их сдаться, все же предлагает им дружбу.

Это решительное мнение, высказанное со смелостью и дерзостью людей свободных, а не с униженностью вассалов, заставило принять окончательное решение могущественного чиму в отношении своего мятежа, и, показывая [своим видом], что он уже отказался от него, чиму направил своих послов к принцу Инке Йупанки, умоляя его высочество найти в себе милосердие и жалость к его людям и к нему самому, которые инки, сыновья Солнца, всегда проявляли во всех четырех частях мира, покоренного ими, поскольку они прощали всех, как он, виновных и непокорных; что он знал свое преступление и просил прощение, доверяясь долгому опыту всех инков, его предшественников, постоянно проявлявших милосердие; что его высочество не откажет ему в этом, поскольку он так высоко ценил имя добродетеля, любящего бедняков, и он умоляет о таком же прощении для всех своих людей, которые были меньше виновны, чем он, потому что они оказывали сопротивление его высочеству скорее из-за упрямства своего кураки, нежели по собственной воле.

Посольство очень обрадовало принца, потому что оно означало конец того завоевания без [нового] пролития крови, чего они опасались; он принял с большой любезностью послов и приказал одарить их и сказать, чтобы они вернулись за своим куракой и привели бы его с собой, чтобы он выслушал прощение инки из его собственных уст и получил милости из его собственных рук ради своего большего удовлетворения.

Бравый чиму, уже лишенный своего высокомерия и чванливости, предстал перед принцем с еще большим унижением и готовностью к повиновению, и, бросившись на землю, он стал поклоняться ему и повторять те самые слова, которые передали его послы. Принц, чтобы освободить его от печали, в которой он пребывал, принял его с любовью; он приказал двум капитанам поднять его с земли и, выслушав его, сказал, что прощает ему все прошлое и даже больше того, что он совершил; что он пришел на его земли не для того, чтобы отнять у него его страну и владения, а чтобы улучшить их идолопоклонство, законы и обычаи, и что в подтверждение того, что он говорил, он милует и дарует чиму его страну, коль скоро он боялся ее потерять, чтобы он владел ею в полной безопасности, пусть только будут сброшены на землю их идолы, изображающие рыб и зверей, чтобы поклоняться Солнцу и служить инке, его отцу.

Чиму, воспрявший духом и обретший силы от такой любезности и доброго расположения, которое принц проявил к нему, и от тех доброжелательных слов, которые он сказал, снова совершил поклонение и ответил ему, говоря, что самую сильную боль ему причиняет то, что он [418] не подчинился слову такого господина и не [сделал это] сразу же, как только его услышал. Что это зло, хотя его высочество уже простил его, он будет оплакивать в сердце всю свою жизнь, а все остальное, что приказывает инка, как в [делах] религии, так и обычаев, он выполнит с большой любовью и доброй волей.

На этом они заключили мир и [подтвердили] вассальную зависимость чиму, которому инка оказал много милостей одеждой для него и для его знати; он посетил долины его страны, приказав украсить их королевскими зданиями и расширить огромными оросительными каналами, которые были заново вырыты, чтобы оросить и увеличить пахотные земли, благодаря чему их стало во много больше того, что они имели раньше, и были построены хранилища как для доходов Солнца и инки, так и для оказания помощи жителям в бесплодные годы; по старому обычаю инков он приказал построить все это. В частности, в долине Пармунка принц приказал построить крепость в память триумфа и военной победы, которую он одержал против короля чиму и которую он так высоко ценил; поскольку та война была с обеих сторон такой упорной и она началась в той долине, он приказал именно в ней построить крепость. Они построили сильную, достойную восхищения крепость, особенно ее здания с изящной живописью (pintura) и другими королевскими достопримечательностями. Однако чужеземцы не проявили уважения ни к одному, ни к другому и разрушили ее; там все еще сохраняются некоторые части [крепости]; они одержали победу над невежеством тех, кто ее разрушил, чтобы показать, сколь великой она была.

Установив порядок, и начертав планы того, о чем .говорилось, и оставив министров, небходимых для отправления правосудия и управления имуществом, а также обычный гарнизон воинов, принц покинул весьма облагодетельствованного и удовлетворенного своим положением чиму, а он сам вернулся в Коско, где был встречен торжествами триумфа и праздника, длившимися целый месяц, о которых мы рассказывали, [говоря] о других походах.

Глава XXXIV

ИНКА УКРАШАЕТ СВОЮ ИМПЕРИЮ, И ЧЕМ ОН БЫЛ ЗАНЯТ ВПЛОТЬ ДО СВОЕЙ СМЕРТИ

Ощутив наступление старости, Инка Пача-кутек решил отдохнуть и не предпринимать больше завоеваний, ибо он и так увеличил свою империю более чем до ста тридцати лиг в длину с севера на юг, а в ширину она [владела] всем тем, что находится между великой Кордильерой Сьерра-Невада и морем, что в той округе составляет местами шестьдесят лиг с востока на запад, а местами и семьдесят, и более и менее. [419]

Он занялся тем, чем всегда занимался, — утверждением законов своих предков и выработкой новых ради всеобщего блага.

Он основал много селений из чужеземцев в землях, которые благодаря его умению путем множества оросительных каналов, которые он приказал вырыть, из бесплодных и некультивируемых были превращены в земли плодородия и изобилия.

Он построил много храмов Солнца, подобных тому, который имелся в Коско, и много домов девственниц, которых называли избранницами. Он приказал, чтобы было обновлено и построено много новых хранилищ , вдоль королевских дорог, куда были сложены продовольствие, оружие и обмундирование для войск, которые по ним проходили, а также построены королевские дома, где инки могли отдыхать, когда они путешествовали.

Он приказал, чтобы были также построены хранилища во всех крупных и маленьких селениях, где их не было, чтобы хранить запасы продовольствия, которые в годы нужды использовались бы их жителями в качестве помощи, [а] заполнение этих хранилищ он приказал осуществить за счет королевской ренты и ренты Солнца.

Суммируя, можно сказать, что он во всем обновил свою империю, как в своей пустой религии, [введя] новые ритуалы и церемонии, изъяв многих идолов у своих вассалов, так и в обычаях и моральной жизни, [установив] новые законы и специальные указы, запретив многие злоупотребления и варварские обычаи, которые были приняты у индейцев до его царствования.

Он также реформировал военную службу в том, что ему казалось необходимым, чтобы проявить себя таким же великим капитаном, как и королем, и жрецом, расширив милости, и почести, и благодеяния, которые оказывались тем, кто отличился на ней. Но особенно он украсил и расширил великий город Коско [новыми] зданиями и жителями. Он приказал построить для себя дом рядом со школами, которые основал его прадед Инка Рока. За эти дела и за его приветливый нрав и мягкое правление его любили и ему поклонялись как новому Юпитеру. Он процарствовал, как говорят, более пятидесяти лет; другие говорят, что более шестидесяти. Он прожил их в великом спокойствии и мире, его окружало такое же послушание, как и любовь, ему служили так, как того заслуживала его доброта; в конце этого долгого времени он умер. Его повсюду оплакивали все его вассалы, и он был включен в число их богов, как и остальные короли инки, его предки. По их обычаю, он был забальзамирован, и целый год длились жертвоприношения, церемонии погребения и оплакивания, согласно тому же обычаю.

Он оставил своим полновластным (universal) наследником Инку Йупанки, своего сына от койи Ана-варке, своей законной жены и сестры; он оставил еще более трехсот других сыновей и дочерей, и даже говорят, что по причине его долгой жизни и многочисленности жен их было у него более четырехсот, чистокровных и нечистокровных по крови; [420] индейцы заявляют, что, хотя их и было так много, все же для такого отца их было мало.

Этих двух королей, отца и сына, путают испанские историки, приписывая оба имени одному только [лицу]. Отца же именовали Пача-кутеком: это его имя собственное; имя инка было общим для всех, потому что оно стало их титулом (apellido), начиная от первого инки по имени Манко Капак, внука которого звали Льоке Йупанки, в рассказе о жизни которого мы объяснили, что [именно] означает слово йупанки, а после того короля это слово также превратилось в титул, и этими двумя титулами, соединенными вместе, а именно Инка Йупанки, они стали называть всех королей инков, поскольку йупанки [уже] не считали именем собственным; и к ним хорошо подходят эти титулы (renombres), потому что [называть их так] все равно, что в отношении [римских] императоров сказать Цезарь Август. А поскольку индейцы, рассказывая о подвигах своих королей и называя их имена, говорят Пача-кутек Инка Йупанки, испанцы полагают, что таково имя [собственное] только одного короля, и по этой причине не признают [существование] сына наследника Пача-кутека, которого звали Инка Йупанки, ибо он взял оба эти титула в качестве имени собственного [для себя] и дал это же самое имя Инка Йупанки своему сыну наследнику. Последнего же за его выдающиеся качества и чтобы отличать от отца индейцы стали называть Тупак (что означает сияющий) Инка Йупанки; он был отцом Вайна Капака Инки Йупанки и дедом Васкара Инки Йупанки и точно таким титулом можно называть всех остальных инков. Я рассказал об этом, чтобы не было бы путаницы у тех, кто читает истории [о Перу].

Глава XXXV

ОН УВЕЛИЧИЛ [ЧИСЛО] ШКОЛ, ПРИНЯЛ ЗАКОНЫ ДЛЯ ДОБРОГО ПРАВЛЕНИЯ

Рассказывая об этом инке, отец Блас Валера говорит о нем то, что следует дальше:

«После смерти Вира-кочи Инки, которого индейцы почитали среди своих богов, ему унаследовал его сын Великий Титу по прозвищу (sobrenombre) Манко Капак; его звали так, пока его отец не дал ему имя Пача-кутек, что означает реформатор мира. Это имя он подтвердил позднее своими просвещенными делами и высказываниями, и [подтвердил его] так, что были полностью забыты его первые имена и никто ими не называл его. Он правил своей империей с таким умением, благоразумием и силой, как в мире, так и на войне, что он не только увеличил ее в четырех частях королевства, которое называли Тавантин-суйу, но также создал множество статутов и законов, которые все были с удовольствием [421] подтверждены нашими католическими королями, исключив те, которые касались почестей идолам и незаконных бракосочетаний. Этот инка прежде всего обогатил и расширил большими почестями и благами школы, которые основал в Коско король Инка Рока; он увеличил число их наставников и учителей; он приказал, чтобы все господа вассалов, капитаны и их сыновья, поголовно все индейцы вне зависимости от их службы, солдаты и подчиненные пользовались бы языком Коско и чтобы управление, владения [землями] или высокое положение (dignidad) доставались лишь тем, кто очень хорошо им владеет. И, чтобы столь полезный закон не был бы принят впустую, он назначил прекрасно разбирающихся в делах индейцев-учителей для детей начальников и знатных людей, не только проживавших в Коско, но также и во всех провинциях своего королевства, в которые он направил учителей, чтобы они обучили бы языку Коско всех полезных для государства людей, в результате чего случилось так, что все королевство Перу говорило на одном языке, хотя сегодня из-за небрежности (не знаю кого) многие провинции, которые ранее знали его, полностью утратили его, не без великого ущерба для проповедования евангелия. Все индейцы, которые, подчиняясь этому закону, до сих пор сохраняют [знание] языка Коско, отличаются большей воспитанностью и более способны к ремеслам; остальные же не такие восприимчивые.

Этот Пача-кутек запретил всем, кроме князей и их сыновей, носить золото, серебро, драгоценные камни, разноцветные перья птиц, одежду из шерсти викуньи, которая ткется с удивительным искусством. Он призвал, чтобы в первые дни месяца и другие дни их праздников и торжеств они украшали бы себя умеренно; этот закон до сегодняшнего дня соблюдают индейцы-налогоплательщики (tributarios), удовлетворяющиеся простой и обычной одеждой, и таким путем они во многом избавляются от разврата, который часто порождается нарядной и пышной одеждой. Однако индейцы — слуги испанцев и те, что живут в городах испанцев, весьма расточительны в этом, и они причиняют много ущерба и убытков их хозяйству и их сознанию. Инка приказал, чтобы в еде имелась бы большая ограниченность, хотя в питье существовала большая свобода как для князей, так и для плебеев. Он учредил специальные суды для бездельников, лентяев; он хотел, чтобы все были бы заняты своими делами или помогали своим родителям, или своим хозяевам, или [работали] на благо государства, так что даже мальчики и девочки пяти, шести, семи лет были заняты какими-то делами, соответствовавшими их возрасту. Слепых, хромых и немых, которые могли трудиться руками, занимали на различных работах; стариков и старух заставляли наблюдать за птицами на посевах, и всем им обязательно давали еду и одежду из общественных хранилищ. А чтобы постоянная работа не утомляла бы их так, что они испытывали бы угнетение, он установил закон, по которому каждый месяц (они считались по лунам) имелись три [422] дня праздников, во время которых они развлекались различными играми небольшого интереса (de poco interes). Он приказал, чтобы каждый месяц трижды проводились бы ярмарки через каждые девять дней, чтобы крестьяне и труженики полей, потратив каждые восемь дней на свою службу, могли прийти в город на рынок, и увидеть, и услышать дела, которые инка или его совет приказали выполнить, хотя позже этот же самый король пожелал, чтобы рынки были бы ежедневными, как это происходит сегодня, которые они называют кату; а ярмарки по его приказу проводились в дни праздников, поэтому они были более знаменитыми. Он издал закон, чтобы любая провинция или город имели бы обозначенные границы, включавшие в себя горы, пастбища, леса, реки, и озера, и обратываемые земли; все это находилось в вечном владении и юрисдикции такого-то города или провинции, и ни один губернатор или курака не мог отважиться уменьшить, разделить или использовать какую-то их часть для себя либо для кого-то другого, а те поля делились на равные части, обозначенные самим законом, для общего и личного блага жителей и обитателей такой-то провинции или города, с обозначением частей для доходов короля и Солнца, чтобы индейцы вспахивали, сеяли и собирали бы урожай (frutas) как со своих, так и с казначейских [участков] в том порядке, как были разделены земли; и они были обязаны обрабатывать как личные, так и общественные [земли]. На этом можно убедиться в ложности того, что многие неверно утверждают, а именно, что индейцы не имели права собственности на свои хозяйства и земли, ибо они не понимают, что то разделение [земель] производилось не с учетом и не на основе собственности (possessiones), а на основе общего и личного труда, который нужно было вложить в их обработку; ибо у индейцев существовал стариннейший обычай, по которому не только общественные работы, но также и личные производились и осуществлялись всеми вместе, и по этой причине они измеряли земли, чтобы каждый обрабатывал бы ту часть, которая доставалась на его долю. Собиралось все общество (multitud), и вначале обрабатывали совместно их личные земли, помогая один другому, затем обрабатывались земли короля; точно так же они сеяли и собирали урожай и укладывали его в королевские и общие хранилища. Почти таким же образом они строили свои дома; ибо индеец, который нуждался в постройке себе дома, шел в совет, чтобы был назначен день, когда он должен строиться; люди селения получали [от властей] такое же согласие на оказание помощи своему нуждающемуся соседу и в короткий срок они строили ему дом. Этот обычай инки одобрили и подтвердили его законом, который издали по этому поводу. И сегодня многие селения индейцев, следующие тому правилу, оказывают огромную помощь христианскому милосердию; однако скупые индейцы, которые делают все только для себя, наносят ущерб сами себе и не пользуются помощью других; прежде таких оскорбляли». [423]

Глава XXXVI

МНОГИЕ ДРУГИЕ ЗАКОНЫ ИНКИ ПАЧА-КУТЕКА И ЕГО НРАВОУЧИТЕЛЬНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ

«Иными словами, этот король при одобрении своих советов утвердил многие законы, права и положения, привилегии и обычаи многих провинций и районов, поскольку они шли на пользу [их] жителей; многие другие он запретил, ибо они противостояли общему миру и королевскому господству и величию; многие другие он учредил заново, [например] против богохульников, отцеубийц, братоубийц, убийц, против изменников инке, против соблазнителей, как мужчин, так и женщин, против тех, кто похищал дочерей из дома их родителей, против тех, кто насиловал девственниц, против тех, кто решался прикоснуться к избранницам, против воров, какую бы вещь они ни украли, против людей гнусных и против поджигателей, против кровосмесителей; он выработал многие другие декреты ради добрых обычаев и для церемоний в их храмах и жертвоприношениях; он подтвердил многие другие, которые уже были созданы инками, его предшественниками, каковыми являлись: сыновья должны были слушаться и служить своим родителям до двадцати пяти лет; никто не должен был жениться без позволения своих родителей и родичей девушки; женитьба без позволения считалась недействительной, а дети — незаконнорожденными; однако, если после появления детей женившиеся жили вместе и они добивались позволения и одобрения своих родителей и родителей жены, брак считался законным, а дети становились законнорожденными. Он утвердил унаследование [общественного] положения и власти соответственно древним обычаям каждой провинции или королевства; что судьи не имели права получать взятки от участвующих в процессе. Он создал многие другие законы меньшего значения, которых я не касаюсь, чтобы избежать многословия. Дальше мы скажем о тех, которые он создал для управления судьями, для заключения бракосочетания, для составления завещаний, и для военной службы, и для счета [времени] по годам. В эти наши дни вице-король дон Франсиско де Толедо изменил, отменил и обновил многие из тех законов и положений, которые установил тот инка; индейцы, восхищенные его абсолютной властью, назвали его вторым Пача-кутеком, желая сказать этим реформатор первого реформатора. Преклонение и послушание тому инке были столь велики, что до сего дня они не могут забыть его».

Досюда из [рукописи] отца Блас Валера; я обнаружил это в его поврежденных бумагах; то, что он обещает дальше рассказать о законах для судей, для бракосочетаний и завещаний, для военнной службы и счета [времени] по годам, оказалось потеряно — это великая жалость. На другой странице я обнаружил часть нравоучительных высказываний того Инки Пака-кутека; они следуют дальше: [424]

Когда подданные, и их капитаны, и кураки подчиняются королю по доброй воле, тогда королевство наслаждается миром и спокойствием.

Зависть — это червь-древоточец, разъедающий и пожирающий внутренности завистника.

Тот, кто страдает завистью и ему [также] завидуют, живет посреди двух ураганов.

Лучше, если другие, поскольку ты хороший, завидуют тебе, чем если ты завидуешь другим, поскольку ты плохой;

Тот, кто завидует другому, сам себе вредит.

Тот, кто завидует хорошим, берет от них плохое для себя, подобно пауку, извлекающему из цветка яд (poncana).

Опьянение, ярость и безумие одинаковы, только первые возникают добровольно, и они могут измениться, а третье дано навечно.

Тот, кто убивает другого, не имея на то повеления или не ради справедливого дела, сам себя приговаривает к смерти.

Тот, кто убивает себе подобного, должен обязательно умереть; по этой причине древние короли, наши предшественники, установили для

любого убийцы наказание жестокой смертью, и мы подтверждаем это снова.

Никоим образом нельзя разрешать воровство; воры, имея возможность зарабатывать [свое] имущество честным трудом и владеть им по доброму праву, хотят владеть им, воруя или обкрадывая [других]; по этой причине весьма справедливо вешать того, кто стал вором.

Соблазнители, позорящие чужую честь и достоинство (calidad) и похищающие мир и спокойствие у других, должны быть объявлены ворами и поэтому приговорены к смерти без всякого снисхождения.

Благородного и отважного мужчину узнают по спокойствию в несчастье.

Нетерпеливость есть знак низкой и грязной души, плохого воспитания и еще более худших привычек.

Когда подданные подчиняются во всем, в чем могут, не проявляя какого-либо противоречия, короли и губернаторы должны относиться к ним либерально и милосердно; в противном же случае — строго и справедливо, однако всегда благоразумно.

Судьи, которые тайно принимают подношения от негоциантов и от

конфликтующих сторон, должны считаться ворами и как таковые наказываться смертью.

Губернаторы должны обращать внимание и следить с огромным старанием за двумя вещами. Во-первых, чтобы они и их подданные прекрасно соблюдали бы и выполняли бы законы своих королей. Во-вторых, чтобы они с большим вниманием и старанием стремились к общим и частным выгодам своей провинции. Индеец, не умеющий управлять своим домом и семьей, еще меньше способен управлять государством; такому не следует отдавать предпочтение по сравнению с другими. [425]

Врач или знахарь, игнорирующий полезность трав или узнавший о некоторых из них и не стремящийся узнать о всех, знает мало или ничего не знает. Ему необходимо трудиться до тех пор, пока он не узнает их все, как полезные, так и вредные, чтобы заслужить имя (nombre), на которое он претендует.

Тот, кто пытается сосчитать звезды, не умея считать фишки (tantos) и узелки от счетов, достоин смеха.

Таковы нравоучения Инки Пача-кутека; он говорит фишки и узелки от счетов, ибо, поскольку у них не было букв для письма и цифр для счета, они вели свой счет узелками и фишками.

Конец шестой книги

(пер. В. А. Кузьмищева)
Текст воспроизведен по изданию: Гарсиласо де ла Вега. История государства инков. Л. Наука. 1974

© текст - Кузьмищев В. А. 1974
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Неверов В. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1974