14. К епископу Домну.
И за присылку честнейшего пресвитера для того, чтобы навестить нас, и за письмо приношу великую благодарность твоему благоговению, честнейший владыко. То и другое — знак искренней любви и горячего расположения. Чрез это, и живя в пустыне, мы получаем великое утешение. Иметь таких достойных мужей такими горячими приверженцами — это доставляет не малое подкрепление пользующимся их любовью. Я желал бы лично видеться с твоим благоговением и [656] насладиться твоим приятнейшим обществом. Но так как этого нельзя (мне невозможно, а твоей честности, при заботах о своей собственной церкви, неудобно), то по необходимости приходится прибегнуть к другому средству и искать себе отрады в письмах. И письмо, проникнутое искреннею любовью, не мало может служить к утешению в разлуке. Итак, чтобы постоянно поддержать в нас это утешение, не поставь в труд писать к нам о своем здоровье так часто, как только это будет возможно и исполнимо. Мы считаем твою дружбу величайшим сокровищем и неистощимым запасом всяких благ. И если этого рода блага, то есть письма твои, мы будем иметь удовольствие получать постоянно, то и пустыня здешняя не даст нам тогда себя почувствовать, так как твои послания будут приносит нам большую радость.