-

РАЙМУНД АЖИЛЬСКИЙ

ИСТОРИЯ ФРАНКОВ, КОТОРЫЕ ВЗЯЛИ ИЕРУСАЛИМ

HISTORIA FRANCORUM QUI CEPERUNT JERUSALEM

ГЛАВА 2

Хотя до сих пор события лёгкими шагами сопутствовали счастью и успеху писателя, отныне же их (поступь) так придавило бремя горечи и страданий, что оно отвращает меня начинать (повествование), которое я дал обет довести до конца. Что же, однако, наиважнейшее, о чем следует поведать в первую очередь? Об императорском ли плутовстве и об отвратительнейшем, преднамеренном его обмане? Или о воинства нашего унижении, и о немыслимом его отчаянии? Или мне (стоит) воздвигнуть монумент скорби, исчисляя гибель столь великих князей? Пусть же те, кто желает узнать об этом, ищет этого у других, не требуя сего от нас.

Ибо есть одно весьма памятное событие, цену молчания оправдывающее: когда мы все были готовы оставить наш лагерь, обратиться в бегство, отречься соратников, побросав весь (скарб), из столь удалённых туда земель звезённый, то, одумавшись благодаря спасительному вспомоществованию покаяния и поста, к толикой неколебимой стойкости возвращены были, что единый лишь стыд за охватившее их прежде отчаяние и бегство, возымел глубочайшее на них влияние. Но об этом я сказал всё что мог (Et de his hactenus dictum sit).

Текст переведен по изданию: Raimundi de Agiles canonici Podiensis historia Francorum qui ceperunt Jerusalem. Hannover. 1611