СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ПЕТР СИЦИЛИЙСКИЙ И ЕГО «ИСТОРИЯ ПАВЛИКИАН»

Павликианское движение — одно из самых крупных социальных движений средневековья. Возникшее как ересь в VII в. в Западной Армении, оно скоро распространилось в Малой Азии, Восточной Армении, Кавказской Албании, а также во Фракии и, вылившись в вооруженное восстание против феодальной эксплуатации, долгое время тревожило господствующие классы не только Византии и Армении, но также арабского халифата и Кавказской Албании.

Движением павликиан интересовались и византинисты, и арменисты, историки как православной, так и армянской церкви. Одни из них обращались к истории движения, другие — к его религиозной идеологии, третьи — к письменным источникам. Советские историки ¹, помимо этих вопросов, особое внимание обратили на требования еретиков, на выявление социальных корней движения, на причины его широкого распространения и живучести.

Сведения о павликианах дошли до нас в основном на греческом и армянском языках. На греческом языке, кроме отдельных упоминаний в хронографиях и историях средневековых авторов дошло до нас четыре версии истории павликиан: две краткие — одна, приписываемая Петру Игумену ², вторая, вошедшая в Хронику Георгия Монаха и адэкватная первой ³, и две пространные — «Полезная история» Петра Сицилийского ⁴ и «Повествование о вторичном произрастаний манихеев» патриарха Фотия (гл. XI-XXVIII) ⁵.

В научной литературе существуют два противоположных мнения относительно приоритета последних двух источников, имеющих тождественное [324] содержание и отличающихся друг от друга только формой изложения. Как мы покажем ниже, сопоставление этих двух памятников показывает, что первоисточником является именно рассказ Петра Сицилийского.

Петр Сицилийский в начале своей «Истории» пишет, что он составил свой труд «по необходимости». По поручению императора Василия I, в начале его царствования, он был отправлен в центр павликиан, в Тефрику и узнал о том, что павликиане собираются послать своих людей в Болгарию с миссионерскими целями. Желая предостеречь болгарское духовенство от подобной опасности, он принялся за изложение истории еретиков, посвятив ее болгарскому архиепископу. В посвящении автор пишет как о методах, к которым прибегают павликиане для распространения своей доктрины, так и о мерах, которые должно предпринять болгарское духовенство, чтобы не попасть в ловушку еретиков. Как это было принято, автор в начале своего повествования говорит, прежде всего, о недостаточности своих знаний и несовершенстве стиля и просит прощения у лица, которому посвящает свой труд. В заключении Истории Петр Сицилийский повторяет, что он был послан в Тефрику к павликианскому вождю Хрисохиру на втором году царствований Василия I, провел там девять месяцев и был занят обменом военнопленных архонтов.

Историки, защищающие приоритет Фотия и считающие «Полезную историю» составленной в XII в., все автобиографические сведения, содержащиеся в сочинении Петра Сицилийского, сочли, как и следовало ожидать, недостоверными ⁶.

Сам Фотий в очень кратком предисловии к своему «Повествованию» отмечает, что цель его работы состоит только в том, чтобы изложить историю павликиан, объяснить, откуда берется их наименование. Фотий пишет для тех читателей, у которых, по его мнению, неполное, противоречивое и неточное представление о павликианской ереси. Он отмечает также, что его работа основана на рассказах бывших павликиан, которые впоследствии стали на путь православия.

Обратимся к источникам, которые использованы Петром Сицилийским в изложении истории о Мани. Петр Сицилийский упоминает катехизисы Кирилла Иерусалимского (использован VI катехизис для составления XI-XVIII глав). В XIX и XX главах он упоминает также Церковную историю Сократа Схоластика и книгу о ересях Епифания Кипрского, которыми автор «Полезной истории» в какой-то мере пользовался. Других источников он не называет и не использует, не считая, конечно, формул отречения, на которые не ссылается ⁷. Фотий же, у которого история о Мани своим содержанием не отличается от изложенной в сочинений Петра Сицилийского, перечисляет, помимо названных, множество источников: Тита Востринского, Серапиона Тмутского, Александра Ликополита, Халкедонского еписокопа Ираклиана и других, трудами которых он действительно не пользовался. Фотий знал, что эти авторы писали против Мани, но, не имея под рукой их трудов, он не мог выйти за пределы «Истории» Петра Сицилийского. Разница только в том, что Петр Сицилийский, будучи менее образованным, чем Фотий, человеком, переписывает в своей «Истории» катехизис Кирилла дословно, в то время как [325] Фотий перефразирует его. Петр Сицилийский не замечает, что в некоторых местах его рассказ содержит противоречия, чего Фотий избегает. Кирилл в IV веке писал о вере манихеев в воздушных демонов (τοὐς ἀερίους δαίμονας ἐπὶ τῆς μυσαρᾶς αὐτῶν ἰσχάδος ἐπικαλοῦνται). Петр Сицилийский, повторяя эти слова (гл. XI) и относя этот обычай также к павликианам, заставляет предполагать, что в IX в. павликиане также призывали воздушных демонов.

Один из вопросов Кирилла Иерусалимского, полемизировавшего с манихеями по поводу Ветхого завета, также переписан Петром Сицилийским (гл. XIV), который, однако, через несколько страниц излагая уже настоящую историю павликиан (а не манихеев), пишет, что павликиане враждебно (ἀπεχϑῶς) относятся к апостолу Петру, бранят его и поносят. Этого противоречия Петр Сицилийский на заметил, у Фотия же подобных ошибок и несообразностей не встречается.

Кроме указанных источников, Петр Сицилийский пользовался также формулами отречения от манихейства, цитируя их дочти дословно. У Фотия же эти места перефразированы. Трудно поверить, чтобы Петр Сицилийский, если бы он пользовался трудом Фотия (у которого источники перефразированы), сравнивал бы его с первоисточниками, даже с формулами отречения от манихейства, о которых там упоминаний нет, и переписывал бы их заново. Еще раз мы убеждаемся в том, что не Фотий является первоисточником, а именно Петр Сицилийский.

Петр Сицилийский одень любит искажать имена павликианских ересиархов, так, например, Эпафродита он называет Афронитом, Тимофея — Фимофеем, Тита — Китом и т. д. Мог ли бы он (если считать, что он имел под рукой труд Фотия) не повторить единственное искажение, с которым мы встречаемся в «Повествовании» — наименование павликиан — Παυλοϊωάννοι ⁸.

У Петра Сицилийского встречаются такие сведения, отсутствующие у Фотия, которые никак нельзя считать выдумкой автора «Полезной истории». Петр Сицилийский не мог выдумать, что во время его пребывания в Тефрике были еще живы Василий и Зосим, синекдемы Сергия. Петр Сицилийский не мог выдумать, что в Тефрике он встретил «православных христиан», от которых точнее узнал про павликиан. Фотий, который не был в Тефрике, ничего подобного писать не мог, но это известие Петра он использовал в другом контексте и очень умело. В своем кратком предисловии Фотий пишет, что его рассказ о павликианах основан на сведениях, полученных им от еретиков-павликиан, которые впоследствии стали на путь православия.

Трудно допустить, что оба автора — Петр и Фотий, независимо друг от друга пользовались третьим источником, слишком много текстуальных совпадений в их изложений. Письмами ересиарха Сергия (выдержки из которых приведены у обоих авторов) мог пользоваться только один из них, ведь не могли они оба выбрать точно те же самые места из этих писем. У Петра Сицилийского сравнительно больше, чем у Фотия, выдержек из указанных писем. У патриарха выдержек меньше, приведены они неполно и кое-где искажены. Петр Сицилийский, если бы он пользовался сочинением Фотия, не мог бы привести больше цитат из писем Сергия, не мог бы добавлять или исправлять их. Не мог он выдумать послание ересиарха Сергия, адресованное, по всей вероятности, византийским властям, и приводить выдержки из него: «Я неповинен в этих [326] бедствиях, — говорится в этом послании, — ибо неоднократно предлагал им (т. е. павликианам. — Р. Б.) прекратить пленение ромеев ⁹, но они не послушали меня». Фотий об этом ничего не пишет.

Для решения вопроса о взаимоотношении обоих источников большое значение имеет также сопоставление языка «Полезной истории» Петра Сицилийского и «Повествования» Фотия. Излагая одну и ту же историю, Петр Сицилийский пользуется простой формой изложения, что сказывается и на характере его языка, в то время как Фотий, в стремлении не повторять слова и выражения своего первоисточника, прибегает к возвышенным оборотам речи и сложным конструкциям предложений. Меняя слова своего источника, Фотий порой искажает его смысл. Единственно, что очень мало, почти незаметно меняется у Фотия, это выдержки из посланий ересиарха Сергия, цитированные, вероятно, Петром Сицилийским дословно. Так, например, в послании ересиарха Сергия своим ученикам в Колонии оказано: ἡμεῖς γὰρ πεπεισμένοι ὄντες ἐν ταῖς καρδίαις ὑμῶν γράφομεν ὑμῖν (гл. XXXVII). У Фотия это выглядит так: ἡμεῖς γὰρ πεπεισμένοι ὄντες ἐν ταῖς καρδίαις ἡμῶν ἐγράψαμεν ὑμῖν. Во-первых (если, конечно, не считать это ошибкой переписчика), немыслимо здесь употребление первого лица в предложении πεπεισμένοι ὄντες ἐν ταῖς καρδίαις ἡμῶν — «мы будучи уверены в наших сердцах». Сергий ведь говорит о верности своих учеников, а не о своей преданности. У Петра же мы находим вполне понятное ὑμῶν, т. е. «в ваших сердцах». Во-вторых, по Фотию, выходит так, что Сергий до упомянутого письма своим ученикам в Колонии посылал им еще одно, где говорил о том же самом, так как в «Повествовании» глагол данного предложения стоит в прошедшем времени — ἐγράψαμεν ὑμῖν... У Петра Сицилийского текст понятен: «пишем вам», а не «писали вам».

В начале своего «Повествования» (источником этой части его является краткая версия Петра Игумена) Фотий упоминает город Самосата и локализует его в Сирии (πόλις ἐστὶ τῆς Συρίας). Во второй части «Повествования», источником которой является «Полезная история», город этот локализуется, как у Петра Сицилийского, в Армении. Это противоречие повторяется в «Повествовании» и в рассказе о пленном диаконе, возвращающемся из Сирии на свою родину. Первый павликианский ересиарх Константин-Сильван жил в городе Σαμόσατον τῆς Ἀρμενίας ¹⁰. Пленный диакон, возвращаясь из Сирии, останавливается у Константина-Сильвана. По Фотию, получается, что диакон, оставив Сирию, приходит в сирийский же город Σαμόσατον.

Петр Сицилийский пишет, что персидский царь повелел содрать кожу с Мани и повесить ее, как мешок, перед воротами (ἐκδαρῆναι τὸν Μάνην... προστάξας... τὸ δέρμα ϑυλάκου δίκην πρὸ τῶν πυλῶν ἀνηρτήϑη). В источнике Петра Сицилийского, в книге Епифания Кипрского, говорится, что кожа Мани была набита соломой (ἀχύρων), это слово Петром Сицилийским было пропущено. Фотий, желая дать подробности, из одного слова Петра ϑύλαξ делает неправильный вывод и пишет, что кожа Мани была якобы наполнена воздухом (πνεύματος). Это убедительно показывает, что у Фотия под рукой не было труда Епифания. [327]

Изменение Фотием формы предложений и слов Петра Сицилийского также приводит иногда к искажению текста.

После убийства кинохоритами и астатами Неокесарийского епископа Фомы и экзарха Паракондакеса, астаты во главе с Сергием бегут в Мелитену, эмиром которой тогда был Монохерарес (οὕτως προσέφυγον οἱ Ἄστατοι ἐν Μελιτηνῇ, ἀμηρᾶς δὲ τότε τῶν ἐκεῖσε ὄντων Σαρακηνῶν ὑπῆρχεν Μονοχεράρης). Так у Петра Сицилийского. У Фотия же пересказ этого предложения выглядит так: παραγίνονται δὲ ἐν Μελιτινῇ πόλει τῆς δευτέρας Ἀρμενίας, πολιτείαν οὖσαν τότε τῶν μίσοχρίστων Σαρακηνῶν, ᾗς καὶ ἀμηρᾶς ᾗρχεν ὃν ἐπεκάλουν Μονοχεράριν. Перестановка Фотием слова τότε совершенно искажает смысл предложения. У Петра Сицилийского оно относится к эмиру: тогда (во время этого побега) эмиром Мелитены был Монохерарес, а у Фотия слово τότε относится к городу (тогда Мелитена находилась под арабами).

На основании этого А. Грегуар сделал вывод, что «Полезная история» Петра Сицилийского была перефразирована, когда город Мелитена находился не под арабским, а под византийским владычеством, и так как известно, что этот город перешел в руки византийцев в 932 г., то следовательно, «Повествование» написано после указанного времени и, естественно, не Фотием ¹¹.

У Петра Сицилийского черным по белому написано, что Сергий συνεστήσατο τὴν νῦν περιοῦσαν ἀποστασίαν, т. е., что Сергий подготовил или был причиной ныне существующего восстания. О том же самом Петр пишет и в начале своей «Истории», он обещает рассказать о том, как и через кого ересь павликиан превратилась в это восстание (ἐπὶ ταύτη ἥλασε μανιωδῶς τὴν ἀποστασίαν). Слова ἐπὶ ταύτην равноценны с τὴν νῦν περιοῦσαν, в обоих предложениях имеется в виду вооруженное восстание павликиан во главе с Хрисохиром, современное автору «Полезной истории».

Фотий, перефразируя эту часть истории Петра Сицилийского, пишет, что со времени Сергия и до настоящего времени ἡ νῦν ἐπιχωριάζουσα ὰσέβεια τῆς ἐκείνου (т. е. Сергия. — Ρ. Б.) ἤρτηται διδασκαλίας. Здесь мы встречаемся с очень интересным и важным фактом. Слово ἀποστασία («восстание») Петра Сицилийского Фотий заменяет словом ἀσέβεια («нечестие»). Из этого можно сделать весьма важный вывод, а именно что Петр Сицилийский писал в то время, когда восстание Хрисохира еще не было подавлено, а Фотий — после подавления его. Но, если Фотий писал после Петра Сицилийского, то почему он умалчивает о гибели Тефрики, об окончательном подавлении павликианского восстания? Почему Фотий не хотел завершить свой труд? А. Грегуар это объясняет «ленью» компилятора X в. ¹² Однако Фотию, писавшему столь обширную историю павликиан, не трудно было добавить еще одно предложение о поражении ненавистных ему еретиков. Молчание автора «Повествования» можно объяснить лишь тем, что оно действительно принадлежит перу патриарха Фотия. Во всем «Повествовании» мы нигде ни разу не встречаемся с упоминанием имени императора Василия I, которое так часто с бесчисленными льстивыми похвалами упоминается в источнике Фотия, в «Полезной истории» Петра Сицилийского. Это свидетельствует о враждебном отношении автора «Повествования» к Василию. Рассказ о гибели Тефрики, о подавлении восстания еретиков потребовал бы упоминания, [328] а тем самым и прославления подавившего восстание Василия I. Фотий никогда не сделал бы этого, так как Василий был его личным врагом, удалившим его с патриаршего престола и выславшим его в Армению.

Итак, анализ «Повествования о вторичном произрастании манихеев» Фотия и «Полезной истории» Петра Сицилийского, сопоставление этих двух источников привели нас к убеждению, что первоисточником является «История» Петра Сицилийского и что «Повествование» Фотия для своих XI-XXVIII глав другого источника, кроме этой «Историй», не имеет.

«Полезная история» Петра Сицилийского разделена издателями на 43 главы, из которых не все представляют одинаковый интерес для изучения истории павликиан. С самого начала (гл. I) Петр Сицилийский стремится убедить читателя, что между ересью манихеев и павликиан не существует какого-либо различия, что ересь павликиан в действительности — та же манихейская ересь. Петр Сицилийский указывает на причину, побудившую его изложить историю павликиан, предназначенную для болгарского архиепископа (гл. II). Это, по его словам, опасность отправки миссионеров из Тефрики в Болгарию для распространения павликианской доктрины. В специальном предисловии к своей книге, написанном для болгарского патриарха (гл. III-IV), автор «Полезной Истории» знакомит адресата с методами, к которым прибегают павликиане для распространения своих догматов, и учит болгарское духовенство, как бороться против подобной опасности. С пятой главы начинается основная часть труда Петра Сицилийского, которая озаглавлена им «История». Однако не все содержание этой «Истории» касается павликиан. Главы V-VIII, по содержанию сугубо богословские, посвящены защите православных догматов. В девятой главе говорится о том, что павликиане исповедуют свои догматы тайно. Еретики считают, что следуют изречениям евангелия и апостола Павла. Десятая глава в сжатой форме излагает шесть «заблуждений» павликиан; автор осуждает в ней богословский дуализм павликиан, защищает богоматерь, таинстве причастия, образ креста, книги ветхого завета и ветхозаветных пророков, а также священнослужителей церкви. Эта глава представляет интерес для изучения религиозной идеологии павликиан. В главах XI-XX Петр Сицилийский, стремясь показать, что ересь павликиан тождествена манихейской ереси, рассказывает о Мани и о манихеях на основании сочинений писателей IV и V веков. Так, он дословно переписывает VI катехизис Кирилла Иерусалимского, пользуется формулами отречения от манихейства, упоминает Церковную историю Сократа Схоластика и частично цитирует книгу о ересях Епифания Кипрского. Настоящая же история павликиан начинается с XXI главы. Главы XXI-XLIII содержат наиболее ценный материал для изучения истории павликианского движения, которая излагается более или менее подробно от времени возникновения движения (середина VII в.) вплоть до конца 60-х годов IX в. Здесь же говорится, правда, кратко, о взаимоотношениях павликиан с империей и с халифатом в указанный период.

Ценность «Полезной истории» состоит, во-первых, в том, что в ней нашли отражение собственные наблюдения ее автора — Петра Сицилийского. Он не только имел личные контакты с еретиками, но и сам жил в центре еретиков — в Тефрике в течение целых девяти месяцев. Более того, он имел связи с «православными» жителями Тефрики, которые, будучи хорошо знакомы с еретиками, подробно и основательно рассказывали ему о павликианах. Во-вторых, ценность труда Петра Сицилийского — в том, что он, помимо личных наблюдений, пользовался [329] письменными трудами различного характера, происходящими из среды еретиков. Следует подчеркнуть, что до нас не дошло ни одно произведение, написанное еретиками-павликианами. Все, что мы имеем, это произведения противников павликиан, исполненных лютой ненависти к последним. И только лишь в «Полезной истории» мы встречаемся с теми отрывками еретической литературы, которые, попав в труд православного писателя, были спасены таким образом от костра. Петр Сицилийский знакомит нас с образцами эпистолярной литературы павликиан. Он приводит некоторые выдержки из посланий ересиарха Сергия павликианам Колонии, некоему Льву Монтанисту, а также, по всей вероятности, византийским властям. Послания эти были написаны по образцу посланий апостола Павла.

Внимательное изучение «Полезной истории» убеждает нас в том, что ее автор, кроме посланий ересиарха Сергия, привлек для своего труда житие этого ересиарха, написанное, по всей вероятности, также под влиянием посланий апостола Павла. Петр Сицилийский использовал это житие не очень умело, в результате чего православный автор, люто ненавидящий павликиан и всего больше ересиарха Сергия, под влиянием своего павликианского источника, жития Сергия, иногда неожиданно показывает благородство ересиарха и невольно возвеличивает его. Это бросается в глаза особенно там, где Петр Сицилийский рассказывает о борьбе Сергия против Ваана.

Кроме указанных источников, автор «Полезной истории», вероятно, пользовался еще письменной историей павликиан, созданной еретиками, так как трудно предполагать, что Петр Сицилийский мог изложить такую последовательную и хронологически точную историю еретиков на основании одних лишь устных сведений. История павликиан Петром Сицилийским изложена более или менее подробно до времени ересиарха Сергия. Отсутствие подробностей в его истории и деятельности Карвеаса и Хрисохира, которые все же являются современниками автора «Полезной истории», дает основания предполагать, что история павликиан была создана еретиками во времена ересиарха Сергия.

Без сочинения Петра Сицилийского наши знания о мощном движении павликиан были бы очень скудными и отрывочными. Оценка «Повествования» Фотия, которое целиком зависит от «Полезной истории», сводится таким образом к оценке первоисточника.

Перу Петра Сицилийского принадлежат, помимо исторического сочинения, шесть речей ¹³, в которых опровергаются шесть «заблуждений» павликианского вероучения. Из них до нас дошли первые три, причем третья — неполностью. О своих речах Петр Сицилийский упоминает в «Полезной истории» несколько раз, и нам известно приблизительное содержание утерянных, так как в «Истории» Петр Сицилийский коротко излагает шесть положений вероучения павликиан, которые он осуждает в речах. В дошедших до нас речах осуждаются: в первой — тезис павликиан о существовании двух богов — доброго и злого, во второй — мнение еретиков о богоматери, в третьей — таинство причастия, отвергаемое павликианами. В трех утерянных речах, вероятно, защищались крест, ветхий завет, пророки и апостол Петр, официальная церковь и ее священнослужители, не принимаемые еретиками.

Содержание дошедших до нас трех полемических речей сводится к чисто богословским спорам. Единственный ценный исторический факт упомянут в первой речи, где говорится о том, что павликиане «мужчины и женщины, горожане и крестьяне знают наизусть Евангелие и [книгу] [330] Апостола ¹⁴. Часто можно удивиться, как рассуждают об этих [книгах] находящиеся у них проданные рабы-скифы (т. е. славяне. — Р. Б.), которые еще полностью не владеют греческим языком и говорят отрывисто, так сказать нечленораздельно ¹⁵».

История Петра Сицилийского дошла до нас только в одной рукописи X в. Она была издана впервые в 1604 г. Μ. Радером ¹⁶, переиздана А. Маи ¹⁷ и Гизелером ¹⁸. Наш перевод сделан по изданию Миня ¹⁹, переиздавшего Маи. «Полезная история» Петра Сицилийского в русском переводе публикуется впервые. Имеется французский перевод двадцати глав Истории (гл. XXIII-XLIII), сделанный А. Грегуаром ²⁰.

Комментарии

1. Из трудов советских историков отметим: Е. Э. Липшиц. Павликианское движение в Византии в VIII и в первой половине IX века. — ВВ, V, 1952; ее же. Вопросы павликианского движения в освещении современной буржуазной историографии. — Там же; К. Н. Юзбашян. К истории павликианского движения в Византии в IX веке. — «Вопросы истории религии и атеизма», т. IV, 1956; Р. Μ. Бартикян. К вопросу о павликианском движении в Византии в первой половине VIII века. — ВВ, VIII, 1956; его же. Армянские источники для изучения истории павликианского движения. — «Палестинский сб.», т. IV, 1959; его же. К вопросу об организации павликианской общины. — «Историко-филологический журнал АН АрмССР», т. III, 1958.

2. См. Appendix ad Petri Siculi historiam Manichaeorum sen Paulicianorum, ed. L. Gieseler. Göttingae, 1849.

3. Geоrgii Monachi Chronicon, ed. C. de Boor. Lipsiae, 1904. Эскуриальская версия издана Фридрихом (J. Friedrich. Der ursprüngliche bei Georgios Monachos nur theilweise erhaltene Bericht über die Paulikianer. — SBAW, 1896, H. 1).

4. Petri Siculi Historia utilis et refutatio atque eversio haereseos Manichaeorum qui et Pauliciani dicuntur. — PG, t. 104.

5. Sanctissimi Phоtii Narratio de Manichaeis recens repullulantibus. — PG, t. 102.

6. См., например, K. Ter-Mkrttschian, Die Paulikianer im Byzantinir sehen Kaiserreiche und verwandte ketzerische Erscheinungen in Armenien. Leipzig, 1893.

7. Петр Сицилийский использовал также известный труд «Физиолог», когда писал о ересиархе Тите, которого сравнивал с морским китом (гл. XXVI). Ср. J. В. Pitrа, Spicilegium Solesmense complectens sanctorum Patrum scriptorumque ecclesiasticorum anecdota hactenus opera, t. III. Parisiis, 1855, p. 352.

8. Хотя это и нельзя считать искажением, Фотий по-своему толкует наименование павликиан.

9. Этот отрывок из послания Сергия интересен своим намеком иа национальную принадлежность тех, к кому обращался ересиарх. Раз речь идет о пленении ромеев, можно предполагать, что совершающие это пленение были не ромеи, а, возможно, — армяне.

10. См. прим. 61 к переводу.

11. См. H. Grégoire. Les sources de l’histoire des Pauliciens. — BCLSMP 5^ème série, t. XXII, 1936, p. 110 sp.

12. Ibid., p. 111.

13. PG, t. 104, col. 1305-1350.

14. Под «книгой Апостола» подразумеваются послания апостола Павла.

15. Petri Siculi Historia Manichaeorum. — PG, t. 104, col. 1333, 1336.

16. Petri Siculi Historia ex ms. codice bibliothecae Vaticanae Graecae, cum Latina versione еdita par Matthаeum Raderum e Societate Jesu. Ingolstadtii, 1604.

17. A. Μai. Nova Patrum Bibliotheca, t. IV, pars III. Roma, 1847.

18. J. Gieseler. Petri Siculi Historia Manichaeorum seu Paulicianorum. Göttingen, 1846.

19. PG, t. 104, col. 1239-1304.

20. H. Grégoire. Précisions géographiques et chronologiques sur les Pauliciens. — BCLSMP, 5^ème sér., t. XXXIII, 1947.