СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИОАНН КИННАМ

КРАТКОЕ ОБОЗРЕНИЕ ДЕЯНИЙ ИОАННА И МАНУИЛА КОМНИНОВ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемый выпуск является третьей книгой византийской части свода «Древнейшие источники по истории народов Восточной Европы» ¹. Он посвящен сочинению известного историка XII в. Иоанна Киннама. Серия предполагает издание основной массы иноязычных памятников, содержащих сведения о народах, населявших в древности и средневековье территорию Восточной Европы.

В отличие от предыдущих выпусков серии, воспроизводящих тексты соответствующих изданий, греческий текст «Истории» Иоанна Киннама издается впервые по древнейшему греческому списку памятника — Cod. Vat. gr. 163 XIII в.; существующие издания Киннама основывались лишь на поздних списках XVI-XVII вв. с нередким искажением написания этнических терминов, топонимов, личных имен.

С общеисторической же точки зрения значимость сведений издаваемого памятника определяется особенностями эпохи, отраженной в нем и характеризуемой новыми чертами в истории русско-византийских отношений, усложнением международной обстановки в целом, упрочением места Древней Руси в системе международных связей ². Всё это не могло прямо или косвенно не сказаться и на содержании той информации, которую можно почерпнуть из предлагаемых записок секретаря византийской императорской канцелярии XII в. Если в «Хронографии» Феофана и «Бревиарии» патриарха Никифора (IX в.), которым был посвящен первый византийский выпуск серии ³, вообще ни слова не упоминалось о Руси, то в памятнике середины X в. — трактате Константина Багрянородного «Об управлении империей», изданном во втором томе византийской части ⁴, Древнерусское государство с его основными центрами в Киеве и Новгороде и рядом других упоминаемых городов занимает одно из центральных мест в обзоре международной политической и экономической системы, сделанном византийским императором в период активных дипломатических, торговых, военных и первых религиозных контактов после заключения договоров с Византией Олега и Игоря ⁵. Сочинение порфирородного правителя отразило тот этап в истории русско-византийских отношений, когда целью Византийской империи было прежде всего обеспечение безопасности черноморских колоний и прибрежных районов от походов русских дружин, стремление утвердить христианство на Руси как фактор своего идейно-политического влияния, а также увеличение [6] военной помощи со стороны русских наемников в обмен на предоставление торговых льгот ⁶. Древнерусское же государство вело борьбу за наиболее почетное место в иерархии государств в системе средневекового мира, за установление выгодных и регулярных торговых контактов. Пути и формы развития взаимоотношений определялись в главных центрах двух государств — Киеве и Константинополе ⁷.

В XII в. ситуация изменилась. Усилились дифференцированность и избирательность внешнеполитических отношений отдельных русских княжеств с Византией; при этом концепция политического суверенитета Руси отражала реальное положение дел ⁸. При традиционно наступательном, активном характере политики древнерусских князей в борьбе за экономические и торговые привилегии, утверждение себя на международной арене, закрепление в системе межгосударственных связей (в том числе и благодаря династическим бракам, формированию экстерриториальных общин, например, в виде торгово-купеческой колонии у св. Маманта в Константинополе, постоянного воинского корпуса росов, Русского монастыря на Афоне, окрепшего и расширившегося как раз в XII в. ⁹) общий путь эволюции русско-византийских отношений перешел от военных, политических, дипломатических и экономических столкновений и союзов в область культурного и церковно-идеологического взаимодействия ¹⁰. Культурные контакты этого периода были не менее интенсивны, чем прежде, но более глубоки, ибо обусловливались теперь не узкими военно-политическими интересами правящих кругов, а многообразными и плодотворными запросами общества. Как отметил Г. Г. Литаврин, «культурное общение с Византией содействовало оформлению и древнерусской народности, осознанию русскими себя самих как особой исторической, этнической, политической и культурной общности» ¹¹.

Византия с этих пор стала по-разному строить свои отношения с различными княжествами ¹². В создавшейся ситуации, когда исчезла угроза непосредственных нападений русских войск на империю (последняя русско-византийская война отгремела в 1043 г.), Константинополь старался привлечь русские силы к союзу против своих противников прежде всего в Центральной Европе, на севере Балкан, удерживая их от участия во враждебных коалициях ¹³. При ослаблении власти Руси в Крыму и Приазовье ¹⁴ ее влияние упрочилось в междуречье Днестра и Сирета, в Нижнем Подунавье в связи и с обострением степной политики в Причерноморье ¹⁵.

Верно подмечено, что изменение в характере русско-византийских отношений в XII — начале XIII в. были продиктованы не столько внешнеполитическими факторами, такими, как крестовые походы с последовавшим затем завоеванием Константинополя в 1204 г. или монголо-татарское нашествие на Русь, сколько внутренним развитием Руси: она «выросла», и вместе с тем дальнейшие пути ее различных центров разошлись ¹⁶. Таким образом, ставится вопрос о месте Руси в системе средневекового мира, о ее международном значении. Исследовательская проблема византийского влияния и гегемонии перешла в новую плоскость изучения, а сама тема эволюции русско-византийских отношений получила в современной науке новый импульс своего развития. [7]

Это оживление интереса к анализу русско-византийских контактов в комплексе изучения проблемы «встречи цивилизаций» тесно связано с тенденциями развития самой медиевистики, и в частности византиноведения, славистики и историографии Древней Руси последних лет ¹⁷. Перед историками встала задача воссоздания изучаемой ими культуры в категориях, адекватных ей. В анализе византино-русских или византино-славянских отношений это выразилось в стремлении охарактеризовать образ «чужого мира», формировавшийся на страницах средневековых текстов ¹⁸. В центре интересов исследователей оказались представления народов различных, подчас противостоящих друг другу культур ¹⁹. При этом научной задачей стало не только воссоздание преломленного в специфических категориях и видениях образа «чужого мира», но и выяснение того, был ли этот образ предпосылкой или результатом реальных исторических связей, оказывали ли средневековые стереотипы влияние на направление развития этих контактов или сами трансформировались, и чем в этом случае эти изменения диктовались ²⁰. С таким подходом связаны и новые возможности изучения и русско-византийских культурных взаимоотношений ²¹, истории церковных связей ²², роли и места греков в культуре России ²³ и славян — в византийской цивилизации ²⁴, сравнительно-исторического исследования идеологических систем ²⁵.

Составной частью изучения указанных проблем является и источниковедческий анализ памятников, отразивших вклад Руси и народов, окружавших ее и связанных с ней, в историю и культуру. Этому служит и серия свода «Древнейшие источники по истории народов Восточной Европы». Выбор текстов, издаваемых и исследуемых в своде, в том числе и в данном выпуске, определен общими принципами настоящего издания. Публикуются материалы, содержащие свидетельства о Руси, народах Северного Причерноморья, Нижнего Подунавья, Северного Кавказа, и лишь в связи с ними — о народах и государствах близлежащих регионов — закавказского и среднеазиатского.

Сведения «Истории» Иоанна Киннама, анализируемые в книге, касаются вопросов международного положения Древнерусского государства, его политических, династических, военных, дипломатических связей с Византией и другими государствами Центральной и Юго-Восточной Европы. Вместе с тем освещается историческое место и других народов в средние века, прежде всего кочевников — печенегов и половцев, северокавказских народностей, населения Подунавья, Закавказья, Азии.

Публикуемые фрагменты греческого оригинала воспроизводят рукописные чтения памятника, нередко отличающиеся от существующих изданий. Варианты чтений издания 1836 г. А. Мейнеке в Боннском корпусе византийских историков приведены в аппарате греческого текста. Предлагаемый новый русский перевод отличается в ряде компонентов как от устаревшего перевода прошлого века, так и от новых английского и французского переводов: все текстовые отличия оговорены и обоснованы в комментариях. Изданию текста и переводу предпослано обширное Введение. В нем приводятся необходимые сведения об Иоанне Киннаме, его сочинениях, определяется его место в византийской историографической [8] традиции, анализируется и сам издаваемый памятник: выявляются черты его историзма, значение его сведений о Древней Руси, народах Причерноморья и Подунавья для изучения отечественной истории, проблем формирования Древнерусского государства в его сложной этносоциальной структуре, его границ и т.п. Специально акцентируется внимание на международном положении Руси в свете данных источника. Подробный комментарий касается датировок и локализации событий, идентификации исторических персонажей, толкования этно-, гидро-и топонимов, социально-политических терминов источника. Проводится сопоставление сведений Киннама с данными других источников — как византийских и древнерусских, так и западноевропейских и отчасти восточных. Особое значение имеют комментарии по русским, печенежским и половецким сюжетам.

* * *

Habent sua fata libelli, как и люди, с ними связанные. Этот выпуск серии древнейших источников по отечественной истории оказался, увы, последним в этой серии, который редактировал Владимир Терентьевич Пашуто. Текст достаточно давно написанной книги автор не счел необходимым изменять, за исключением спорадических дополнений библиофафического характера. Возможностью появления этой книги, а главное — целого направления исторической науки, связанного с изучением источников на древних и редких языках, освещающей прошлое Восточной Европы, считаю себя обязанным как инициатору всего проекта В. Т. Пашуто, так и всем его соратникам и ученикам, в частности Я. Н. Щапову, Е. А. Мельниковой, А. П. Новосельцеву, И. С. Чичурову, Н. И. Щавелевой, В. И. Матузовой, Т. М. Калининой, В. А. Арутюновой-Фиданян, высказавшим свои наблюдения и замечания по прочтении рукописи этой книги.

Своим приятным долгом считаю поблагодарить всех, кто способствовал моим занятиям с рукописями в Ватиканской библиотеке. Необходимые для продолжения работы в Москве микрофиши были получены от Института истории и исследования текста в Париже, за что прежде всего хочется выразить признательность проф. Ж. Парамелю. С теплым чувством вспоминаю советы П. Вирта (Мюнхен) и П. Канара (Ватикан). Важное содействие успешному ходу подготовки и исследования издаваемого текста оказали проф. Д. Зимон и Л. Бургман в Институте сравнительной истории европейского права Макса Планка (Франкфурт-на-Майне) и Франкфуртском университете, а также В. Вавжинек в Кабинете греческих, римских и латинских исследований в Праге.

Специально хочется выразить признательность Гумбольдтовскому фонду (Бонн), предоставившему автору возможность интенсивных занятий в Институте византинистики Мюнхенского университета при завершении работы над книгой.

Комментарии

1. О своде см.: Корпус древнейших источников по истории народов СССР: Материалы совещания археографистов-медиевистов. М., 1974; Пашуто В. Т., Рыбаков Б. А. О корпусе древнейших источников по истории народов СССР: Материалы для обсуждения. М., 1974; Древнейшие источники по истории народов СССР: Тематика и состав выпусков. М., 1976. Ч. 1; 1980. Ч. 2.

2. Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 186 и след.

3. Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана, «Бревиарий» Никифора. Тексты, перевод, комментарий. М., 1980.

4. Константин Багрянородный. Об управлении империей / Ред. и коммент.: Г. Г. Литаврин, А. П. Новосельцев. Коммент.: М. В. Бибиков, В. П. Шушарин, Е. А. Мельникова, В. Я. Петрухин, А. А. Зализняк, Б. Н. Флоря, Т. М. Калинина, С. А. Иванов, В. К. Ронин, О. А. Акимова, Е. П. Наумов, О. В. Иванова, B. А. Арутюнова-Фиданян, Л. И. Грацианская. М., 1989; 2-е изд. М., 1991.

5. Сахаров А. П. Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 260 и след.

6. Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некоторые проблемы русско-византийских отношений в IX-XV вв. // История СССР. 1970. № 4. С. 40-44.

7. Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. C. 172 и след.; ср.: Udal'cova Z. V. Kiev entre Byzance et l'Europe occidentale // The 17th Intern.Byzantine Cong.: Major Pap. N.-Y., 1986. P. 399-419.

8. Wasilewski T. La place de l'Etat russe dans le monde byzantin pendent la haut Moyen Age // Acta Pol.hist. 1970. T. 22. P. 50-51; ср.: Wozniak F. Byzantine Policy towards Kievan Russia. Ann Arbor, 1973.

9. Мошин В. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в IX-XII вв. // BS. 1947. Т. 9. Р. 55 sq.; 1950. Т. 11. Р. 32 sq.

10. Оболенский Д. Связи между Византией и Русью в XI-XV вв.: Докл. на XIII Междунар. конгр. ист. наук. М., 1970. С. 5 и след.; Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. L., 1971. P. 164 sq.

11. Литаврин Г. Г. Культурные связи Древней Руси и Византии в X-XII вв.: (Опыт ист. характеристики). М., 1974. С. 14; Он же. Культурные связи Древней Руси и Византии в X-XII вв. // Балканские исследования. М., 1976. С. 254-265.

12. Vernadsky С. Relations byzantino-russes au XII siecle // Byzantion. 1927/1928. Т. 4; Horodysky J. Z. Byzantium and Rus' Relations during the Reign of the Comneni Dynasty. Ann Arbor (Mi), 1989. P. 229 sq.

13. Литаврин Г. Г. Византия и Русь в XII в. // ВИ. 1972. № 7. С. 37-38.

14. Kazhdan A. Some Little-Known or Misinterpreted Evidence about Kievan Rus' in Twelfth-Century Greek Sources // Oceanos. 1983. P. 344-358.

15. Приселков Μ. В. Русско-византийские отношения IX-XII вв. // ВДИ. 1939. № 3. С. 104.

16. Литаврин Г. Г. Культурные связи... М., 1974. С. 4.

17. Подробнее см.: Бибиков М. В. Византия — славянский мир — Русь — христианство // Культура и общество Древней Руси. М., 1988. Ч. 1. С. 223-247.

18. Литаврин Г. Г. Представления «варваров» о Византии и о византийцах в VI-X вв. // ВВ. 1986. Т. 46. С. 100-108; Он же. Византийцы и славяне: взаимные представления // The 17th Intern.Byzantine Congr.: Major Pap. N.-Y., 1986. P. 369-382; Bibikov M. V. Byzantium and Russia: Reciprocal Views // The 17th Intern. Byzantine Congr.: Abstr. of Short Pap. Wash. (D.C.), 1986. P. 35-37; Бибиков Μ. В. Русь в византийских памятниках и Византия в древнерусских произведениях (к сравнительному изучению) // ДГ, 1987. М., 1989. С. 167-172.

19. Ahrweiler Η. L'image de l’autre et les mecanismes de l’alternite // XVI Congres Intern, des sc. hist.: Rapports. Stuttgart, 1985. Bd. 1. S. 60-65.

20. Подробнее см.: Бибиков М. В. Византийские источники по истории Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа (XII-XIII вв.) // ДГ, 1980. М., 1981. С. 68 и след. Там же (с. 5-53) содержится подробный очерк истории изучения материалов византийских источников по отечественной истории, не повторяемый в настоящем издании.

21. Franklin S. The Empire of the Rhomaioi as Viewed from Kievan Russia: Aspects of Byzantino-Russian Cultural Relations // Byzantion. 1983. T. 53. P. 507-537.

22. Poppe A. Panstwo i koscol na Rusi w XI wieku. W-wa, 1968; Щапов Я. Η. Государство и церковь Древней Руси X-XIII вв. М, 1989. С. 169-179.

23. Аверинцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. № 7. С. 210-220; № 9. С. 227-239.

24. Nystazopulu-Pelekidu Μ. Les Slaves dans l'Empire byzantin // The 17th Intern. Byzantine Congr.: Major Pap. P. 345-367.

25. Литаврин Г. Г. Идея верховной государственной власти в Византии и Древней Руси домонгольского периода // Славянские культуры и Балканы. София, 1978. С 50-56; Чичуров И. С. Политическая идеология Древней Руси и Византии.М., 1991.