СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Тулузское королевство

Поселение вестготов в Аквитании отвечало в тот момент интересам и германцев, и римлян. Правительство Западной Римской империи явно не было заинтересовано в оседании вестготов ни в Африке, куда те упорно, но неудачно стремились, ни в Испании. Африка, бывшая в то время главной продовольственной базой Италии, была слишком важна для римских властей. Да и все еще богатую Испанию римляне терять не хотели. Они с удовольствием использовали вестготов в борьбе с вандалами и аланами, но, когда вестготы добились значительных успехов, предпочли вывести их из страны. Подобным образом много лет спустя тогдашний фактический правитель империи и ее крупнейший полководец Аэций активно использует помощь вестготов в сражении против гуннов, но после победы убеждает короля немедленно уйти с поля боя и не преследовать разбитого противника, дабы не дать вестготам чрезмерно усилиться. Выделяя в 418 г. вестготам земли в Галлии, Констанций сделал все, чтобы отрезать их от Испании. Готы селились вдоль океанского побережья и вплоть до реки Гарумны (Гаронны) и несколько восточнее ее, но от Пиренеев были отделены [276] римскими владениями. Те же владения отделяли вестготов и от Средиземного моря. Это море было политической, экономической и культурной осью Римской империи, и ни Констанций, ни император Гонорий не хотели допускать на его побережье варваров. Кроме того, поселяя вестготов в Аквитании, римляне оттесняли их достаточно далеко от Италии. Не имея возможности ни уничтожить вестготов, ни вытеснить их за пределы империи, римское правительство в лице Констанция выбрало меньшее зло, поселяя их в одном из самых удаленных мест империи. Но, как полагают некоторые исследователи, дело не только в этом. В это время вся Северо-Западная Галлия фактически отделилась от империи, ибо в ней одержали победу багауды, с которыми римские власти и войска так и не смогли справиться. Главной базой багаудов тогда являлась Арморика (Бретань), но восстание, то утихая, то вспыхивая вновь, угрожало римской власти и римским латифундистам во всей Галлии и особенно в богатой долине Гарумны. И хотя в 416-417 гг. Констанций одержал ряд побед над армориканскими багаудами, это не привело к восстановлению римской власти и римских порядков в Арморике, так что угроза сохранялась. Не имея собственных сил, чтобы защитить свои интересы на юго-западе Галлии, римляне были вынуждены обратиться к варварам. Наконец, надо отметить, что западное побережье Галлии часто опустошалось набегами германских пиратов и вестготы, как кажется, должны были защитить южную часть этого побережья от пиратских набегов.

Но это отвечало и интересам вестготов. Было ясно, что в тот момент поселиться в Испании они могли только в ходе очень упорной борьбы как с римлянами, так и с другими варварами. И Валлия, несмотря на неприятие римлян, понимал, что эта борьба будет очень трудной, тем более что опыт борьбы Атаульфа с Констанцием был неудачным. Попытка же переправиться в Африку также оказалась неудачной. Предложение Констанция оказалось как раз кстати. Начиная с 375 г., когда вестготы были вынуждены под давлением гуннов покинуть свои старые места проживания в Северном Причерноморье, они все время искали новые благоприятные места для поселения. Вестготы в принципе были земледельческим народом, хотя, по-видимому, собственных ресурсов у них было недостаточно, так что в свое время римская блокада поставила их на грань голода. Постоянные войны и передвижения, не дававшие в принципе овладеть сельскохозяйственными ресурсами тех или иных территорий, еще больше обострили для вестготов продовольственную проблему. Одновременная борьба и с римлянами, и с вандалами увеличила угрозу голода. Недаром Констанций обещал вестготам не только земли в Аквитании, но и 600 тысяч мер зерна. [277] Поселение же в Аквитании решало эту проблему Аквитания была одной из наиболее богатых областей Галлии, особенно долина Гарумны, которую и надо было защитить от багаудов любой ценой. Аммиан Марцеллин отмечал огромное значение подвоза продовольствия из этой области для римской армии, действующей на Рейне. В следующем веке, уже после поселения там вестготов, Сальвиан называл Аквитанию подобием рая из-за ее виноградников, лугов и богатых урожаев. Поэтому вестготам она могла представляться в тот момент идеальным местом для оседания.

Поселение вестготов на юго-западе Галлии сыграло большую роль в вестготской истории. Тридцать лет они блуждали по территории империи, пройдя от Дуная до Гарумны. Теперь они превращались из «блуждающей армии», сопровождаемой женщинами, детьми и стариками, в оседлый народ, снова обладающий собственной территорией. Но за эти тридцать лет в их жизни произошли довольно значительные изменения. Почти все эти годы вестготы фактически находились в состоянии войны, так что не только воинам, но и всему племени постоянно угрожала опасность. Это еще больше заставляло вестготов сплачиваться вокруг своего предводителя, что не могло не увеличивать его власть и роль в обществе. Накануне переселения на территорию империи вестготы, как мы видели, раскололись на несколько групп, причем их глава Атанарих, которого позже вестготы считали своим первым государем, оказался в меньшинстве. А на территорию империи тот же Атанарих был тоже вынужден перейти, будучи изгнанным своими же приближенными. Да и Фритигерн, возглавлявший вестготскую армию в битве при Адрианополе, накануне этой битвы жаловался императору Валенту, что не может справиться со своим народом. На этом начальном этапе своего переселения вестготы были разделены на ряд группировок со своими вождями. Большая часть их объединилась под властью Алариха. Свидетельством резко усилившейся власти Алариха были его пышные похороны, когда в могилу на дне реки было опущено не только тело покойного предводителя, но и его сокровища. Атанарих, как уже говорилось, сам решительно отказывался от королевского титула, считая себя только «судьей». По отношению к Алариху греческие и римские писатели использовали различные термины, обозначающие его власть, причем королем его называли западные авторы, не очень-то хорошо знавшие истинное положение вещей. Начиная с Атаульфа вестготских предводителей называют только королями. Вероятно, как уже говорилось, в 413-414 гг. оформилась вестготская монархия. И свадьба Атаульфа с Галлой Плацидией в новогодний день 415 г. стала недвусмысленным знаком нового положения готского [278] предводителя. Недаром тот же Атаульф сравнивал себя с Августом, явно считая себя таким же основателем новой империи, каким был в свое время Август. И позже при всех сменах королей о расколе вестготов на отдельные не связанные (или мало связанные) друг с другом этнические группы речи уже нет. Раздоры, иногда кровавые, проходили уже внутри вестготского народа или, что гораздо чаще, его аристократической верхушки.

С другой стороны, состояние почти постоянных передвижений всего народа не давало возможности ограничить военную силу вестготов только королевской дружиной или дружинами аристократов. В военных действиях явно должны были принимать участие все боеспособные вестготы. Это позволяло основной массе вестготского населения продолжать в той или иной степени участвовать и в политической жизни общества. Так, еще в середине V в. на собрании вестготы приняли решение о мире с империей. Однако это участие все более сокращалось. По свидетельству Аполлинария Сидония, король уже советовался преимущественно лишь со знатью: consilium seniorum. О том же сообщает Клавдиан, говоря о приказе короля посоветоваться с «отцами», составлявшими курию (Getarum curia).

Вскоре после поселения в Аквитании Валлия умер. Ему наследовал Теодорих (может быть, правильнее — Теодорид). Каким образом он пришел к власти, точно не известно. Иордан просто говорит, что Теодорих (Теодорид) наследовал Валлии в королевской власти (successit in regno). Его сын, если верить Аполлинарию Сидонию, называл Алариха, взявшего Рим, своим дедом (noster avus). Иногда думают, что эти слова, вложенные поэтом в уста Теодориха II, являются поэтической вольностью. Но трудно себе представить, чтобы поэт, живший под властью вестготских королей, исказил смысл высказываний этих государей. Известно, что в 402 г. жена и дети Алариха попали в плен к римлянам. Были ли у него еще дети, мы не знаем. Возможно, что Теодорих I был зятем Алариха, но не исключено, что и сыном, хотя, когда он родился, неизвестно. Сам Аларих мог родиться, как считают некоторые ученые, около 360 г. Поэтому сам факт существования у него взрослого сына в 418 г. не был бы странным. Когда в 451 г. Теодорих погиб на Каталаунских полях, то, по словам Иордана, он был уже весьма старым (maturae senectutis). Но даже если новый король был не сыном, а зятем Алариха, важно то, что он (в этом случае через свою жену) принадлежал к роду Балтов. Сигерих явно Балтом не был. О роде Валлии ничего не известно. Судя по тому, что Теодорих совершенно спокойно наследовал ему, а сам Валлия умер своей смертью, можно предположить, что они были какими-то родственниками. Думается, что Валлия [279] тоже был Балтом. Если это так, то после очень кратковременного перерыва во время правления Сигериха королевское достоинство вновь возвращается к роду Балтов. Более того, как кажется, не будет слишком смелым предположение, что убийство Сигериха являлось реакцией Балтов на попытку захватить власть представителем иного и к тому же враждебного рода.

Выполняя условия договора с империей, вестготы в 422 г. помогли римскому полководцу Кастину в войне с вандалами в Испании, разделив с ним горечь поражения. Но уже в 425 г. вестготы попытались захватить Арелат, который, несмотря на общий упадок городской жизни, оставался очень важным торговым центром, связывающим Галлию не только с Испанией, но и с Африкой и даже с Востоком. И только приближение основного римского войска во главе с Аэцием заставило Теодориха отойти от города. Таким образом, вестготы снова оказались в состоянии открытой войны с империей. И эта война завершилась в 428 г. заключением мира под давлением Аэция. И позже вестготы выступали против римлян. Означает ли это, что договор, согласно которому вестготы были признаны федератами, более уже не существовал? Вполне возможно. Можно вспомнить, что в 408 г., после гибели Стилихона, Аларих возобновил войну с римлянами. Исидор Севильский говорит, что Теодорих, наследуя Валлии, был недоволен миром с римлянами и отверг заключенный договор. Поскольку известно, что договор и позже был действенен, можно считать, что Констанций заключил новый договор с вестготами, на этот раз с Теодорихом. Возможно, для германцев договор оставался в силе до смерти одного из партнеров. В таком случае смерть Гонория (а Констанций явно заключал договор от имени императора), как полагал вестготский король, освобождала его от обязательств по отношению к империи. В это время в Западной Римской империи царила политическая анархия. Ставший после смерти Гонория императором Иоанн не был признан восточным императором Феодосием II и вскоре был свергнут восточноримскими войсками, посадившими на западный трон малолетнего сына Галлы Плацидии Валентиниана III, регентство при котором было поручено его матери. Теодорих вполне мог воспользоваться этими внутренними раздорами, чтобы увеличить вестготские владения, а главное — добиться выхода к Средиземному морю и его экономическим возможностям. В таком случае предлогом могло быть непризнание либо Иоанна, либо, скорее, Валентиниана законным императором. Но слова Аполлинария Сидония о заключении Теодорихом и Аэцием мира, вероятно, говорят все же о равноправии сторон. Поэтому вполне возможно предположение, что федератных отношений уже не существовало. [280]

В 439 г. римляне в союзе с гуннами сами напали на вестготов. Повидимому, это было ответом на недавнее нападение готов на некоторые римские города, соседние с их владениями. Иордан, рассказывая о римском нападении, говорит о нарушении мира {расе rupta), а описывая последующие события и восстановление мира (расе), отмечает восстановление прежнего соглашения (in pristina concordia redierunt) и договора (foedus). Возникает естественный вопрос, о каком договоре идет речь, — о договоре Констанция или Аэция. Само по себе слово foedus не обязательно подразумевает наличие именно федератов. Это слово часто употреблялось еще в республиканские времена для обозначения практически любого договора как с равноправными союзниками, так и с фактически подчиненными общинами и племенами, скрывая подлинное подчинение последних Риму. Приблизительно десятью годами раньше вестготы участвовали в войне в Африке, и биограф Августина, рассказывающий об этих событиях, говорит о готах как о войске федератов (cum Gotkorum foederatorum exercitu). Это было уже после заключения мира между Теодорихом и Аэцием. Высказывается мнение, что автор в данном случае использовал слово foederati в другом смысле, чем раньше. Действительно, в Африке вполне могли не знать о реальном положении дел в Галлии. Поэтому на основании только этого упоминания делать выводы о юридическом положении Вестготского королевства в Западной Римской империи на рубеже 20-30-х гг. V в. едва ли возможно.

Обратимся к более поздним событиям. Когда в 451 г. гунны, предводительствуемые Аттилой, вторглись в Галлию и над Западной Римской империей нависла серьезнейшая опасность, Аэций был вынужден собрать против них все свои силы. Значительную часть римской армии составляли различные варварские войска, подчиняющиеся Аэцию и набранные им. Совершенно другим было положение вестготов. Еще до битвы, если верить Иордану, император Валентиниан направил вестготскому королю письмо, в котором убеждал (а не приказывал, как можно было бы ожидать) вестготов помочь римлянам. Он писал, что вестготы являются «членами государства» (rei publicae... membrum), но в то же время указывал, что само это членство определяется союзом, используя, однако, при этом термин не foedus, а societas. Это слово, собственно, означает «товарищество», «объединение ради общей пользы» и в принципе подразумевает равноправие сторон. Это равноправие наглядно проявилось в битве на Каталаунских полях, где вестготы во главе с Теодорихом занимали правое крыло, а римляне (фактически сборное варварское войско) под командованием Аэция — левое. Из описания Иордана создается впечатление, что римская армия состояла из трех равноправных «корпусов»: собственно римского, [281] вестготского и аланского, который из опасения перед его возможной изменой был помещен в центре между войсками Аэция и Теодориха. В Хронике Проспера Тирона о врагах Аттилы в этой битве говорится как о «наших», то есть римлянах, и готах (et nostris et Gothis). А после сражения Аэций стал убеждать нового готского короля Торисмунда вернуться на свои места (ad sedes proprias). И это был, по словам Иордана, «совет» (consilium), а не приказ. Одним словом, в 451 г. готы предстают уже никак не связанные с Римской империей какими-либо обязательствами, в том числе военной службой, так что их в это время уже явно нельзя считать федератами. Наконец, известно, и об этом будет подробнее говориться дальше, что во времена Теодориха I появились первые вестготские законы, и исследователи полагают, что это тоже является доказательством полной самостоятельности Вестготского королевства.

В битве на Каталаунских полях пал вестготский король Теодорих. Когда готы узнали об этом, они торжественно похоронили его и, гремя оружием, передали королевскую власть (regiam deferunt maiestatem) его старшему сыну Горисмунду Еще Цезарь писал, что галлы стуком оружия выражают свое согласие с оратором. Тот же обычай зафиксирован Тацитом и для германцев. Причем все это происходило обычно на народном собрании или другом подобном сборище вооруженных мужчин. Поэтому надо думать, что и в данном случае были собраны воины для решения вопроса о власти. Однако дело обстояло не так просто. Аэций, убеждая Торисмунда возвратиться в свое королевство, говорит, что тот должен вернуться, чтобы овладеть королевской властью, которую ему оставил отец (regnum, quod pater reliquerat, arriperet), дабы его братья, оставленные отцом дома, не захватили отцовские сокровища, не проникли в королевство (или, лучше, в королевскую власть) вестготов (пе... Vesegotharum regno pervaderent) и в результате не пришлось бы Торисмунду воевать со своими (cum suis... pugnaret). И Торисмунд совершенно серьезно воспринял этот совет и эти предостережения Аэция. Следовательно, слова римского полководца были основаны на знании реального положения в Вестготском королевстве. Далее Иордан рассказывает, что Торисмунд, облеченный королевским величием (regia maiestate subvectus), вступил в Толозу и его при этом приветствовала толпа братьев и могучих, то есть явно знатных, (fratrum et fortium turba gauderet), и ни у кого не возникло мысли начать борьбу за наследование (de regni sucessione certamen).

Из этого пассажа видно, что король уже может оставить свою власть сыну, но юридически это должно быть оформлено волеизъявлением вооруженного народа. Такое волеизъявление считалось достаточным [282] для утверждения в королевском достоинстве (maiestas regia), так что Торисмунд вступал в свою столицу уже законным королем. Но эта юридическая видимость могла и не соответствовать фактической действительности. При этом главным казалось овладение королевскими сокровищами (opibus). Вероятно, завладение имуществом давало возможность каким-то образом противостоять избранному королю (то ли набрать на эти деньги свою дружину, которая приведет его к власти, то ли, получив возможность подкупить тот же народ, добиться изменения его решения). Но такую возможность могли использовать только братья нового короля. Следовательно, королевская власть уже закрепилась за определенной семьей. Видимо, в этой семье наследование во многом определялось старшинством, поскольку Проспер Тирон говорит, что Торисмунд наследовал своему отцу, будучи старшим (maximus natu) из братьев. Отправляясь на войну с гуннами, Теодорих увел с собой бесчисленное количество готских воинов (innumerabilis multitudo). Конечно же, это была не дружина, а все вестготское войско. Но кто же тогда те fortes, которые вместе с братьями приветствовали в Толозе Торисмунда? В том же рассказе о решении Теодориха отправиться на войну с гуннами Иордан говорит, что это решение вождя приветствовали комиты (adclamant comites) и за ними следовал народ (sequitur vulgus), из чего можно сделать вывод, что в вестготском обществе уже выделяются три инстанции: вождь, то есть король, ибо различия между ними уже не существовало, и из текста видно, что dux'ом был сам Теодорих, комиты, или графы, и простой народ. То, что Иордан употребляет термин vulgus, а не populus или хотя бы plebs, говорит о явном противопоставлении этой группы населения comites. При этом comites криком одобряют (adclamant) принятое решение, как некогда это делало все народное собрание, а vulgus только следует за этим решением. Видимо, fortes и comites — одни и те же люди. Вероятно, отправляясь на войну, и притом такую опасную, как война с непобедимым до того времени Аттилой, Теодорих оставлял в столице для управления государством не только своих сыновей, но и часть комитов.

Обратимся к более поздним событиям. Торисмунд занял довольно жесткую антиримскую позицию. Недаром Аполлинарий Сидоний называл его самым безумным (или необузданным) королем Готии (regem Gothiae ferocissimum). Полагают, что именно это обстоятельство вызвало противодействие его братьев, занимавших иную позицию по отношению и к империи, и к римскому населению своего королевства. Но не исключено и простое соперничество между братьями. Видимо, Аэций знал, о чем говорил, когда убеждал Торисмунда немедленно вернуться в Толозу, да и сам Торисмунд не питал иллюзий по поводу своих братьев. [283] Характерно в этом отношении замечание Иордана, что начало правления Торисмунда было настолько умеренным (moderatus est), что никто и мысли не имел начать борьбу за наследование. Борьбу за наследование (de regnisucessione certamen) могли вести только его братья. Об изменении политики Торисмунда Иордан дальше не говорит, но подобное изменение ясно вытекает из только что приведенных слов историка. Но связано ли это изменение с отношениями к Риму и римлянам, неясно. Отказ от «умеренности» мог подразумевать и отношения с теми же братьями. Во всяком случае, уже в 453 г., всего через два года после воцарения Торисмунда, братья выступили против него, обосновывая свое выступление преступными распоряжениями (noxiis dispositionibus) короля. По рассказу Иордана, Торисмунд был убит заговорщиками во время болезни при содействии его клиента Аскалька. После смерти Торисмунда ему наследовал (Vesegotharum in regno succedens) его брат Теодорих (или Теодорид) II. Ни Иордан, ни Проспер Тирон, ни автор Галльской хроники, упоминая об этих событиях, не говорят об оформлении перехода власти от Торисмунда к Теодориху. Только Аполлинарий Сидоний отмечает, что Теодорих был на этом месте утвержден (confirmatur). Как понимать это выражение современника и сторонника нового короля, вопрос спорный. Может быть, как и в случае с его братом, речь идет о формальном подтверждении королевского достоинства Теодориха II народным собранием или советом знати.

Если Торисмунд вел антиримскую политику, то Теодорих II явно ее изменил. Аполлинарий Сидоний называет этого короля «украшением готов, опорой римлян, спасением народа (gentis)». Возможно, что Теодорих II восстановил федератные отношения с империей, и доказательством этому может быть посылка им вестготской армии во главе со своим братом Фредериком в Испанию против багаудов по римскому поручению. Идаций употребляет при этом выражение ex auctoritate Romana. Само это выражение бесспорно говорит о выполнении вестготами, если можно так выразиться, римского задания. Хотя не исключено, что это могло быть не столько поручение правительства, сколько вызов испано-римских магнатов. Когда в 455 г., после вандальского разгрома Рима, был убит император Петроний Максим, Теодорих сделал ставку на галло-римского магната Авита, которого он сам хорошо знал. В свое время Авит много сделал для сближения готов и римлян и много времени провел при дворе Теодориха I, будучи даже одно время учителем будущего вестготского короля. Выдвигая Авита, Теодорих II, если верить Аполлинарию Сидонию, заявил, что он, Теодорих, будет другом Рима, если Авит будет вождем, и воином, если тот будет государем. Если следовать логике этого заявления, то до воцарения Авита [284] вестготский король себя воином и, следовательно, федератом империи не признавал. При активной поддержке вестготов Авит стал императором, но не был признан восточным императором Маврикием и враждебно встречен италийской знатью, соперничающей с галльской. Этим воспользовался варварский командир Рицимер, свергнувший уже в 456 г. Авита и провозгласивший императором Майориана. С этого времени вплоть до своей смерти Рицимер стал фактическим распорядителем трона Западной Римской империи.

Если Теодорих II признал себя и свой народ федератами империи при Авите или еще раньше, то со свержением своего ставленника он явно эти отношения разорвал. Он продолжал воевать в Испании против свевов, но делал это уже не по римскому поручению, а ради утверждения своей власти. Так же воевал он и в Галлии, стремясь расширить свои владения. По словам Иордана, Теодорих II умер своей смертью, но ему с жадной поспешностью (praecupidafestinatione) наследовал его брат Эйрих, что и вызвало прискорбное подозрение (scaeva suspicio). О том, что это подозрение было все же не напрасным, ясно говорит Исидор, утверждая, что Эйрих пришел к власти в результате такого же преступления, что и его брат (pari scelere, quo frater, succedit in regnum), то есть братоубийства. Указание Иордана на жадную поспешность можно понимать как отказ от прежних формальностей при взятии власти. Правление Эйриха следует считать завершением процесса формирования вестготской монархии.

Продолжая политику своих предшественников, Эйрих много воевал, расширяя подвластную ему территорию в различных направлениях. В конце концов под его властью оказалась вся Южная Галлия к югу от Лигера (Луары), кроме территории Бургундского королевства, и больщая часть Испании, где лишь на северо-западе еще оставалось Королевство свевов, да и самая южная часть страны, как кажется, еще тоже практически оставалась вне сферы вестготского владычества. В 475 г. предпоследний император Западной Римской империи Непот признал суверенитет Эйриха над всеми этими землями. Вестготское Королевство стало самым сильным и значительным варварским государством того времени. Эйрих умер собственной смертью в 485 г., и ему без всяких осложнений наследовал его сын Аларих II.

Важнейшим явлением внутренней политики Эйриха стало принятие им первого кодекса вестготских законов. Это не значит, что до этого у вестготов не было писаных законов. Сам Эйрих ссылается на законы и своего отца, и своих предшественников. Значение кодекса Эйриха заключается прежде всего в систематизации вестготского права. Думается, что большинство законов было принято все же во времена самого Эйриха, ибо в тексте кодекса редки ссылки на предшествующие [285] законы. Видимо, те законы, в которых таких ссылок нет, в том виде, в каком они сформулированы в кодексе, были зафиксированы именно при Эйрихе. К сожалению, от этого кодекса до нас дошли только отрывки, так что говорить о соотношении законов Эйриха и его предшественников невозможно. В научной литературе отмечалась довольно сильная романизация вестготского права, как она засвидетельствована в этих законах. На этом основании была высказана мысль, что они относились не только к готам, но и к римлянам, жившим на территории их королевства. Однако правы все же те исследователи, которые считают, что законы Эйриха и его предшественников относились только к готам и взаимоотношениям готов и римлян, в то время как отношения внутри галло-римского, а затем и испано-римского общества регулировались римскими законами. Явно же ощущаемая романизация вестготских законов объясняется сильным влиянием римского права, обусловленным, с одной стороны, долгими контактами вестготов с Римом, а с другой — социальной эволюцией вестготов, приблизивших их к отношениям римского общества.

Как уже говорилось, Атаульф в свое время сетовал на отсутствие законов у вестготов. Пока вестготы являлись «блуждающей армией», у них не было необходимости в создании писаных законов, ибо все регулировалось обычным правом. Прочное оседание в Юго-Западной Галлии потребовало и изменений в юридическом плане. Оседание на новой земле, которая уже была населена другими людьми, потребовало юридического закрепления новых отношений и регулирования отношений между властителями и подчиненными. Территория, занятая вестготами, оставалась частью империи, и, естественно, на нее распространялось римское законодательство. Оно далеко не в полной мере отвечало особенностям варварского общества, но, видимо, все же должно было, хотя бы внешне, уважаться, пока вестготы считались федератами империи. Вероятно, разрыв старого договора и дал возможность вестготскому королю приступить к разработке собственного законодательства.

Первым вестготским королем, о котором известно, что он издавал законы, был Теодорих I. Время издания законов Теодориха неизвестно. Как уже говорилось, этот король мог счесть себя полностью независимым после смерти Гонория в 423 г. Эйрих, упоминая закон своего отца, говорит о невозобновлении спорных дел, не урегулированных в течение 30 лет. Если это была норма закона Теодориха I, то начинать отсчет, видимо, надо либо с поселения вестготов в Аквитании, либо с прихода к власти Теодориха. Это дает нам 448 или 449 г. Как кажется, приблизительно к этому времени и может относиться введение первых вестготских писаных законов. [286]

Создание кодекса Эйриха стало очень важным шагом в развитии вестготского права. Впервые изданные ранее и самим Эйрихом законы были объединены в единый документ, насчитывавший не менее 336 статей, а, вероятнее всего, еще больше. Для работы над кодексом явно были привлечены римские юристы или вообще образованные римляне. Хотя сам Эйрих был фанатичным арианином и занимал резкую антиримскую и антикатолическую позицию, он, будучи реальным политиком и понимая, что вовсе обойтись без образованных римлян невозможно, некоторых из них привлекал к себе. Одним из них был Леон, игравший очень большую роль при дворе Эйриха и выступавший порой советником короля в различных делах, в том числе юридических. Были и другие римские приближенные вестготского короля. Их он вполне мог привлечь к составлению кодекса. Полагают, что этот кодекс был создан на основе местного «вульгарного» римско-галльского права, во многих аспектах противоположного общеимперскому. Но думается, что гораздо большую роль играло фиксирование отношений внутри вестготского общества и взаимоотношений его и римского, хотя некоторые нормы, укоренившиеся в Галлии, могли быть приняты во внимание, особенно в тех разделах, где речь шла о спорах между готами и римлянами.

Время издания этого кодекса неизвестно. В 469 или 470 г. Аполлинарий Сидоний упоминает только законы Теодориха. В 485 г. Эйрих умер, так что остается довольно длительный промежуток между 469 и 485 гг. Естественно, что работа над кодексом не могла быть слишком быстрой. Поэтому полагают, что издан был кодекс Эйриха около 475 г. В тексте некоторых законов упоминается пятидесятилетний срок решения некоторых споров между готами и римлянами. Это вполне может соответствовать середине 420-х гг., когда вестготы разорвали старый договор с империей и стали совершенно самостоятельными.

Законы и Теодориха, и Эйриха относились только к вестготам. Местное римское население должно было подчиняться старым римским законам. Но взаимоотношения между двумя народами, естественно, регулировались законами вестготского короля. Именно эти два юридических поля и были темами вестготских законов.

Заключая в 418 г. договор с вестготским королем, Констанций выделил им земли ad habitandum. Это выражение очень важно. В юридическом плане «поселение» вестготов восходит к ius habitationi, то есть к праву проживать в чужом доме или его части. Согласно классическому римскому праву такое «проживание» имеет характер узуфрукта, когда узуфрукутарий, не приобретая в полную собственность чужое имущество, может пользоваться им и извлекать из него доходы. [287]

Другой юридический источник поселения вестготов, хотя и связанный с первым, — институт hospitium militare. Он восходит еще к республиканской эпохе: если войска по каким-либо причинам не имели возможности разместиться в лагерях либо казармах, воины могли располагаться в домах жителей. Так, в 49 г. до н. э. воины Туземного легиона были приняты жителями Гиспалиса in hospitio. В Поздней империи было установлено, что частные жители должны отдавать своим «гостям» треть своего дома, а если те имели сенаторский ранг illustres, то и половину. Правда, при этом воины не имели права требовать ни услуг, ни передачи им людей либо животных. Практика подобного «гостеприимства» требовала от хозяев довольно значительных расходов. Биограф Александра Севера специально отмечает, что тот возмещал расходы жителей на содержание больных и раненых воинов. Когда после военных реформ Диоклециана и Константина были созданы специальные войска, располагавшиеся внутри империи и в случае необходимости передвигавшиеся по ее территории, практика hospitium militare еще более расширилась. В состав таких войск включали и варварские auxilia, официально считавшиеся вспомогательными частями, что могло становиться юридической базой их размещения в качестве hospites.

Именно на таких юридических основаниях были размещены вестготы в Аквитании. Будучи, согласно договорам с Констанцием, федератами, они считались воинами империи, а воины имели ряд привилегий, в том числе и освобождение от различных общественных обязанностей, податей и налогов. За ними была оставлена одна обязанность — воевать с врагами империи. Обеспечением их существования должна была стать земля, которую им выделили. Но так как свободной земли в Аквитании фактически не было, взять ее можно было только у местных землевладельцев. Юридическим основанием такого изъятия земли могло быть положение о предоставлении «гостям» трети дома, при этом под домом понималось все имение хозяина. Однако вестготы не ограничились третью, а овладели, как полагает большинство историков и историков права, двумя третями обрабатываемой земли и половиной лесов и выпасов. Под давлением римской власти, заинтересованной в поселении здесь вестготов, и из-за страха перед багаудами местные землевладельцы были вынуждены согласиться с этим. В связи с этим возникает много вопросов.

Численность вестготов была сравнительно небольшой. Полагают, что она едва ли превышала 100 тысяч человек, включая женщин и детей, что составляло приблизительно 2-3% населения Юго-Западной Галлии. После того как при Эйрихе Вестготское королевство заняло [288] обширные пространства от океана до Альп и от Луары до Гибралтара (по крайней мере, теоретически), доля вестготов в составе населения государства еще более уменьшилась. Но это сравнительно небольшое количество людей занимало господствующее положение в государстве, и одной из задач королей было обеспечить это господство.

Как расселились сами вестготы на этом огромном пространстве, точно не известно. Археологи отмечают парадоксальное явление: народ, живший в Галлии в течение почти 90 лет, оставил очень мало осязаемых следов. Конечно, будущие исследования дадут много нового, но пока надо констатировать, что редкие археологические свидетельства присутствия вестготов концентрируются в средней части долины Гарумны (Гаронны). Вероятно, это и был район более или менее компактного расселения вестготов в Галлии. Вне этого района сохранялась в почти полной неприкосновенности прежняя жизнь. Сохранялись старые обширные виллы, как, например, вилла Шираган с территорией более 16 га и населением в 1000 человек. Здесь полностью сохранялись старые социальные порядки. Различия по отношению к прежнему времени в основном сводились к уплате галло-римским населением налогов не императору, а варварскому королю. И жившие там люди продолжали чувствовать себя римлянами. И еще много позже, когда вестготы были уже вытеснены за Пиренеи и эти земли были подчинены франкам, территория Франкского королевства к югу от Луары долго называлась Романией. Произошло ли здесь разделение земель и вилл между римлянами и вестготами? Ответить на это вопрос трудно из-за нехватки материала. Однако априорно можно полагать, что нет, не произошло: если вестготы не жили в этом регионе, то, спрашивается, зачем им иметь там земли для поселения? Вполне возможно, что они ограничились лишь сбором налогов, хотя не исключено, что вестготы претендовали на две трети доходов этих вилл и мелких крестьянских участков. В отдельных случаях и на этой территории вестготские короли могли конфисковывать земельные владения конкретных аристократов. Так потерял свои земли (или, по крайней мере, их значительную часть) Аполлинарий Сидоний, но причиной этого было не расселение в его владениях готов, а политическая позиция поэта и епископа, в какой-то момент враждебная Эйриху.

На территории более или менее компактного расселения вестготов положение явно было иным. Археологические следы вестготского присутствия обнаружены именно в виллах, так что можно уверенно говорить, что варвары реально заняли две трети земель и строений вилл в этом регионе, пользуясь одновременно половиной лесов и выпасов. Теоретически такое разделение земель, угодий, домов, рабов должно было [289] относиться к самому началу поселения вестготов в Аквитании. В одном из законов Эйриха говорится о 50 годах нерушимого владения и готов и римлян своими имениями. Если считать, что этот кодекс был издан в 475 г., то срок нерушимости отсчитывается от 425 г., то есть опять же от времени приобретения вестготами полного суверенитета. Правда, если полагать, что Эйрих подразумевал начало своего царствования, то мы получаем 418 г., год поселения вестготов в Аквитании. Окончательно решить эту проблему пока невозможно. С другой стороны, еще в одном из законов упоминаются готы, вступающие в имения римлян в качестве госпитов (гостей), и это тогда, когда хорошо видны границы имений. Можно предположить, что в 418 г. на территории вестготского поселения варвары вступили в имения римлян в качестве госпитов и на этом основании стали пользоваться двумя третями (а может быть, пока только одной третью, как и было положено по римским законам) имущества прежних владельцев. А после юридического разрыва с империей вестготы произвели новый передел земель и имущества, включая рабов, после чего новое устройство стало нерушимым.

В Вестготском королевстве два общества — римское и вестготское — существовали раздельно. В первую очередь их разделял религиозный барьер. Римляне были католиками, а вестготы — арианами. Арианство воспринималось как «готская вера», а католичество — как «римская». Вестготские короли даже всячески затрудняли переход из католичества в арианство, стремясь и в этом плане отделить господствующее вестготское меньшинство от возможного растворения в подчиненном римском большинстве. Этому способствовало и запрещение смешанных браков. Само по себе это запрещение было римским установлением, каковым императоры пытались не допустить излишней варваризации империи. Это положение теперь использовали вестготские короли для сохранения вестготского народа. Хотя вестготские короли уже считали себя полностью независимыми от империи, они сохраняли в неприкосновенности римские законы, которые продолжали действовать для римского населения. В 506 г. сын Эйриха Аларих II ввел в действие свой свод законов для римского населения королевства. С этого времени в Вестготском королевстве официально существуют два кодекса: Эйриха — для вестготов и Алариха — для римлян. При этом в своих отношениях с вестготами римляне должны были руководствоваться кодексом Эйриха.

В эту эпоху начинает формироваться вестготский государственный аппарат. Во главе государства, естественно, стоял король. Он издавал законы, командовал войсками и осуществлял общее руководство. Командование отдельными армиями он мог передавать и другим лицам. [290] Так, против багаудов воевал брат короля Фредерих. При короле состояли комиты, или графы. Они, например, присутствовали при ответе Теодориха I послам римского императора, одобрив при этом ответ. «Сильные», то есть, вероятнее всего, те же графы, как уже говорилось, приветствовали его преемника при вступлении в Тулузу. Они составляли королевский совет, переняв те функции, которые ранее принадлежали всему народу.

В кодексе Эйриха упоминается граф общины (comitem civitatis). Наряду с ним упоминаются также милленарий (millenarius) и судья (iudex). Все они выполняют одну и ту же судейскую обязанность: на их суд отдают сыновья обвинение против матери, если та из-за ненависти или небрежения разоряла ту часть имущества детей, которую она приняла как узуфрукт. Мы уже видели, что термин iudex применялся, вероятно, к тем готским правителям, которые не имели королевского титула и, по готским понятиям, не могли на него претендовать. Были ли судьи времени Эйриха наследниками этих готских «магистратов», или же эта должность была вестготами заимствована из римской юстиции? Ответить на этот вопрос пока невозможно, хотя вероятнее все же последнее. Упоминания судей относительно часты в кодексе Эйриха, что говорит о попытке королевской власти ввести спорные дела в более определенные и четкие юридические рамки. Что же касается милленариев, то это была ранее чисто военная должность. В готском войске они командовали тысячей воинов. До принятия в той или иной степени римского строения армии войско готов делилось по десяткам, сотням, пятисотням и тысячам. Во главе последней единицы и стоял «тысячник» — милленарий, тиуфад. С оседанием вестготов на землю значение военного командования, по-видимому, уменьшилось, и милленарий получает и гражданские функции. Насколько эти полномочия были шире судейства по имущественным вопросам, мы не знаем, так как сохранилась лишь относительно незначительная часть кодекса Эйриха. Можно только предполагать, что спорами детей с матерью эти полномочия не ограничивались.

Выражение comes civitatis предполагает, что эти должностные лица назначались из тех comites, которые окружали короля. В римской Галлии civitates являлись не городами, а низшими административными единицами, созданными на основе прежних племен. После кризиса III в. значение общин еще более выросло за счет городов. Вероятнее всего, вестготы, не изменяя принятого административного деления, во главе общин поставили своих графов. Упоминание в одном ряду этих графов, милленариев и судей говорит о нерасчлененности судебных полномочий между различными вестготскими должностными лицами [291] и об еще сравнительной слабости государственного аппарата. Среди судей упоминаются местные судьи (locorum iudices). Они разбирают споры между продавцом и покупателем. В статье ничего не говорится об их избрании по согласию сторон, так что ясно, что это — независимые от тяжущихся сторон лица, скорее всего — государственные чиновники. Введение судий свидетельствует о попытках властей все же довести полномочия государственной власти до самого нижнего уровня общества.

В законах неоднократно упоминаются различные штрафы, которые должны платить свободные вестготы (ingenui) за те или иные проступки. Эти штрафы были одним из главных источников пополнения королевской казны. В одном законе, сохранившемся от времени Эйриха, говорится о фиске. Это свидетельствует о существовании государственной казны, отделенной от личного имущества короля. Определение штрафов в денежной форме говорит о распространении денежного хозяйства в вестготском обществе. Об этом же говорят и статьи о ростовщичестве и о залоге под проценты. Наличие таких статей свидетельствует об имущественном расслоении среди вестготов. Королевская власть устанавливает предельный ростовщический процент приблизительно в 12,5%, или солид на восемь, взятых в долг. Это — довольно высокий процент. Но он практически соответствовал римской практике того времени; только в следующем веке Юстиниан снизил ростовщический процент наполовину, доведя его до 6%. Так что можно считать, что закон в данном случае зафиксировал практику, какую вестготы застали при своем поселении в Галлии и заимствовали сами.

Вестготское общество накануне переселения вестготов в Испанию было уже довольно развитым. Это был не союз племен, а полноценное государство во главе с королями из рода Балтов. Уже формируется государственный аппарат, на который довольно значительное влияние оказали римские порядки. В этом государстве существуют два кодекса законов, действенных для двух его составляющих частей: кодекс Эйриха для вестготов и отношений между ними и римлянами и кодекс Алариха для римлян. Последний с небольшими изменениями воспроизводил и упорядочивал существующее римское право. Вестготы не вмешивались в хозяйственную жизнь римского населения своего государства, а их собственная экономика все более приближалась к римской и по способам хозяйствования, и по своему товарно-денежному характеру. В вестготском обществе, наряду с существованием и, пожалуй, даже увеличением рабства, сохранялись и развивались патроноклиентские отношения, но они не распространялись на производственную сферу. Ни о каком равенстве между вестготами говорить уже не [292] приходится. Старые племенные институты вроде народного собрания, если еще формально и существовали, то значительной роли уже не играли. Можно говорить, что в социальном, экономическом и в меньшей степени политическом плане вестготское общество сближается с римским. Но политическое господство вестготов, различия в религии и языке, запрещение смешанных браков, наличие двух правовых систем — все это резко разделяло вестготов и римлян.