МАРИН БАРЛЕТИ

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ И ДЕЯНИЙ СКАНДЕРБЕГА,

ПРИНЦА ЭПИРСКОГО

HISTORIA DE VITA ET GESTIS SCANDERBEGI, EPIROTARUM PRINCIPIS

Марин Барлети (1450-1512) с детства жил в Шкодре, но о его молодости ничего не известно. В 1474 и 1478 годах он принимал участие в обороне родного города от османов, а после взятия Шкодры бежал в Италию, как и многие его соотечественники. Марин поселился в Падуе и через какое-то время получил должность настоятеля приходской церкви Святого Стефана. Православные священники говорили о нём так: «Марин Скадранин, родом Словен, латинскому языку велми учен».

Личный жизненный опыт побудил нашего героя описать бурную историю национального сопротивления албанцев во время турецких вторжений. В 1505 году в Венеции было опубликовано его первое сочинение «Об осаде Шкодры», а в 1510 году в Риме напечатали «Историю жизни и деяний Скандербега, принца Эпира». Третьим и последним трудом Барлети стал «Сборник жизнеописаний пап и императоров», вышедший из печати в год его смерти (1512).

Среди этих произведений «История Скандербега» занимает совершенно особое место. Это объёмистое сочинение состояло из 13 книг и насчитывало 330 страниц, набранных столь мелким шрифтом, что одну подобную страницу можно смело считать за две обычных. Книга имела большой успех. Её читали в латинском оригинале и переводили на национальные языки. Одним из первых сочинение Барлети подробно пересказал на польском языке Мартин Бельский (1564), причём в Восточной Европе его пересказ пользовался едва ли не большей популярностью, чем сам оригинал. В 1576 году Жак де Лаварден перевёл книгу Барлети на французский язык, а Закария Джонс перевёл её с французского на английский (1596). Только в Германии «История Скандербега» в XVI-XVII веках переиздавалась более десяти раз.  

Наш автор был знатоком латинского языка, классической литературы и истории. Своё сочинение он создавал под сильным влиянием римских историков, в частности, Тита Ливия. Следование классическим образцам способствовало популярности книги среди образованных современников, но для нас создаёт и определённые неудобства, так как значительное место в рассказе занимают вымышленные монологи действующих лиц и сомнительные легенды. Несмотря на всю эту «шелуху», Барлети излагает события в целом достоверно, причём с очень любопытными подробностями. Их даже и сопоставлять не с чем, так как все последующие рассказы о Скандербеге основаны либо на сочинении самого Барлети, либо на сведениях Бельского, которые он подчерпнул у того же Барлети. Исключение составляют разве что сведения Халкокондила, но, во-первых, они почти не противоречат известиям нашего автора, а, во-вторых, греческому историку тоже не во всём следует доверять. К тому же манера повествования Халкокондила предполагает, что читатель и сам разбирается в ситуации, однако ныне нам уже многое непонятно.

Читатели шестнадцатого века находились под сильным впечатлением от завоеваний Сулеймана Великолепного и видели в османах главную угрозу своему благополучию. Рассказы Барлети о блестящих победах Скандербега внушали им исторический оптимизм, тем более, что тот успешно противостоял таким выдающимся султанам, как Мурад II и Мехмед II. Марин Барлети сделал своего героя символом сопротивления иностранному господству и заложил основы общеевропейской популярности Скандербега, которая у албанцев развилась в настоящий культ.

Книга тринадцатая и последняя

Диррахий, который итальянцы называют Дураццо, в древности назывался Эпидамном. Этот город расположен в Эпире и, как полагают, построен неким Эпидамном, от которого и получил свое первое имя. Племянник или же внук дочери этого человека по имени Диррах, прибавил к городу порт или гавань и назвал его Диррахием. Но существуют и другие мнения. Некоторые считают, что расположенный на морском побережье Албании и лежащий между Лежей и Аполлонией Диррахий был столицей и главным городом тех народов, которые зовутся тауланты, пиррейцы и пратинцы. Они же говорят, что римляне, найдя название Эпидамн неудачным из-за его звучания и зловещего смысла, который они считали несчастливым, переименовали город в Диррахий, полагая, что так назывался остров Черронезе, на котором он расположен, или, точнее, просто заново укреплён корчуланцами или жителями Корфу. Если же отдать должное общим сведениям и авторам, которые являются самыми древними, его следует причислить к древнейшим городам. До сих пор можно встретить много великих и хороших восхвалений этого места. Ибо, как говорит Лукан:

Город тот был защищён не искусством кладки старинной,
Не человека трудом, который, громады создавши,
Гибнет однако от войн и от всё уносящих столетий.
Нет! Укрепленья его никаким нерушимы железом:
Это — природа сама, условия местности. Ибо
С бездной, лежащей вокруг, со скалой, отражающей море,
Мог бы он островом быть, когда бы не холм-перешеек.
Стены вздымают из вод для судов ужасные камни,
Если же яростный Австр ионийские воды подъемлет,
Бьют они храмы, дома и пену возносят до кровлей ¹.

Этот город окружен морем со всех сторон, кроме одной, где разделенные и отрезанные друг от друга скалы соединяют его с твердой землей. С одной стороны у него есть хорошая гавань, где корабли могут безопасно стоять на якоре; с другой стороны находятся большие красивые поля и плодородные пастбища. Город изобилует всеми нужными товарами, а храмы и роскошные церкви делают его ещё более величественным и почтенным. Кроме того, он украшен статуями и гордыми памятниками различных королей и императоров, особенно Адриана — на высоком и видном месте рядом с северными воротами Кабаллин. Кроме того, можно увидеть его амфитеатр, созданный с прекрасным искусством и большими затратами. Стены города крепки, окружены башнями, бастионами и другими превосходными сооружениями, которыми они украшены и продолжают украшаться. Кроме того, этот город очень известен продукцией имеющихся там редких соляных карьеров и изобилием всевозможных товаров, которые в него привозят. 

Короче говоря, это тот знаменитый город  Дуррес ², который с необычайной пышностью [когда-то] принимал римский сенат и был известен не менее, чем несчастен благодаря гражданским войнам и кровопролитиям ромеев. Однако в каком состоянии он может быть сейчас, с тех пор как он превратился в турецкий город и попал в рабство к столь свирепому и варварскому народу, являющемуся заклятым врагом всякого доброго порядка и цивилизованности? Этот вопрос я оставляю на ваше усмотрение, а затем скажу, что я сам об этом думаю. Однако [вернёмся] к нашему делу.

Султана так грубо развлекали перед Дурресом, что его кровавые попытки оказались напрасными и ни к чему не привели. Тогда у него возникло мнение, что Скандербег вошел в город для его защиты, потому что многие его люди были известны и распознаны как находящиеся внутри него. Это было причиной того, что он быстро оттуда отступил, направился прямо к Круе ³ и раскинул свои палатки перед городом в надежде удивить и ужаснуть их внезапностью своего прихода. Ибо опыт научил его, что усилия и попытки как его предшественников, так и его самого не приносят ему никакой пользы: он не думал, что сможет взять город штурмом, но его замысел состоял в том, чтобы вразумить [жителей] длительной и упорной осадой, если Скандербег ему не помешает. Поэтому, пренебрегая всеми другие советами, он призывал жителей Круи сдаться ему, предлагая им неоценимые богатства и почести, если город передадут в его руки. Но он не получил лучшего ответа, чем в прошлом году: на другое утро его угостили изрядным запасом пушечных и мушкетных выстрелов. [После этого горожане] напали на неверных, отрубив с честью и славой многие из их голов в качестве доказательства своей доброй воли и достойного поведения. С другой стороны, Скандербег со своими обычными силами и в соответствии со своими привычками держался рядом с этой страшной и огромной армией, постоянно докучая врагу и подвергая его опасности своими частыми нападениями на их лагерь — как днем, так и ночью. Резня и побоища, которые он им учинял, были столь замечательны и удивительны, что Мехмед, видя малую прибыль, которую он мог получить от этого предприятия, был рад оставить его и приберечь себя для какого-нибудь другого подвига, который мог бы оказаться успешнее для его чести и выгоды ⁴.  

Поэтому, свернув свой лагерь перед Круей, он направился к одному месту, лежащему на берегу Адриатического моря или Венецианского залива недалеко от Дурреса, ныне именуемого мысом Родони ⁵, где Скандербег недавно начал строить город Чиурил (Chiuril). Найдя этот город недостроенным и без жителей, варвары разрушили его до основания. Оттуда они двинулись вперед с целью уничтожить некоторые народы, подчиненные Скандербегу. Но армия христиан следовала за ними по пятам так близко, что постоянно обгоняла их, куда бы они ни шли, и иногда днем, иногда ночью нападала на них то с тыла, то с фланга, и много раз на авангарды и на голову армии. [Скандербег] лишил турок любых средств и возможностей приносить себе пользу в этой стране. Сами её жители, живущие в лесах и горах, раздражали [султана] и бесконечно докучали ему, причиняя страдания своим озорством и устраивая беспорядки и резню. Придя в полное отчаяние от невозможности сделать в этой провинции что-либо путное, он снова вернулся в Константинополь, намного более смущенный и полный горя и презрения, чем был в начале своего похода.

Прежде чем покинуть Эпир, осман послал войско из 28 000 турок [во главе] с двумя своими префектами, Али и Айясом, хорошо известными и опытными людьми. Его единственным желанием было, чтобы они заботились о защите и безопасности своих собственных границ и только сдерживали христиан, не тревожа их и не применяя вооружённого насилия в отношении их страны. Как только те пришли и расположились на своих границах, они предались своей обычной хитрости, тайно отправив Скандербегу некоторые ценные подарки в надежде привлечь его к дружбе с ними и сделать его безопасным и небрежным. Король Албании был опытным придворным, хорошо знакомым с такого рода сделками, так что его нельзя было обмануть их дурацкими уловками. Тем не менее он был доволен, принял их подарки и взамен тех, которые они ему дали, послал им другие, не менее ценные. Это было все, что произошло между ними, потому что он был слишком прозорлив и слишком осмотрителен, чтобы они могли перехитрить его. Ибо, несмотря на происходившие между ними личные любезности, Скандербег намеревался содержать войско в боевой готовности. Он приказал провести общий сбор и собрать ополчение во всех своих владениях, намереваясь отобрать у турок недавно построенный и укрепленный Мехмедом город Вальмор (Valmor). 

Но такова была воля и удовольствие жестоких судеб, что он был вынужден отказаться от своей попытки, будучи задержан тяжким недугом. Ибо после того, как он повторно посетил все районы своего королевства и велел провести всеобщую регистрацию всех способных людей, которые годились служить ему и носить оружие для своей безопасности и защиты его владений, он пришел в находившийся под управлением венецианцев город Лежа, который всегда любил и очень дорожил им. Там он решил созвать совет и собрание всех принцев и князей лиги, но внезапно его охватила сильная и неистовая лихорадка, и сила этой болезни возрастала с каждым днем. Более того, он вообразил, что его конец теперь начал приближаться, и поэтому, опасаясь, что неизбежная смерть может унести его прежде, чем он распорядится и устроит свои дела, он убедительно просил названных князей и принцев, а также капитанов и офицеров его лагеря, своих соратников, войти в его спальню вместе с послами сеньории Венеции. И произнёс перед ними следующую речь.

«Достойнейшие князья и вы, мои возлюбленные товарищи! Истинная вера и высшая добродетель, по моему мнению, таковы. Во-первых, почитать, служить и поклоняться Богу всевышнему; а во-вторых, не только беззаветно любить своё отечество и постоянно заботиться о его пользе, но, если потребуется, потратить наши жизни и пролить нашу лучшую кровь для его сохранения и безопасности. Все мои мысли были направлены на это, для чего я приложил все свои силы и достиг этого. Во-первых, вместе со мной это может засвидетельствовать сам Бог, а во-вторых, все вы, мои хорошие друзья, можете засвидетельствовать это. Тридцатый год уже истек с тех пор, как из нечистых рук нечестивого Мурада ⁶, короля турок, я бежал в это царство, древнюю вотчину и наследие моих предков.

И с тех пор я вел непрерывные войны против ярости османов, самого лживого и неверного народа, для защиты нашей короны и королевства. Все это время мы имели самый счастливый и удачный успех, и вы еще никогда не видели, чтобы я возвращался побежденным в настоящей упорной битве. Не помню, чтобы когда-либо я был ранен, разве только один раз. Турок прострелил стрелой мою правую ногу, но я тотчас убил его и бросил его окровавленную голову к своим ногам. Но

в семьдесят третий год моего возраста старость наступила на меня, и я охвачен тяжкой болезнью и лишен всех моих обычных телесных сил. Взгляните же, мои добрые друзья, как я теперь ослабел и мало-помалу уйду путем всякой плоти. Я хорошо вижу, что вскоре мне придётся отправиться в другое и лучшее место, и обменять краткость и страдания этой жизни на блаженство истинных и вечных радостей. Я достаточно долго жил и прошёл путь, предназначенный мне Богом. Но прежде чем моя душа покинет мое тело, а я покину вас, есть одна вещь, о которой я считаю необходимым сообщить вам.

До сих пор вы терпели эти великие труды ради сохранности и достоинства христианской религии и католической веры. Все князья христианского мира благоволят, почитают и восхищаются вами. Уверяю вас, что [и в дальнейшем] всё будет складываться для вас легко и счастливо, пока вы остаетесь в согласии и единстве и испытываете взаимную любовь и верность. Ибо нет империи столь могущественной и прочно укоренившейся, которая не пала бы в руины, если бы частная прибыль там предпочитались бы общественной выгоде. Если же вы объединитесь, то никакие действия врагов ваших не смогут повредить вам. Вам не нужно будет бояться ни гнева Османской империи, ни ярости варваров. Не сомневайтесь, что тиран будет стремиться разъединить ваши силы и разлучить вас, не жалея для этого трудов. Как только вы разойдётесь, он будет теснить вас одного за другим и в конце концов истребит и поглотит всех вас. 

Кроме того, мои добрые друзья, я рекомендую вам моего сына Иоанна. Его нежные годы и возрастная немощь, которая еще как бы спотыкается, делают его неспособным ни предвидеть, ни отразить надвигающуюся беду. Он не в силах уберечь себя от нашего общего врага Мехмеда, который так жаден и так желает его и его королевства, что может сожрать обоих. Увы, он это сделает, если ваше оружие и ваша доблесть не защитят и не сохранят его. Ибо, как только он увидит, что я умер, жестокий тиран, как свирепый и дикий зверь, прибежит с намерением отомстить бедному младенцу за столь тяжкие потери и бедствия, которые он претерпел от его отца. Поэтому умоляю вас принять его имущество и его дела с такой же любовью, верностью и нежностью, с какими и я принимал ваши. Бог мне свидетель, что о процветании ваших владений я заботился не меньше, чем о своих собственных. Ни один из вас (насколько я помню) никогда не был обижен или оскорблен мной ни словом, ни делом, [хотя] я никогда не уступал никому из вас. На протяжении всей моей жизни я не имел ни времени, ни места для отдыха или развлечений, и у меня никогда не было определенного места [для жилья]. Я вел себя как один из самых простых моих людей, чтобы мои люди не только учились у меня хорошему порядку и дисциплине, но также и подражали мне. Я никогда не отказывался ни от какого труда и никогда не оправдывался никакими проявлениями нежелания или притворства. Всякий раз, когда нужно было атаковать врага, я был одним из первых, кто шел против них, и одним из последних вернувшихся из боя. Добычу я всегда делил между вами и никогда не оставлял себе ни одной доли. Мое царство, мое имущество и все, что у меня было, было общее с вами; я ничего не держал отдельно. А теперь, мои товарищи и друзья, я умираю. Я оставляю вас, я должен уйти. Всех вас молю сохранять привязанность к моему сыну Иоанну, которого я вверяю вам и как своего викария и заместителя, и как живой образ и подобие отца» ⁷.

Закончив эту речь, он велел послать также за своим сыном, юным принцем. И когда тот пришёл, он в присутствии его матери королевы произнес несколько наставлений, нежно и любовно увещевая его.

«Сын мой Иоанн, ты видишь, что я теперь умираю, оставляя тебя всего лишь ребенком; и вот, тебе я оставляю царство. Поэтому учись и старайся добро предпочесть всем другим благам. Ибо тем самым ты не только сохранишь свое достояние, но и день за днем ??будешь умножать его и делать его более славным. Со всех сторон у тебя большие и могучие враги, свирепые звери, которые будут стремиться растерзать и поглотить тебя. Мехмед, этот злой тиран и общий враг христиан, тотчас притеснит и полностью ниспровергнет тебя. По этой причине, как только ты закроешь глаза отца своего и предашь мое тело на погребение, немедленно уходи отсюда, взяв с собой мать. Не медли, и морем перебирайся в Апулию. Оставайся там до тех пор, пока не вырастешь и не будешь способен к управлению своим королевством. Когда достигнешь совершеннолетия, обратись в благородный Сенат и Синьорию Венеции; они восстановят тебя на престоле твоих предков. Ибо я ухожу и вверяю тебя их опеке, чтобы они могли взять на себя охрану твоего королевства, защитить его и сохранить для твоей пользы. Таково соглашение между мною и венецианцами. Я не сомневаюсь в их усердии в твоих делах, учитывая, что из всех князей христианского мира одни лишь они не уступают никому в благоразумии и достойных подвигах. В течение всего моего царствования они постоянно были со мной в тесной дружбе и в союзе ⁸. Не отступай от их наставлений и советов, ведь венецианцы самые религиозные и самые ревностные защитники христианской веры, защитники сирот и вдов, всех слабых и страждущих. Они оказали мне большое доверие, передав в мои руки и полное распоряжение [многие] свои города и земли, а я поддерживал их в хорошем состоянии, пока имел присмотр и командование над ними. Если ты будешь мудрым и добродетельным, они с радостью и охотой вернут тебе твою корону, твое царство и крепости, ибо никогда не покидают своих верных друзей и союзников. Ибо как эта земля, на которой мы живем, больше всего желает присутствия и утешения солнца, так и человек не может жить без дружбы. Сын мой, я хотел бы, чтобы в невзгодах и трудностях ты был великодушным и доблестным, а в процветании беги от лени и праздности, ибо они есть корень всех пороков, отсюда происходят все беды. Упражняй свою душу в постоянном путешествии, бодрствовании и ежедневном труде. Равно избегай и чрезмерной жестокости, ибо она свойственна свирепым зверям. Всегда помни, что своим предвидением ты избежишь козней и ловушек варваров, которые так любит турецкий султан. Пусть дружба и общество этого нелояльного тирана будут для тебя отвратительны, пренебрегай его подарками, его лестью и его обещаниями, ибо соблазняя тебя доверять ему, он захватит тебя врасплох. И по этой причине ты всегда должен быть обеспечен хорошими советниками, которые тебе хорошо известны. Вот повеления и наставления, которые я слышал от моего отца; ими я был наставлен и научен, ими я и создал свою жизнь» ⁹.

Пока Скандербег убеждал своего сына, по всему городу распространились странные слухи, что турки уже близко и что они захватили и жгут прилегающие земли. При этих известиях Скандербег, хотя и лежал в постели, все же не смог ни подавить, ни сдержать ту древнюю и непобедимую храбрость, ни тот живой и воинственный дух, которые всегда жили в его благородном сердце. Ибо, хотя обмороки и слабость не позволяли ему ходить, он приподнялся на постели и приказал готовить доспехи и коня. Таким живым и цветущим был его дух, все еще остававшийся здоровым и полным мужества и силы. Но когда его члены, потерявшие силы и ослабевшие, начали поддаваться, он снова опустился на постель и, наклонившись вперед на своем ложе, обратился к своим капитанам: «Вперед (мои товарищи), вперед на этих предателей и неверных: идите вперед, я немедленно последую за вами».

Тем временем конный отряд, выйдя из города, отправился на поиски врагов и не прекращал их до тех пор, пока они не нашли их. Ахмат (Ahmathius) прибыл туда с пятнадцатью тысячами всадников специально для того, чтобы разорять окрестности Шкодры. Разграбив окрестные земли, они расположились лагерем на ручье Клир недалеко от города Шкодры ¹⁰. Как только варвары заметили приближающихся к ним христиан, они вообразили, что это Скандербег, сильно встревожились и, находясь в великом страхе и смятении, оставили большую часть своей добычи и ночью бежали по горам, которые из-за своей неровности были в некотором роде непроходимыми. Дело было в январе, когда снег и лед покрыли все места своей белизной. Неверные, отступая по скалистым горным проходам и не держась ни тропы, ни верного пути, были сильно притесняемы жителями этих мест, которые потребовали у них отчета о тех разорениях и грабежах, которые они учинили в стране. Из-за того, что многие из них были взяты в плен, а многие убиты, они потеряли почти всю свою добычу. В ту ночь, когда турки поспешно убежали от христиан, их никто не преследовал и никто не последовал за ними.

 Скандербег, с великим раскаянием исповедавшись в грехах и благоговейно приняв Таинства, предал себя и свою душу своему Творцу, отрекся от призрака и променял эту жизнь на счастливые радости вечной. Он покинул этот мир 17 февраля 1466 года ¹¹ от Рождества Христова на шестьдесят третьем году жизни и на двадцать четвёртом году царствования. Временем начала его правления, когда он вернул себе корону Эпира ¹², было двадцать восьмое ноября 1443 года.

По раздававшимся всюду причитаниям и плачу узнав, что он умер, на место поспешил Леке Дукаджини ¹³, о котором мы часто упоминали. И с печальным лицом, на глазах у всех хватаясь за бороду и за волосы на голове, голосом, полным смятения, он говорил такие слова: «Поспешите, князья и правители Албании! В этот день распахнулись ворота Эпира и Македонии; в этот день наши крепости и стены рухнули на землю. Это день, когда наши силы начинают покидать нас; это день, когда низвергнуты наши короны и скипетры. Отныне вся наша поддержка, все наши надежды ушли и совершенно угасли с нашим добрым князем».

Его тело было погребено в Леже в соборной церкви Святого Николая ¹⁴. По обычаю его предков похороны были отпразднованы с великой пышностью и с несравненной скорбью и трауром как его капитанов, так и солдат, а также всех правителей и князей, его сподвижников. Невозможно рассказать о безмерных слезах и причитаниях как в провинции Албания и соседних странах, так и в других местах христианского мира. Его погребенное тело покоилось там с миром до прихода Мехмеда в Эпир для осады Шкодры, что произошло около четырех лет спустя ¹⁵. В то время турки, захватив город Лежа, с неистовым и искренним желанием отыскали тело Скандербега. Найдя его, они извлекли его из тлена и испытали исключительное удовлетворение, видя его мертвым и разложившимся, ибо, будучи живым, он вызывал у них такой сильный страх, что один лишь звук его имени заставлял их бежать в смятении и изумлении. Они благоговели перед ним и в некотором смысле поклонялись ему. Они сбегались туда со всех сторон, сбиваясь в группы с жадным и страстным желанием увидеть его кости. Счастлив был тот, кто мог прикоснуться к ним или хотя бы только увидеть их; но гораздо более радостным был тот, кто смог взять или унести любую часть его тела, даже если она была самой маленькой. Эти люди был полностью убеждены в том, что все те, кто носит при себе эти реликвии, при жизни будут пользоваться таким же богатством, счастьем и привилегиями какими Скандербег — единственный на памяти человечества — милостью Божией пользовался и наслаждался всю жизнь.

Многие странные и удивительные слухи ходили о редкой физической силе и энергии этого достойного человека. Как пример [можно привести рассказы] о диком быке, чья чрезвычайная свирепость и огромные размеры наводили страх на всех жителей, живущих во владениях Мамисы, сестры Скандербега, где этот разъяренный зверь причинил множество бед и совершил много самых жестоких убийств. Скандербег, придя туда, вскочил на него верхом и начисто срезал ему шею с плеч одним-единственным ударом своего Кимитари ¹⁶. Подобный подвиг был совершен и в Апулии, где громадный вепрь заставил многих придворных короля Фердинанда выслеживать этого зверя. Напав на него так же, как и на первого, он вскоре отделил голову [вепря] от тела. Рассказывают, что после смерти Балабана и ухода его армии из-под Круи перед ним предстали брат и племянник Балабана, Джонима и Хедер, крепко связанные вместе. Вид этих двоих напомнил ему о Балабане и о той жестокости, которую тот проявил по отношению к Моисею и его товарищам, и привёл его в такое озлобление и такую ярость, что, не останавливаясь ни перед чем, он своей собственной рукой разрубил их на две части и одним ударом разделил их тела надвое. 

Его Кимитари был сделан в Дамаске и Сирии, он был самого совершенного качества и превосходных достоинств. Он постоянно носил его в одних и тех же ножнах, и иногда вместе ломал в одном бою. Оружие это слыло столь редким и превосходным, что Мехмету рассказывали о том, что шлемы оно рассекало на куски, а головы вдребезги. Однажды, когда они были в перемирии, он послал к Скандербегу, требуя, чтобы ему дали [посмотреть] этот меч. Cултан очень хотел получить подтверждение [его чудесных свойств] в присутствии самых сильных людей своего двора и таких, которые, как считалось, имели наилучшее оружие. Но не обнаружив ни одного из тех чудес, о которых сообщалось, он с большим пренебрежением отправил его обратно Скандербегу со словами, что не увидел ничего из того, что люди рассказывают об этом мече. Но Скандербег проделал странные и восхитительные упражнения с этим же Кимитари на глазах и в присутствии гонца и пожелал, чтобы тот рассказал своему господину о том, что он видел. Вместе с тем он дал понять, что меч, производивший столь редкие и необычные действия, был только его оружием, которое он приберегает против своих врагов.

Чтобы завершить эту работу, я мог бы здесь прибавить ещё много подобных рассказов про превосходящие обычные законы природы чудесное телосложение и силу Скандербега, которым можно верить или не верить. Но я пропущу их и не буду говорить о них. И всё же мы можем без угрызений совести с таким же основанием доверять им, как и тем, о которых рассказывали в прежние времена и которые рекомендовали нам древние. Таковы подвиги Геракла, приключения Ясона, Персея, Кастора, Поллукса, Беллерофонта, Ахиллеса, Гектора и великого множества других самых знаменитых героев, чья слава не ограничена никакими другими рамками, чем обширная окружность Круга Земного. Тем не менее у нас нет никаких прямых доказательств их подвигов. Наша уверенность в деяниях, приписываемых этим древним правителям, основана лишь на традициях наших предков, которые признавали их истинными вне времени и памяти. 

Правдивость удивительных фактов, сообщаемых о Скандербеге, ещё более доказывает [то, что их рассказчики], сообщая нам о великих и странных делах, [почему-то] опускают две громоподобные бури: войны [Яноша] Хуньяди и его сына Матьяша Корвина, короля Венгрии, который жил во времена Скандербега.

В Скандербеге мы можем видеть чистую работу перста Божьего и очевидную помощь Его божественной руки. Ради помощи своей церкви и избранному народу Господу было угодно возвысить этого достойного христианского князя и наделить его многими особыми прерогативами подобному новому Давиду против этих двух Голиафов, Мурада и Мехмеда, самых жестоких и кровавых гонителей дома и Церкви Божией, которые когда-либо жили. Так в прошлом Бог уготовил израильтянам Иисуса Навина против хеттов и ханаанеев; Гедеона против мидян и амаликитян; Самсона против филистимлян, а Мартелла, Пипина и Карломана против сарацин. Бог еще сделает подобное и обеспечит Францию новой Девой, он никогда не преминет возвысить того или иного для защиты и избавления своего народа от его врагов. Если мы с искренним сокрушением и сердечным раскаянием в наших грехах и безобразиях, с отвращением к нашим отвратительным сектам и разногласиям относительно наших пристрастий и заблуждений забудем о нашем честолюбии, смертельной ненависти и взаимной вражде, мы разрушим перегородку, которая отделяла нас от Его благодати. Да смиримся мы под Его рукой в ревностной вере и будем надеяться, что Он милостиво защитит нас и поможет нам.

Конец

Комментарии

1. Перевод Л. Е. Остроумова. См.: Марк Анней Лукан. Фарсалия или поэма о гражданской войне. М., 1951. Стр. 121-122.

2. Дуррес (греческий Диррахий, итальянский Дураццо, сербский Драч) — город в Албании на берегу Адриатического моря.

3. Круя (Croiae) — одна из главных крепостей Албании.

4. Эти события происходили в июне 1466 года.

5. Мыс Родони в нынешней Албании называется мыс Скандербег.

6. Мурад II, турецкий султан (1421-1451) и отец султана Мехмеда II Фатиха (1451-1481).

7. Этот вымышленный автором монолог Скандербега в оригинале занимает несколько страниц убористого латинского текста, поэтому переводчик его несколько сократил.

8. Подобное заявление, мягко говоря, не вполне соответствует действительности. Но не будем забывать, что наш автор жил в Италии, а венецианцам он и лично был многим обязан.

9. Эта речь столь же длинна, как и предыдущая, и тоже нами сокращена за счёт «литературных красот».

10. Шкодра (Scodra) или Скутари — вторая из двух главных крепостей Албании.

11. В оригинале: Februarias Anno MCCCCLXVI. Дата ошибочна. Достоверно известно, что в декабре 1466 года Скандербег был в Риме, а умер он 17 января 1468 года.

12. Эпир — исторический регион на юге востоке Европы. В начале III в. до н.э. царём Эпира был Пирр, которого сам Ганнибал считал величайшим полководцем в мире. Ныне это территория Албании.

13. В оригинале: Lechas Ducaginus. Леке Дукаджини (1410-1485), один из вождей Лежской лиги, долго соперничал со Скандербегом, но потом присоединился к нему и стал одним из самых сильных его сподвижников.

14. В оригинале: in urbe Lyssi in ecclesia maiori diui Nicolai. Город Лежа или Леш (греческий Лиссос, латинский Lyssi) находится на севере Албании.

15. Турки осаждали Шкодру в 1474 и 1478 годах.

16. Слово Cimitary Джон Флорио в 1613 году перевёл как «широкий персидский меч». См.: Tomoko Wakasa. Swords in early modern English plays. University of Birmingham, 2010.

Перевод выполнен по изданиям: Historia de vita et gestis Scanderbegi, Epirotarum Principis. Roma, 1510; The Historie of George Castriot, surnamed Scanderbeg, King of Albanie. London. 1596

© сетевая версия - Тhietmar. 2023
© перевод с польск., комментарии - Игнатьев А. 2023
© дизайн - Войтехович А. 2001