СЛОВО ПОХВАЛЬНОЕ

ВЕЛИКОМУ ГОСУДАРЮ БОРИСУ ФЕДОРОВИЧУ ГОДУНОВУ,

сочиненное

1603 года.

Переведено с Латинского языка

Сергеем Вороновым.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

1773 года.

=================================================================

ЕГО СИЯТЕЛЬСТВУ

КНЯЗЮ

АЛЕКСАНДРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ ВЯЗЕМСКОМУ,

ГЕНЕРАЛУ-ПРОКУРОРУ,

орденов С. Апостола Андрея Первозванного, Александра Невского,

Белого Орла и С. Анны

КАВАЛЕРУ.

=================================================================

Дерзновение, которое я приемлю в посвящении сей речи Вашему имяни, есть действие той благосклонности, с которою Ваше Сиятельство принимать изволите и малые, но от усердия происходящие приношения. Более к сему побудило меня достохвальное Вашего Сиятельства любопытство в рассуждении редкостей, в число которых и сие малое сочинение по справедливости включено быть может, тем наипаче, что содержит не одно сочинителево красноречие, но купно и существо, из описания которым образом видеть можно и бывшее во [***] время описуемого в оном Государя состояние России. Желание мое совершится, если Ваше Сиятельство удостоите сей малый труд благосклонного Вашего принятия; а я тем ободрен буду к продолжению дальнейших упражнений.

Сергей Воронов.

СЛОВО ПОХВАЛЬНОЕ.

Что прежде сего многие славными и знатными своими делами прославившиеся Московские Князи, Самодержавнейший, Пресветлейший, Августейший Император и милостивейший Государь ни производили; то все оное касалося до распространения только государства, дабы, расширив его пределы, утвердить оные во многих других отдаленнейших и обильнейших странах и народах. Ибо мы читаем, что они премногие, важнейшие и претруднейшие предпринимали и имели войны; не одни только пространные [8] и крепкие города, но и богатейшие области завоевали, покорили и Московскому присовокупили государству. Примером служить нам могут великолепные города, северные России Великий Новгород и к оной принадлежащий Псков, и проч. так же храбрые народы Казанские, Астраханские и премногие другие. Но, державнейший и милостивейший Государь, по высочайшему Вашему соизволению и милости, позвольте Мне пространнее объяснить начало и происхождение врученного вашему благочестию государству, дабы умножение и распространение оного всем известнее было.

Не такое прежде имели наименование Московитяне, хотя те же самые далекое и пространное как в Европейской, так и Азиатской Сармации до ныне имеют владение. Но по разделении уже Российского самодержавства на многие княжества та часть народа, которая у [9] незнатной еще тогда и малой крепостцы по реке Москве поселилась, получила сие название. Россы, доколе хранили между собою общество, обширную имели область: но как сделалось между ими разделение, то и самодержавство, которое было одно, разделилось на разные части. Отступили от соединенного сего общества поселяне реки Москвы, рассеялись так же и прочие; и от сего то рассеяния получила часть России наимянование Белой России, которая великому Литовскому Герцогу отдала себя в подданство: и сия Белая Россия есть та часть России, в которой находится великий Новгород. Что сделалось разделение на разные части между Российским народом, и что Московитяне составляли одну часть оного; то нам доказывает имя верховного духовного Правителя Митрополит и титло Самодержцев, которым они себе присвояют [10] владение всея России, хотя притом некоторая часть принадлежала и Польскому скипетру. Цареградский Патриарх называет Митрополита не Московским только, но всея России; так же и Киевский Митрополит от него назван Митрополитом Российским. Да и сам он называет себя Российским, а не Московским только, чему бы надлежало быть, если бы Российская империя начало свое имела не от Москвы. С начала тем народом, который около Москвы поселился, владел некоторый Князь Иван Данилович; а его потомки покоривши себе той же породы и того же языка соседственных Князьков, свое княжество весьма далеко и обширно распространили, и побежденным дали свое наимянование. Вся почти Европейская Россия находится в подданстве Московского самодержавства, которое простирается и во Азиатской Сармации: ибо многие [11] Татары Казанские, Астраханские а проч. носят иго Московское; и Кримские жители под его же покровительством. Великий Новгород, Псков, Смоленск, как бы завоеванные города, и доныне состоят в Московском владении. Тверское и Сиверское княжество ему подвластны, и дань платит Карела. Распространенное сие государство вручал отец сыну, дед внуку, Василий Иванович Ивану Васильевичу, сей Федору Иоанновичу, в наследство которого вступили Ваше Величество. Дед и отец были Августы, то есть расширители государства. Феодор вскоре после того, как вручен ему отечественный престол, скончался. Ваше Величество, поелику занимаете место ваших предков, не недостойный так же имени Августа. Помянутые два Августа достойны были сего имяни за распространение своего государства, но Ваше [12] Величество наипаче заслуживаете сие титло, когда вы за благо рассуждаете государство ваше не оружием защищать или войною расширять, но больше миром, ведая, что мир лучше укрепляет, нежели оружие. Кир Персидский и Октавий Римский, Монархи, оружием распространив свои империи, вручили своим потомкам, и за оное немалую получили похвалу; а за то большую, что распространенные границы укрепили миром. Сколь бы больше Александр Македонский Монарх себя прославил, если бы он не об одном только своего государства распространении старался, но и об укреплении и утверждении оного миром имел попечение! Ибо по его кончине империя, многими заступить монаршество усиливавшимися, разделена на разные части; по том некоторые завоеванные земли отпали, а наконец и все самодержавие перешло к Римлянам. [13] Ибо война и властолюбие обыкновенно то производят, что побежденные стараются свергнуть с себя горестное иго, которым они обременены, а другие завладеть их государством желают. Равным образом Московское государство хотя в прежние времена победоносным оружием распространено, умножено и расширено, и сие расширение от многих преславных и прехрабрых мужей не только не опорочивается или не охуждается, но и великую заслуживает похвалу: однако нынешнее правление гораздо большей достойно похвалы, по тому что великий труд и неусыпное попечение на тот единственно подъемлется конец, чтобы прекратить раздоры, истребить вражды, усмирить несогласия, низложить злобные умыслы, прервать брани и погасить войны, в них же (по свидетельству Пророка) несть спасения; и на против того [14] основать и утвердить златый и спасительный мир. Да и что нам в сии нещастнейшие, бедственнейшие и прискорбнейшие времена, в сии последние сего света веки приятнее? Что сладчае? что миляе может быть мира и согласия? которым все вещи, как бы цепью наикрепчайше связывается и соединяются. Я свидетельства других премудрейших мужей не упоминаю, которые все единогласно выхваляют Цицероново о имяни только мира изречение: сладко имя мира: но несравненно сладчае самый мир. И для того не только простые люди, но и возвышенные на степень достоинства весьма за велико почитать оный должны; как и Христос говорит: не может стояти царство оно, в нем же суть распри: и божественный Павел научает нас всеми силами стараться со всяким хранить мире; по тому что ниспосылается [15] оный людям свыше, и есть божественный дар: а Пророк повелевает нам, когда мы ищем мира, просить оного у Господа. Какая же польза, какая выгода и какая прибыль происходит от златого мира, оное довольно известно. Благочестие во первых сохраняется, законы имеют свою силу, суд и правда наблюдается, науки процветают, торговля и нужные промыслы умножаются, земледелие не остается в небрежении. Сии и сим подобные доброты, служащие к сохранению и подкреплению общества, златый производит мир. Напротив, бесчисленное там множество бед и злоключений, где все войнами и раздорами наполнено: благочестие там у воинов в презрении, упражнение свободных наук в небрежении, законы безмолвны, пристойное детей воспитание лежит повержено, человеческие сердца претворяются в зверские, в [16] деньгах недостаток, заплаты долгов имеют препятства, междоусобных бунтов и возмущений все преисполнено, умолкает тогда и правда, девицы и вдовы или со всем лишаются, или в плачевнейшие и горестнейшие вступают замужства. Тогда происходит то же почти, что в Корциренском происходило бунте, где по причине междоусобных раздоров многие или имения, или жизни лишились: великие и бесчеловечные производимы бывают тиранства, каковые недавно в Курляндии и части Ливонии от некоторых бесстрашных и безбожных Польских воинов оказаны были. Самые цветущие города в таком состоянии искореняются, промыслы и торговли во многих местах уничтожаются, селы обращаются в пепел, стада угоняются, земледелие оставляется, жатва ногами попирается; от чего в запасе недостаток и во [17] всех вещах скудость происходит, чрез что многие народа тысячи погибают. Так погибли Ливонские и Курландские жители, когда подданные, защищающие своих стран пределы, все в них опустошили, жатву, все растения и овощи потоптали, от чего великое множество народа с голоду померло: и когда сего толикого нестерпимого мучения сносить уже больше не могли; то, о чем и говорить страшно, как хищные птицы на человеческие, скотские и других четвероножных животных нападали трупы, и вонючее стерво с превеликою жадностию зубами рвали и жрали. Ах! чего и от века не слыхано, злощастные родители не щадили тогда своих детей, дети равным образом восставали против родителей, чтоб себе сыскать в них пищу, утолить свой голод, и в таком недостатке насытить себя человеческим [18] телом, что самой природе всегда есть противно. И что такового бедственнее состояния? что от кого может быть выдумано мучительнее? что жесточае, как такую иметь войну, где толико гнусные производятся дела, где столько погибает народа, где все места убийствами, кровью и трупьями покрыты и наполнены. И куда бы кто ни обратил свое внимание, ничего другого не услышит кроме вопля влекомых на смерть; и ничего не увидит, как что невинные, безоружные, злощастные, старики, отроки, девицы и самые младенцы на подобие скотов закалаются и бедственно умерщвляются. От таковых и сим подобных бед и злоключений государство Вашего Величества со всем очищено и свободно; границы оного набегов неприятельских не опасаются, которые людей и скот похищают, жителей лишают домов, и [19] целое государство приводят в смятение; все Московское владение от вредного оружия свободно, процветает теперь в нем веселое спокойство, и обитает в нем престол правосудия, которое удерживает подданных в их должностях, бесполезные войны и опустошения соседственных стран прекращает. Сие попечение о мире и наблюдение правосудия не может не произвесть, чтобы в толико обширной северной света части, в которой одному невежеству быть Иноземцы думают, не основаны были со временем науки и художества. Ибо где гремит оружие, там молчат науки; где частые набеги, всегдашние войны, там не имеет места мир, там зверство, бесчеловечие и кровопролитие. А как сим качествам любовь мира и наблюдение правосудия суть противоположительны, то и Московской народ приучает себя [20] ныне к человечеству, старается быть благонравным и добродетельным. Не можно его назвать обнаженным соборищем, то есть без порядочным людей стечением, каково есть оживотворенных скотов, но имеется общество, то есть согласное заимосоответствование, чрез которое они о нещастии другого соболезнуют, и каждый старается об общей пользе: и сие общество укрепляется и утверждается законами. Таковое государства состояние, таковое правительство Платон Великий и божественный философ в книге о республике чрезвычайно выхваляет. И по сей причине державнейший Император и всемилостивейший Государь, все восточные и западные государства отзываются о Вашем Величестве с великими достоинствами, громкою славою и похвалою; и титлы, приписываемые ныне Вашему Величеству суть справедливые, а не [21] вымышленные. Что при благополучном Вашем царствовании Москва наслаждается миром, научается обхождениям, и соблюдает похвальные нравы; превеликим и яснейшим тому доказательством похвального жития и громкой славы есть благочестивая набожность и усердное к оной приложение, которое больше всего в мужах великих достоинств, управляющих государствами прославлять и даже до небес и звезд возвышать и превозносить должно. Таким образом почтенный словесными монументами Нума Помпилий сын Помпония, который из Куриба Сабинского города Римлянами был призван, и вместо Ромуля от них признан за Царя, вечное своего имяни заслужил прославление, так что, будучи мертвым, находится и доныне между живыми. Ибо достойному хвалы человеку муза не попущает быть смертным. Он [22] похвален больше за то, что насадивши благочестие смягчил жестокосердый народ, и в надлежащий привел его порядок. Так же Кир Персидский Царь за преславное оное дело снискал себе особенную похвалу, что различными облагодетельствованиями Иудейский народ к себе привязал, и от живого Бога приобрел себе благодать, что сему народу дал позволение паки сооружить Иерусалимский храм, Навуходоносором разоренный, дав на то различные от себя вклады. Как соблюдение благочестия всегда и везде заслуживало похвалу, там напротив того презрение оного достойно есть и было злохуления, которому неразлучным спутником есть Божеское мщение. Что мне упоминать о светских примерах? Священного писания примеры гораздо достопамятнее; ибо никогда Бог не оставлял ненаказанными презрителей святыни, так [23] же и злословящих веру. Он жестокими поражал наказаниями: то же самое и язычники, изъясняя мнимых своих божков, предложить и доказать нам хотели, когда читаем, что Геркулес погрешивших против его в вере жестоко наказал. Потициане, хранившие жертвоприношений его обряд, как только, по совету Аппия Ценсора, для отправления сей священной службы учредили рабов, то все они, которых было более тридцати человек, чрез один год в самой молодости истреблены, и имя Потициев, на двенадцать почти фамилий разделенное, со всем исчезло, а сам Аппий лишен зрения. Так же когда завоеван был Римлянами Карфаген и содрана была со Аполлона золотая одежда, то после найдены между развалинами святотатцевы обрубленные руки. Бленна Герцога Галлов за расхищение Аполлонова храма божеское [24] постигло мщение; ибо он сам против себя свой меч обратил. Идумеане, потомки Исавовы, те же и Едомиты, более шести сот лет владевши землею, утвержденной им от Бога, пользовались вольностию; но как стали злословить Бога и радоваться бедствиям других, то Бог покарал их чрез Давида, который мечом истребил все мужеское поколение, и их область разделил на правления, хотя во время перехождения Израильского народа во обетованную землю, ни мало не хотел Бог уделить Израильтянам от Идумейской земли, за тем что Идумеане были братья Иудеанам; да и сам Бог прежде оную землю за Исавом утвердил во владении. Ирод Агриппа за то, что не искоренял из народа безбожную лесть, от Ангела Господня поражен будучи, бедственно скончал свою жизнь. Юлиан отступник, язва Римской [25] империи, за презрение церковного учения, и хулу противу Бога достойную за богохуление понес казнь: ибо идучи войною против Персов, получил в сердце рану от неизвестного воина; и как отнесли его в стан, то выжимая из раны кровь в свою горьсть, бросал оную на воздух, вопия: ты наконец победил Галилеанин. С сими словами, которые свидетельствовали его развращенность, скрежеща зубами и чувствуя лютость мучения жизнь свою кончил в 32 году от роду. Большими бы примерами я объяснил и украсил мое слово, если бы почитал приводить оные за нужное; и так теперь я об них не упоминаю, хотя и очень много набрать их отвсюду можно: в прочем читатели и в исторических книгах сами приметить оные могут. Первые примеры Нума и Кир заслуживают похвалу за свое [26] благочестие, а последние злочестивцы и богохульники проклятие. Нет сомнения, чтобы Ваше Величество не изволили подражать первым, и гнушаться последними примерами; сие всякой подтвердит со мною. Ваше Величество единого истинного Бога, которого Пророки Иудеям, Апостоли Греческой и римской проповедовали церквам, за Высочайшего неба и земли признаете Владыку; почитаете вы того, который переносит царство от рода в род; покланяетеся святейшему святых, который всего человеческого рода есть спасение. Ваше Величество не о своея только души печетеся Спасении, но равномерно и больше нежели Государь о земном и вечном подданных своих стараетеся блаженстве. Они взирая на вашу набожность чрез то научаются, какую честь воздавать они должны тому, который есть всех высочайший, и который никому иному [27] своея славы дать не хочет, как говорит Пророк: Сколь блажен тот народ, ему же есть Господь Бог, иже царствует над всеми, и иже сердца Владык, Царей и Князей во своей имеет руце: им же Князи и Цари царствуют, иже подданным полезнейших поставляет Государей. Давно уже в России истреблено о ложных божках и идолах учение; выгнано из оной Римские церкви предание; богомерское Магометанское злочестие никогда в ней не имело места; да истребится, молим, злочестивая наполненная богохулением вера; да Процветает же и возрастает спасительная и истинная ведущая в небо. Мы поелику человеки, в мир сей от Бога произведены не с тем, чтобы в нем вечно пребывали, и думали, что тела не подвержены тлению; но как смертные должны испытывать и находить путь ведущий к горним, [28] чтобы там по окончании сей жизни могли предстать к Триипостасному божеству, и вечные наслаждаться радости. В прочем как благочестие, сохраняемое начальником, снискивает ему у народа любовь, так и народ желает и просит иметь над собою правителя добродетельного и украшенного всеми похвальными качествами, таковому он повинуется, такового хранит, почитает, любит, прославляет, и таковому оказывает возможную преданность. А как многие, при том же и различные, есть добродетели (которых Цицерон, Латинского красноречия начальник, четыре считает, а Поллукс Грек в Греческом имяннике, к Императору Коммоду писанном, более полагает), кои начальника делают мужем похвальным; то между всеми прочими миролюбие второе занимает место по благочестии. Ибо благочестие и [29] любовь к Богу сохранять должно для того, что люди созданы на тот конец, чтоб познавали Бога, познавши его почитали и прославляли, а по тому и на земли надлежит быть миру. Но скажете, может быть, Ваше Величество, что мир сравнивается с войною, и оружие начальника больше делает славным и похвальным, по тому что нет ни одного начальника который бы не был военный человек; но военным быть не столько значит то, чтоб начинать войны, продолжать сражении, опустошать убийствами страны, как то: что начальник обязан защищать подданных от набегов и опустошений неприятельских, укреплять свои границы, великодушно и храбро стоять против неприятелей. И для сего то в начальнике или в Государе потребно великодушие или твердый дух, который не ослабевает в трудах и [30] превратностях; но все оные превозмогает. Когда война сравнивается с миром, и обоих усматривается польза; то мир для того должно предпочитать, что оный великую приносит пользу, а война приключает превеликие бедствия, как выше показано. Да и всяк признаться может, что состояние мирное по сей причине полезнее военного. Мы любим и избираем больше доброе, нежели худое; а худого отвращаемся и гнушаемся им: но как война раждает кровопролития, опустошения и проч., что все есть худо; то по сему и мир лучше есть войны, по колику он премногими исполнен полезностями. По чему и Пиита говорит:

Златой дает мир век, война есть полна бед,

и

Раждает мир любовь, и мир всего дороже. [31]

Так же: Да уступит война миру, и проч.; следовательно как полезный мир есть превосходнее войны, так и слава миролюбного начальника громчае, знатнее и превосходнее, нежели того, которые всегда продолжает войны и другим наводит страх. Всеми мерами прославлять должно того Самодержца, который в своем владении сохраняет и соблюдает мир. Сие миролюбие раждает в Государе другие похвальные добродетели, как то: соблюдение законов, управление подданными и Защищение оных, к которым если присовокуплены бывают обуздание страстей и роскоши, благосклонность, кротость, справедливость, человеколюбие, благоразумие, храбрость, великодушие и поспешность к благотворению; то от сего происходит такая имяни слава, которой ни словами, ниже каковою либо пространною и витиеватою [32] речью довольно изъяснить можно. Чрез сие заслуживает Государь похвальное имя отца: ибо каковое хозяин имеет усердие к домашним, таковое попечение прилагать должен Государь о своих подданных; как отец детей и все свое семейство наблюдает и питает, так Государь об управляемых стараться должен сделать их щастливыми и благополучными. Сколь великая похвала! Какое громкое прославление! отцом отечества не показываться только, но и в самой вещи быть таковым. Такой муж всем любезен, всеми любим и почитаем: взирая на него подданные так как дети на своего отца восхищаются радостию, все свое имение и самих себя его поверяют власти, и самую жизнь за него положить не сомневаются. А тиранну какая похвала, какое прославление? все им гнушаются, все его как жестокосердого, [33] своенравного, чуждого снисходительства и ласкоприемности отвращаются; ибо все поведения во время его правления свидетельствуют бесчеловечность, от всего удаленного все убегают, и проклинают его зверство как такого, к которому ни доступу иметь, ниже с которым в разговоры вступить кому можно. Под его будучи тиранством подданные непрочным считают свое имение, и больше желают видеть его мертвым, нежели живым. Мы, по объявлению многих вероятия достойных, ведаем, что Ваше Величество любезнейшего и златого (или по знатной своей пользе и злата превосходнейшего) мира хранителем, миролюбителем и миротворителем быть соизволяете. Ибо желаете, чтоб звук оружия от пределов ваших удален был, государство преобтирно распространенное, довольно украшенное и [34] благоучрежденное в мире сохраняете и защищаете; не раздражаете иностранцев; ее вызываете их на сражение, а по тому и не имеете причины опасаться других, и не беспокоитесь от их нападения. И так, Самодержавнейший Государь, поелику Ваше Величество прославляетесь защищением и соблюдением мира; то по справедливости приписать вам долженствуем имя отца. Ибо во первых Ваше Величество печетеся о тех, коими управляете; по том жалуете, любите и отеческую оказываете горячность к тем, над которыми владычествуете, и наконец о подданных своих несумнительное прилагаете старание. Любови и горячности вашей отеческой последует удивительная ласкоприемность, которой сопутствуют приязнь и снисходительство, которое свидетельствуют знаки благосклонности, соединенные с кротостию и [35] милосердием. Всякому не труден к Вашему Величеству доступ, всякий и вступать может с вами в разговоры, и для всех вы удобоприступны, всех любите и всех как вышших, так и низших за услуги обильно награждаете; знаете умеренность в гневе и винности многих милостивейше прощаете. Какими же выражениями, каким красноречия образом милосердие Вашего Величества превознесу? каким похвал родом прославлю? Не уповаю, чтоб мое искуство довольно вечному слов подать мне могло; но я почитаю за лучшее хотя не обильно говорить, нежели со всем молчать. Сенека говорит, что всех людей, а наипаче Государей украшает милость; нет ее похвальнее и знатного мужа достойнее сказывает Цицерон. Что Ваше Величество оною украшены, то премногие объясняют дела, так же справедливость сего состояние [36] Московского государства и течение вашего правления довольно доказывают: которое да продолжит Господь Бог чрез множество лет, да пребудет оное, по прекращении воинного шума, вечно так, как сияющее, тихое и приятное небо. В коем же государстве истреблена милость, и единое царствует тиранство и бесчеловечие, там обыкновенно все дела в смутном и глубоким мраком покрытом и печальнейшем находятся состоянии. Сие многого объяснения не требует, что Ваше Величество Государь человеколюбивый, кроткий, благоприступный, благосклонный, усердный, ласковый, незлобивый (сие надлежит до милосердия), в чем самые ваши подданные признаются. Не должны ли в том признаться и искусные врачи надзирающие здравие Вашего Величества, что и они премногие к себе благоволения и ласковости знаки, состоящие в взорах, [37] телодвижениях и разговорах, от вас чувствовали. Выписали Ваше Величество недавно из далеких краев врачей, которые бы по возможности наблюдали ваше здравие: оных вы одарили щедро Императорскими дарами, а ныне на довольном Государевом иждивении содержите, и всеми потребностями снабдеваете. Из числа оных доктор Каспар Фидлер, из Риги в Ливон призванный, любезнейший мой брат щедротами Вашего Величества как прежде, так и ныне пользуется; он жалованье получает богатое, и ни в чем не имеет ни малейшего недостатка. Превеликий Вашего Величества щедролюбия и доброжелательного духа знак есть, что жена и любезнейшие его дети со всем семейством, дабы участниками были его благополучия, и дабы ими он увеселялся, в Москву из Ливонии при знатном провожании и изобильных съестных [38] припасах на Государевом иждивении привезены. О чудная милость! о преславное любви свидетельство! Даруй Бог, чтоб брат мой милости Вашего Величества никогда не лишился, и не отлучен бы был от места чрез ядовитый клеветников язык; но в какой теперь, в таковой и навсегда да пребудет у Вашего Величества милости. Если бы Периклово в красноречии имел я дарование, возгремел бы: если бы в выражении имел я Демосфенову важность, прославил бы и всеми бы красноречия украшениями милосердие Вашего Величества изъяснил бы, изъясненное пред очи всех представил бы; но что до меня надлежит, то я говорил только то, что говорить мог, а чего не мог, оное оставлено мною. Если не в, силах я простирать далеко мое слово, то довольно хотя и несколько продолжал: если витиевато и красно говорить не в [39] состоянии, то доволен и тем, что хотя слабый знак моей благодарности и незабвения щедрот сим маловажным моим словом показать мог. Поздравляя брата моего радуюсь и несказанно тем увеселяюсь, что Ваше Величество оказывать ему изволите превеликие и бесчисленные благодеяния; по чему и не сумневаюсь, что он Вашему Величеству доказать может искренное во врачевании усердие. Да пошлет ему человеколюбивый Господь благодать, и помощию своею да присудствует в нем, чтоб он отселе верно служил Вашему Величеству, был бы прилежный и верный охранитель вашего здравия, оказывал бы в должности своей неусыпное старание и труд. Так же и я Вашему Величеству именем моего брата всеусердную приношу благодарность, что толикие и толь многие благодеяния оказали и ныне ему оказываете. Но вижу, что не [40] останусь я без гневу за свое любопытство, и без обвинения за беспокойство, поелику благодарю за того, который каждый день за полученные благодеяния пред Вашим Величеством благодарным признаться и изъяснить свою благодарность может. Но чего не может сделать любовь братняя? она извинение удобно найдет и получит. Ибо таковое имеет свойство и природу оная врожденная любовь, что брат о братнем же благополучии взаимно старается, и один другого здравие и счастие за свое собственное почитает. На что же я напоминаю, что врачи благосклонность, человеколюбие, кротость и ласковость вашу признают и проповедуют; когда склонность в Вашем Величестве к благодетельству чувствуют все как чужестранные, так и подданные; они хотя из подлых и самого нижайшего степени, хотя из дворянства [41] или вышшего состояния, однако довольно знают прославить Ваше Величество, тем наипаче, что вы больше, нежели должно, благодетельным и ласковым оказываетесь. Пусть говорят те, которые повеления Рудольфа второго Римского и всея Германии Императора Вашему Величеству доносят. Они сами с удивлением превознесут ваше благодеяние, поелику Ваше Величество Кесаря и всех империи Римской министров обязать себе всевозможно стараетесь: ибо за удовольствие почитаете, что в дружество с министрами Римской монархии вступили, и по вступлении без нарушения сохранять оное можете. Подданные с чудным стремлением и радостию превозносят Вашего Величества благодетельство, которое от того Познают, что Ваше Величество дражае для них всех богатств и сокровищ. Ибо видят, что вы ученых людей [42] особливо жалуете щедротою, о нужных для них вещах старательно промышляете, и оных знатной награды и даров удостоиваете. Да и я ни мало не сомневаюсь, что Ваше Величество ко всем ученым благодетельный, и желаете к наукам рачение в них или возбудить, или украсить, дабы они чрез свои сочинения Вашего Величества имя в бессмертной у всех оставили памяти; и так красота его ни в которой век, доколе громада мира не разрушится не увянет. Кроме того, верноподданные почитают Ваше Величество за высочайшего всех имений и богатств: ибо видят и самым дознают опытом, что Ваше Величество не попускаете обладать собою алчности к богатству и оному раболепствовать; которое рабство недостойно есть каждого свободного и разумного человека, и самое поносное Государю, которому [43] распоряжать богатством, а не служить ему пристойно, как говорить Сенека. А что Ваше Величество не сребролюбивы, доказательством есть, что вы свободны от прегнусной и бедственнейшей скупости: ибо беден истинно есть тот, который свободными людьми повелевая служит порокам, сребролюбию, похищению, скупости и прочим презрительнейшим страстям. Вы врожденную имеете склонности к щедроте, и не пленяет вас страсть собирать имение: ибо если вы больше о пользе государства, нежели о вашей собственной стараетесь; то тем самим удаляете от себя желание других лишать, праведно ли бы то было или насильно, и умножать великое сокровище. Если же бы напротив хищную склонность имели вы, не пеклись бы об обществе и общественных надобностях; чрез излишние взыскания под новыми подлогами и [44] чрез неправильные подати, подданные приведены были бы в скудость, или бы при ненасытной злата жадности роскошь и другие исполнялись пристрастия. Но известно, что Ваше Величество рассматриваете более, что полезно всем гражданам, нежели себе самому, по чему не последней похвалы достойно милосердие, которому сопутствует щедрота, благодетельство, попечение о подданных, презрение сокровищ, удаление от граблений и требований. Не недостойна похвалы добродетель и воздержность во отмщении укрощающая Ваше Величество, по тому что она неспешно побуждает к отмщению, гнев всевозможно укрощает, и приведенная в запальчивость иногда удобно ослабляет оное; по чему при великих досадах Ваше Величество к милости преклонны, и не имеете духа неумилостивительного и неумолимого. Ибо [45] ведаете Ваше Величество, что так поступать надлежит не вожду, но воину. Когда всякий и самого подлого состояния человек должен гнев и стремление к отомщению удерживать; то наипаче требуется от сильнейшего полководца и начальника воздержность или тихость в гневе, чтобы и народ таковой гнев похвалить мог. Хотя медлительность в гневе похвальна, однако не пристойно начальнику быть без пристрастий, без возмущений душевных, без гнева. Сие есть долг человека, чтобы ему быть не излишно пристрастным, вспыльчивым и гневливым. Напротив бесчеловечия есть свойство в том не хранить умеренности; по тому что выступать из границ благопристойности значит то, что забыть человечество.

Которых преступать не может разум зрелый. [46]

Говорит Пиита: для того управлять гнев, обуздавать пристрастии, в оные много не вдаваться, и всякой во всем чрезмерности остерегаться должен Государь; собственно до него касающиеся погрешности, и многие так же обиды весьма великодушно сносить ему надлежит, чтоб чрез то сохранить спокойствие общества. Ибо каждый Государь во первых рассуждать должен следующее.

Природа в сердце их незлобие вливает.

Так же:

Лишает вспыльчивость ума и чувств рассудных.

Ибо гнев лишает человека человечества, и делает его из человека зверем не имеющим разума. Что же для человека поноснее быть может скотские природы? Дан ему разум, чтоб чрез оный сообразовал он себя Богу, как подобие Божие получивший; но скоты [47] подлейший имеют жребий. Дурака и безумного человека мы видим неспособным к отправлению дел, поелику недостаточен в рассудке; он следует за едиными страстями и слепо на все устремляется. Кто ни в гневе, ни в отмщении умеренности не знает, да и управлять страстию сею не в состоянии, но попущает оной обладать собою, тот потеряв свой разум из общества человеков, одаренных разумом, низвергается и почитается за бешеного. Ибо гнев есть бешенство недолговременное. Чего ради

Завистник сам себя, а не других терзает.

и

И образом сим мстя, ты Богу угождаешь.

Но сие изречение благоразумного ли человека? Отмщение есть добро приятнейшее жизни. Оно не тиранном, а каким нибудь сумозбродным и [48] бестолковым выговорено. Ибо кто по природе благороднее, превосходнее и подобнее Богу, тем таковой есть кротчае и склоннее к милости. Но чем кто подлее, тем склоннее к отмщению и злопамятнее. Каковая, сияет благость, и милосердие в Боге, которого есть свойство то, что он милосерд, кроток и не скор в наказании, как и языческий говорит Пиита:

То скоро бы свои он стрелы исстрелял.

Таковая в Государях и начальниках возвышенных на верх человеческой власти и сущих наместниками Божиими, блистать долженствует благость и милосердие. По чему у Волкация Марк Антонин пишет: что ничто так много Государя не прославляет, как милосердие. Оно Кесаря богом сделало, Августа освятило, у Ксенофонта превозносится столько милость Кира и Агезилая, что сии [49] Государи во все свое правление не только что либо сделали жестокое и свирепое, но ниже выговорили. Прославлены столько же Перикл, Фокион, Аристид великие Греческие полководцы за кротость. Ибо первый того, который чрез целый его день в судебном месте поносил, отвесть только в дом с фонарем приказал; прочий же нанесенные себе обиды для отечества и общества великодушно понесли, чтобы не возмутить оное; кроткий не только не может гневаться, но еще старается оскорбителем благодетельствовать. Коль изрядная похвала, коль знаменитое есть имя тех Государей, которые за зверство и бесчеловечие гнусными страшилищами, заразою рода человеческого и презрительными скотами имянуются? Мучителей все проклинают и ненавидят, так что добродетельные и взирать на них не хотят. Свирепого и [50] гнусного зверя есть слово, а не человека, на высоком степени родом человеческим господствующего, которое ненавистное человекам страшилище Кай Калигула произнес.

Пусть презирают меня, только бы боялись.

Таковые гнусные чудовища империи не имеют благополучных успехов в своих предприятиях, все действия их неудачливы, жизнь имеют краткую, а оканчивают оную бедственнейшею смертию: ибо когда божеская грозная казнь тираннов постигает, то они лишаются тогда жизни пролитием из них крови, и ненавистное их житие исчезает с шумом, как тень, то есть умирают они со ужасом, трепетом и проклятием. О сладчайшее имя, любовь и утеха роди человеческого, которым назван толь полезнейший и похвалы достойнейший Император Тит Веспасиан. Он счастливейшие во [51] всем имел успехи, и владение его без всякого продолжалось кровопролития; он и с теми злодеями, которые признаны были оскорбителями величества и изобличены в воровстве, поступил милосердо, так что вместо смертной казня указал их высечь только плетьми и сослать в ссылку. Так же и брата своего Домитиана, ков ему строившего, простил великодушно, и вместо наказания со слезами предал его о взаимной любви. Кто бы не удивился толь редкой его кротости? кто бы его не превознес великими похвалами за толикое незлобие? и кто бы наконец не согласился подражать таковому примеру? Достохвален сей Государь и слава его пребудет в народе вечно процветающею и никогда незабвенною. Напомнил бы я теперь о Трояне, которые заслужил имя похвальнейшего Принца, так же воспел бы хвалу Антонина [52] благочестивого и многих других, если бы не имел намерения здесь говорить о других добродетелях, которые Государя или какового либо начальника делают славными; но довольно мне и одного прославленного Государя в пример привести. Алфонс, Сикилийский Государь, великим добродетелей хором окруженный не может довольно быть прославлен за свое милосердие и незлобие; он о Кастанах, которым советовали ему мстить смертию, сказал: Я лучше желаю лишиться государства, нежели пролить кровь неповинного. О когда бы сии слова были примечаемы самими Государями и владетелями; то бы многие государства были без всякого тиранства и кровопролития. равным образом, державнейший Государь, украшает и Ваше Величество любовь честности и благопристойности; по чему и признаем вас сохранителем целомудрия, и знаем, [53] что вы довольно ведаете, где сию оказывать добродетель должно. Сие целомудрие, которое почитается хранилищем добродетелей и основанием премудрости, заключает в себе трезвость воздержание, приятность и стройность в действиях и телодвижениях; оно научает не преступать то, что повелевает разум, который есть правило премудрости, так же не вдаваться в похоти пленяющие вкус и осязание, не следовать страстям и сдерживать стремление духа и тела, и повелевает хранить в действиях и поступках благопристойность и честность, дабы чрез то сохраняема была наука благоучрежденная, и все было бы утверждаемо благоразумием, сдержанием и правлением стремлений и худых склонностей душевных, дабы ни мало не поступить противу честности. Трезвость умеряет употребление пищи и пития, и во всем том, что до Вкуса принадлежит; [54] гнушается обжирстном и пьянством, не допущает до излишности в сих пороках, которым по большей части люди раболебствуют, ища свое удовольствие в бутылках, пьянстве, объядении и лакомственных снедях. Воздержание утоляет сладострастие и похотливый пламень, которыми не редко затмевается рассудок мыслей, и сила разума изнемогает. А вместо того предлагает нам стыдливость, чистоту и непорочность. Приятность и стройность действий и телодвижений производит во всем добрый порядок и хорошее познание. А как Ваше Величество наблюдаете трезвость, любите и сохраняете воздержание и заводите во всем порядок и полезные науки; то нет уже сомнения, чтобы вы не были врагом неумеренности в прелестях пленяющих вкус и осязание, так же чтобы вы не ненавидели смешенность в порядке и каковые либо [55] развращенные науки; а по тому народ находя себе в Вашем Величестве сих добродетелей примера и зерцало, в которое смотря старается соображать себя вашему взору, телодвижениям, нраву и поведениям от прилежания в науках проистекает правосудие, которое не попущает никому быть обиженным, сохраняет добродетельных и безвинных в безопасности, а непотребных людей м преступников законов подвергает наказанию, которое бы их отвлекало и воздерживало от преступничества и всякого злодеяния. И по сей причине смертноубийства, грабительства и прелюбодейства истреблены, дерзкие своевольники, которые за увеселение почитают других обидеть, места не имеют, и всякие прогоняются непотребства; договоры в покупках и продажах, союзы и данные обеты соблюдаются свято и непорочно; судебные [56] дела разбираются в тонкость, рассуждаются разумно и справедливое имеют решение. Не малая сверх того есть похвала Самодержавнейшему мужу наблюдать при собраниях как в речах, равно и в действиях постоянность, а от легкомыслия и непостоянства отвращаться: ибо что достохвальнее быть может великому человеку, как справедливость, истинна и твердость, чтобы словам его и обещаниям без опасения верить можно; так же что может быть для него бесчестнее, как непостоянство, иное в сердце содержать, а иное говорить. Благочестие Вашего Величества кто может довольно прославить? Знаем, что вы непоколебимы и постоянны в обетах, в словах справедливы и ни мало не переменяющийся; так что все до единого по справедливости долженствуют возгласить о Вашем Величестве: О муж древние добродетели и [57] благочестия? Благочестие есть самое пренепорочнейшее добро души человеческой и основание правосудия, по тому что благочестивый человек что обещает, то самое сделает. Не может так украшать Государя ни златотканная преиспещренная драгоценными каменьями Царская порфира, как благочестие; оружие защищает Государя, но более всего благочестие. Хотя златое одеяние великое делает украшение, и одетый человек в усыпанные камнями и златом латы всех на себя обращает взоры; однако же гораздо более украшает и прославляет Государя благочестие, постоянство, справедливость в словах, обетах и делах. Ибо на такового Государя во всем подданные без всякой опасности полагаться, и все возможное они от него получить могут; взаимным образом и Государь сердца подданных своих к себе привлекает и [58] привязывает. Преизящнейшая оная есть добродетель, которая соединяет человеческие сердца, соединив оные связывает, связав крепким союзом не попущает им быть рассекомыми и разрывными. Склонил бы уже я речь мою ко окончанию, если бы Омир, славнейший изо всех стихотворцев, не принудил мой слух сии увещательные выслушать слова: К снисканию славы великого и знатного Государя потребно, чтобы Государь был добрый и храбрый воин. Сила Омировых слов есть такая, что Государь должен быть муж храбрый, в войнах неустрашимый; но не желатель войны и оной зачинщик, когда к имени войны присовокуплено прилагательное имя добрый. Ибо добрым воином называется тот, который душевную и телесную имеет способность и войне, и как бы рожден для сношения трудных дел, и в оных имеет удачу; а не тот, [59] который увеселяется войною; но хотя когда и заводит оную, то единственно для того, чтобы сохранить свое государство, защитить своих подданных от грабительства, зная, что не меньшая есть добродетель снисканное добро защищать, как и снискивать оное; и для сего то потребна в Государе храбрость. Тиранну то свойственно, чтобы за самое малое, дело (разве только общая польза того потребует) делать смятение, иметь войну и хвататься за чужое. Зачинщики кровопролитных браней не иное что делают, как начав войну и оную не докончив, себя и своих под данных погубляют. Кир Персидский Царь идучи войною против Амазонок не только своей лишился жизни, но и всех своих воинов потерял. Ибо Царица Томира отрубленную его голову положивши в наполненный кровию мешок, сказала: Напейся теперь [60] крови, которой ты давно желал. Крез, Лидийский Государь, имевши войну с Персами, и желая достать себе великое число богатства, лишился своего царства претерпев великий урон, и между пленными будучи веден сказал: Человек тогда только может узнать свое щастие, когда он лишится всего, чем ни владеет. Пир, Епирский владетель, завидуя римскому могуществу, как скоро раздражил римлян, и вступил с ними в ненужную войну, надеясь на свою силу и войско; то потеряв множество избраннейших воинов, лишился своего царства. Такое бывает раздражательной войны окончание, такой она получает жребий, что по пролитии многой крови и по потерянии великого числа людей, сам наконец зачинщик погибает: ибо вред на того самого обращается, кто оный другим сделать замышляет. Никто у Вашего Величества славы [61] доброго и храброго военачальника не отымет. Вы сами иметь войну всегда готовы, хотя в самом деле оной ненавидите, и ни малого удовольствия в ней не находите, ведая, что война граждан лишает их имений, а государство в конец испровергает; но не опасаетесь прогонять неприятелей от своих подданных, пределов вашей державы касаться дерзающих. Приобретенное государство за лучшее почитаете Ваше Величество защищать, нежели с уроном своим и подданных чужое приобретать: ибо, приобретение чужого зависит от сумнительного щастия, которое часто погубляет самого того, кто чужого ищет. Всякой похвалы достоин тот Государь, который, довольствуясь своим чужого ничего не желает: ибо великая выгода, великая прибыль и великое богатство быть довольным; самая малая вещь справедливо приобретенная лучше [62] большой, снисканной неправедным трудом. За большую добродетель почитается защитить государство, нежели распространить. Ибо когда охраняется и защищается государство, тогда правосудие имеет свою силу, науки процветают, воздержность умножается. Но во время войны гражданские промыслы бывают оставлены, договоры лежат в глубоком забвении, нет никакого суда, нет никаких гражданских дел, никто не оказывает ревности к учению: ибо науки в военное время всегда безмолствуют; невоздержность, роскошь, сластолюбие, мотовство везде тогда имеют преимущество. Но охранение и защищение государства уставы укрепляет, порядок и пристойность во всех вещах утверждает; напротив когда народ созывается к оружию, тогда наблюдение уставов слабеет и прерывается; порядок и пристойность во всех делах [63] мало по малу упадает. Да как и не нарушиться доброму порядку? когда победа остается между страхом и надеждою, хотя бы внутрь или вне государства война производилась. Пространное и весьма обширное Ваше Величество имеет государство, и по тому за большую себе похвалу должны почитать защитить оное и охранить, нежели расширить и распространить. Подданные тогда тихо непокойно отправляют свою должность, производят гражданские дела, без всякой опасности упражняются в домашних своих делах; не имеют страха лишиться своих домов; ибо когда неприятели побеждают, тогда говорят: выступайте вон старые поселянцы; не ободряет их неизвестная надежда размножить свое имение, по тому что сумнительное всегда войны бывает окончание. Безопасное владение имением лучше того, которое чрез [64] кровопролитное человеческое убийство и с опасностию жизни снискивается. Ибо в сем случае острие меча беспрестанно висит над главою каждого. От обширности покоренных земель хотя немалая Государю происходит похвала; однако слава его тем более и превосходное бывает, чем долговременнее он своими обладает. И по тому надлежало бы, Великий Государь, несколько рассмотреть пространство Московского владения и покоренных земель; но сего труда я принять на себя не в силах, множеством к рассматриванию касающихся вещей и обильностию материи будучи удручаем. Довольно сказать и того, что обширная и пространная оная империя ради многих добродетелей сияющих в Вашем Величестве славною, щастливою и блаженною может назваться, когда ею обладает такой Государь и правитель, каково есть на [65] небеси солнце. Ибо как от него все прочие планеты заимствуют свой свет, и все от него освещается; так от Вашего Величества вся империя получает свою знаменитость, по тому что лучи и сияние преславных ваших добродетелей на всех изливаются. Священнейший Вашего Величества титул представляет нам пространство государства, в котором нет такого слова, коим бы изображена была вещь не принадлежащая до владения Вашего Величества. Много таких Государей, которые пространнее приписывают себе титулы, нежели каково их владение; изображаются в них многие места, со всем до их владения непринадлежащие; но Ваше Величество над всем тем владычествует, что в титуле изображено, что самая истинна доказывает. Сделал бы я теперь особенное описание всего Московского государства, [66] чтоб всяк мог видеть долготу и широту пространные и обширные сей страны, если б не понуждало меня время оставить перо. Когда во всех вещах есть мера, когда излишество далее нежели недостаток от умеренности отступает, то, чтоб не погрешить чрезмерно выхваляя, окончу мою речь; представя Ваше Величество таким зерцалом, в котором все могут усматривать разные добродетели, из которых самая наималейшая великой достойна похвалы, а особливо для начальников совершенным примером доброго правителя, которому бы они подражая рассуждали, что кому из них пристойно, и что прилично. И по тому поздравляю сына Вашего Величества, что он имеет домашний в возлюбленном своем родителе пример добродетелей. Да дарует ему Бог быть знаменитым преемником, хранителем и подражателем [67] оных добродетелей; так же с данным наследником отеческих имений и преемником в владении и правлении Московского государства. Да сих отеческих добродетелей не отъемлет он от лица своего сего зерцала, но да подражает чрез всю свою жизнь оному примеру, как бы от Бога ему ниспосланному; почитая за весьма полезное для себя и своих подданных быть хорошим примером всех добродетелей, благоразумия, воздержания, храбрости и правосудия. Ибо сие наипаче от начальника, который на земли образ и наместник есть Божий, требуется; и для того тем более должен стараться во всю свою жизнь честным и непорочным своим житием исправлять нравы своих подданных: ибо нет кратчайшего и действительнейшего к поправлению народных нравов способа, как беспорочная начальника жизнь. А когда сего по своим [68] летам и человеческой слабости сделать не в силах, то от Бога должен просить помощи: ибо Божия благодать все из нас сделать может. Поздравил бы я и светлейшего зятя Вашего Величества, что и он с своими знаменитыми сродниками имел в Вашем Величестве самое вожделеннейшее и самое приютнейшее зерцало всех добродетелей: но когда он по Божию изволению лишился своей жизни, данной ему от Бога, когда радость претворилась в плачь, и когда сие печальное приключение оплакивает вся земля; то и я не могу о сем не соболезновать. Но понеже так Богу изволилось, то да будет угодно сие и Вашему Величеству. Ибо как можем противиться Богу? Был он человек, человеческое нечто и претерпел. Да утешит Ваше Величество с дражайшею вашею супругою и любезнейшею дщерию Бог источник всякие утехи, [69] и да присудствует в вас своею благодатию, дабы вы сие плачевное приключение терпеливно могли понести, и чрезмерно бы о сем не болезновали, как о таком случае, который в другой раз никогда не приключится. Молю такожде от искреннего сердца Бога, чтоб плачевную его кончину наградил Вашему Величеству и его фамилии радостным и приятным течением всех дел. Да управляет и сохраняет Ваше Величество на многие лета всеблагой и всесильный Бог, даровавый вас попечительным отцом отечеству по своей Божественной благости (ибо от Бога зависит пременение власти, как говорит Пророк в священном писании). Да предводительствует той же Бог и светлейшему Вашего Величества сыну, которого по особенной своей благодати от добрых родителей произрасти благоволил, и да присудствует в [70] нем своею благодатью; дабы, наследуя родительским похвальным стопам, и получив правление над государством, был благочестивым и спасительным наместником и служителем Божиим, и покровителем добрых. А я, пресветлейший Государь, препоручаю себя в покровительство Вашему Величеству, и прошу, чтоб сие малое мое приношение и сей мой скудный дар был принят Вашим Величеством. Ибо железо и медь в дар приносит неимеющий злата; и возносит на всесожжение хлеб, кто не имеет фимиама. Прошу, такожде согревать щедротами Вашего Величества меня и мое в учении упражнение.

КОНЕЦ.

Текст воспроизведен по изданию: Слово похвальное великому государю Борису Федоровичу Годунову, сочиненное Константином Фидлером 1603 года. СПб. 1773

© текст - Воронов С. 1773
© сетевая версия - Тhietmar. 2023
© OCR - Иванов А. 2023
© дизайн - Войтехович А. 2001