СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ВИЗАНТИЙСКИЙ МЕДИЦИНСКИЙ ТРАКТАТ ХІ-ХІV ВВ.

(по рукописи Cod. Plut. VII, 19 Библиотеки Лоренцо Медичи во Флоренции)

ВВЕДЕНИЕ

В самом начале нашего столетия на одном из заседаний Императорского Общества любителей древней письменности византинист X. Лопарев сделал доклад о жизни Евпраксии (Добродеи Мстиславны), внучки Владимира Мономаха, выданной в 20-х годах XII в. замуж за одного из представителей династии Комнинов. Тема, по-видимому, увлекала автора. Вскоре он получил возможность отправиться в Италию для продолжения своих ученых занятий и работал некоторое время в Библиотеке Лоренцо Медичи во Флоренции.

В результате занятий Лопарева в отделе рукописей Флорентийской библиотеки в 1902 г. в «Византийском временнике» появилась его сенсационная статья ¹, в которой автор пытался доказать, что обнаруженное им медицинское сочинение на греческом языке принадлежало перу Евпраксии Мстиславны. Аргументация его сводилась к следующему: 1) имя Евпраксии в точном переводе на русский означает Добродея, т. е. та, которая славится «добрыми делами»; 2) согласно сообщению канониста XII в. Феодора Вальсамона, супруга Алексея Комнина занималась «магией и волхованием». Звали ее Зоя; 3) Дюканж считал, что Евпраксия Мстиславна получила при выходе замуж новое имя — Зоя; 4) в медицинском трактате есть киноварный заголовок — Ἄλειμμα τῆς κυρᾶς Ζωῆς βασιλίσσης, т. е. «Мази госпожи Зои-царицы»; 5) язык трактата, по мнению Лопарева, выдает негреческое происхождение писавшего на греческом автора.

Статья вызвала широкий отклик. Популяризаторы, считая вопрос решенным, поспешили оповестить о выводах Лопарева широкую публику. В «Новом времени» (№ 9895 за 1903 г.) вышла статья, подписанная инициалами В. Б., под заглавием: «Русская женщина-врач XII века», Μ. Н. Дитрих издал брошюру: «Русская женщина великокняжеского времени» (СПб., 1904).

Однако одновременно раздались и трезвые голоса: в «Byzantinische Zeitschrift» появилась заметка Э. Курца, в которой он поставил под сомнение вывод Лопарева (и Дюканжа), что византийская Зоя, о которой идет речь, была женой царевича Алексея Комнина, сына Иоанна II Комнина, и склонялся к выводу, что она была супругой другого Алексея Комнина — сына севастократора Исаака Комнина (брата императора Алексея I Комнина), а следовательно, эта Зоя не имела никакого отношения, кроме дальнего родства по браку, к русской Евпраксии ². Почти одновременно вышла в свет и большая критическая статья С. Пападимитриу, в которой была рассмотрена аргументация Лопарева ³.

С. Пападимитриу показал, что: 1) имя «Добродея» как эквивалент греческого имени «Евпраксия» не может являться серьезным аргументом в пользу занятия медициной этой женщиной; 2) Феодор Вальсамон говорит отнюдь не о том, что Зоя, жена Алексея Комнина, занималась «магией и волхованием», — это плод фантазии Лопарева. Вальсамон ⁴ сообщает, что после того как Зоя серьезно заболела, «врачи [250] отказались от ее лечения из-за противоречивости многообразных ее болезней», и тогда «некие чужеземцы, призванные излечить ее, страдающую будто бы от магии и волхования», добились осуждения и наказания слуг Зои. Иными словами, согласно Вальсамону, не Зоя занималась магией, а сама она будто бы стала жертвой магических чар; 3) мнение Дюканжа о том, что именно Евпраксия (Добродея) стала именоваться Зоей в Византии, ничем не подкреплено, кроме того факта, что ее мужем был Алексей, а один из Алексеев Комнинов имел жену по имени Зоя. С. Пападимитриу подтвердил вывод Э. Курца, что та Зоя, о которой говорит Вальсамон была женой не Алексея-царевича, сына императора Иоанна II Комнина, а женой Алексея — сына севастократора Исаака, брата Алексея I Комнина. Севастократор Исаак не был соправителем Алексея I и поэтому не мог именоваться «царем». Следовательно, ни его сын, ни жена сына Зоя, умиравшая от «магических чар», не могли носить царственного титула. Таким образом, рассказ Вальсамона не имеет никакого отношения к Евпраксии, вышедшей замуж за Алексея-царевича; 4) киноварный заголовок «Мази госпожи Зои-царицы», как отметил С. Пападимитриу, ознакомившийся, по-видимому, с описанием рукописи А. Μ. Бандини, совершенно произвольно трактуется X. Лопаревым как заглавие всего медицинского трактата, а не одного лишь рецепта, как его, скорее всего, следует толковать (к этому вопросу мы вернемся ниже, так как С. Пападимитриу не видел ни самой рукописи, ни ее фотокопии; 5) С. Пападимитриу обошел молчанием замечание Лопарева о филологических «несообразностях» рукописи отчасти по той же причине (он не видел самой рукописи), отчасти потому, что в первой статье Лопарев не развил своей филологической аргументации (он сделал это позднее, о чем мы скажем ниже).

Вслед за статьей С. Пападимитриу появилась новая заметка Э. Курца, в которой автор признал критику выводов X. Лопарева убедительной и исчерпывающей ⁵.

Однако X. Лопарев не отказался от своей идеи. В 1905 г. он опубликовал новую статью ⁶, где продолжал настаивать на прежнем выводе. Он более подробно изложил филологическую аргументацию и добавил еще один довод: в трактате рекомендуется во время холодов укрываться теплыми одеждами. По мнению Лопарева, совет подобного рода не мог дать византиец: этот совет уместен в устах как раз уроженки Руси ⁷.

X. Лопарев сызнова перебрал всех Зой-цариц византийской истории с IX по XII в. и пришел к выводу, что ни одна из них не подходит, кроме Зои-Евпраксии (Добродея) ⁸. Отметим, однако, что чрезвычайно просто при этом разделался X. Лопарев с вопросом о Зое-императрице XI в., дочери Константина VIII, сбросив ее со счетов. X. Лопарев пишет: «Зоя Константиновна, супруга имп. Романа II ⁹, Михаила ІІафлагона, Михаила Калафата ¹⁰ и, наконец, Константина Мономаха, имела бурную жизнь, интриговала против своих мужей, занималась чарами, с намерением отравить некоторых из них, и умерла в 1050 г. в возрасте 72 лет. Это были чары с преступной целью, далеко не входившие в область медицины» ¹¹.

Лопарев, однако, не точен. Согласно сообщениям лично знавшего Зою Михаила Пселла и по данным Скилицы, Зоя была причастна к медицине. Скилица говорит о ходивших в то время слухах, что после того как Зоя вступила в тайную связь с Михаилом Пафлагонцем, ее муж, Роман III Аргир, «изведенный медленными ядами (φαρμάκοις), горел в пламени мучительных болей, тогда как царица искала случая, без подозрений разделавшись с императором, возвести Михаила на царский трон» ¹². В отравлении Романа III, как затем и в его убийстве, Зое помогал дядя Михаила Иоанн Орфапотроф ¹³, которого впоследствии Зоя также пыталась отравить ¹⁴. Слухи об отравительстве и «чародействе» возобновились и после смерти Михаила IV в декабре [251] 1041 г. ¹⁵ Сославший и постригший Зою ее приемный сын Михаил V писал в своем указе о посягательстве императрицы и на его жизнь ¹⁶.

Все это было, однако, побочным «увлечением» знакомой с медициной царицы. В основном, согласно рассказу Пселла, она занималась изготовлением благовоний для религиозных воскурений и косметикой. Даже достигнув 70 лет, Зоя не имела морщин и поражала всех своей красотой. В ее покоях вечно варились разные травы и специи. Летом там стояла жара, которую могла выносить лишь она одна. Император Константин Мономах (против которого, кстати говоря, Зоя никогда не интриговала) беззлобно шутил над этим пристрастием императрицы, но ни в чем не мешал ей ¹⁷.

По-видимому, один из косметических рецептов императрицы Зои приобрел большую популярность и удостоился включения в медицинский трактат.

После выхода второй статьи X. Лопарева ни в отечественной, ни в зарубежной литературе вопрос о Зое (Евпраксии?) больше нe поднимался. Лишь спустя полстолетия к нему вернулись снова. В 1951 г. появилась популярная статья В. А. Рыбакова, в которой без всяких оговорок были повторены выводы Лопарева ¹⁸. Скоро к этой теме обратился и Институт истории медицины им. Семашко.

В сентябре 1954 г. в Риме и Солерно состоялся XIV Международный конгресс по истории медицины. Советская делегация, возглавляемая Б. Д. Петровым ¹⁹, воспользовавшись пребыванием в Италии, получила микрофильм рукописи, содержащей интересующий нас медицинский трактат. В 1955 г. Институт имени Семашко, предоставив нам фотокопии листов 226 об.-268 рукописи, предложил перевести рукопись на русский язык для издания ее с медицинским комментарием. Работа была выполнена нами летом 1955 г. Однако по разным причинам перевод не увидел света и остался в архивах издательства. Лишь недавно из небольшой заметки, помещенной в «Работнице» ²⁰, нам стало известно, что историки медицины в СССР не забыли о нашем медицинском трактате, хотя и продолжают опрометчиво связывать его с именем русской женщины XII в. Согласно этой заметке, Рижский музей истории медицины даже располагает портретом (судя по воспроизведению в «Работнице» — произведением едва ли более ранним, чем XVIII в.), на котором будто бы изображена Евпраксия-Зоя ²¹.

То же самое о лечебнике «Алимма» внучки Владимира Мономаха Евпраксии повторил в 1969 г. специалист по лекарственным травам А. И. Шретер ²².

Случилось и еще одно событие, которое побудило нас, наконец, опубликовать не известный специалистам памятник: несколько лет назад Библиотека имени Лоренцо Медичи жестоко пострадала от наводнения. Погибло немало ценнейших рукописей, в том числе греческих. Другие сильно пострадали. Taк или иначе рукописный фонд библиотеки в настоящее время приводится в порядок и трудно доступен для советских исследователей.

Перейдем теперь к самой рукописи, о части которой мы можем судить по фотокопиям, а о всей — по описанию, сделанному в XVIII в. (Лопарев, к сожалению, не дал описания рукописи). Согласно описанию А. Μ. Бандини ²³, рукопись Plut. VII, Cod. XIX представляет собой написанный в XIV в. на пергамене сборник, включающий 268 листов, исписанных — за исключением последнего листа — с обеих сторон. Содержание кодекса чрезвычайно разнообразно. Открывается рукопись анонимным сочинением под заголовком «Вопросы и ответы на священные темы», причем в некоторых из них задеты и вопросы медицины. Далее следуют: сочинения монаха Студийского монастыря Никиты, анонимное сочинение о душевных и телесных благах, диалог иеромонаха Иерофея против латинян, догматические сочинения св. Максима, св. Евлогия, епископа Александрийского, труд Никиты — хартофилака Никеи — о причинах отделения церкви Рима от Константинопольской, Никиты Сида — о господнем воскресении 25 марта. Затем в рукопись включены письма Гиппократа к царю Птолемею и анонимный перечень двенадцати доблестей в стихах. Все эти сочинения занимают лишь первые 70 листов рукописи. После них, между 70 и 73 листами, следуют [252] анонимные догматические сочинения о страстях Христовых, о богородице-деве, толкования на псалмы Давида, сочинение монаха Стефана о святых таинствах, фрагменты труда Стильвы Кизичского, объяснения к речам господним, к письмам к коринфянам и римлянам, профессио веры патриарха Григория.

С л. 73 и далее до конца в кодексе подобраны сочинения специального характера — труды на медицинскую тему: первым из них является сочинение известного медика XI в. Симеона Сифа «О свойствах различных видов пищи» с предисловием, в котором автор обращается к императору Михаилу VII Дуке (1071-1078); далее идут некоторые главы его труда «Подборка и обозрение учений физиков и философов» и трактат Сифа о болезнях и их лечении, написанный для Константина X (1059-1067). Затем следуют: трактат о терапии, составленный разными врачами по предложению императора Зинона (474-475), профилактические письма Диоклея к царю Антигону, сочинение Галена «О весах и мерах», небольшой анонимный труд о болезнях живота и кровотечении и, наконец, также анонимная заметка о способах определения благоприятного и неблагоприятного исхода болезни. Эти медицинские сочинения занимают лл. 73-226 об.

Они охватывают период почти в тысячелетие — от Галена (II в. н. э.) до Симеона Сифа (XI в.). Бандини приводит оглавления (если они ость), первые слова каждого из упомянутых сочинений (с указанием листа) и последние слова, иногда сопровождая выписки переводом на латинский язык, иногда оставляя их без перевода.

Сочинения медицинского содержания занимают почти ¾ всего кодекса. Около пятой их части при этом приходится на ту долю сборника (лл. 226 об.-268), которая нас особенно интересует. Бандини рассматривал и эти листы не как одно сочинение, а как сборник, включавший 10 самостоятельных и принадлежавших разным авторам трудов. В конце каждого из этих отрывков Бандини неизменно оговаривает: auctore anonyme или sine auctore, nullum auctoris nomen и т. п.

Бандини делил эту часть рукописи таким образом: 1) лл. 226 об.-227 об.: «Мази... Зои-царицы»; 2) лл. 227 об.-228: «О движении и покое»; 3) лл. 228-230: «Об умеренности в пище, питье, сне и бодрствовании»; 4) лл. 230-231 об.: «Об управлении беременной и зародышем в ней»; 5) лл. 231 об.-232: «О благообразии тела»; 6) лл. 232-239: «О силе пищи и различиях вкусов» (здесь Бандини оговаривает, что далее следует «другое», началом которого он считает отрывок «о катастате» (крахмале), а именно — часть о приготовлении сиропов из сахара и меда, о видах мяса, о молоке и масле, о рыбах, об ароматах, о болезнях полости рта и сердца); 7) лл. 239-239 об.: «Краткие выводы о моче»; 8) лл. 239 об.-242: «О приготовлении различных видов julabi»; 9) лл. 242-267: «Сокровенное Галена»; 10) лл. 267-268: «Заменители Галена».

Достаточно сопоставить указанное деление рукописи на разделы с заголовками самой рукописи, как невольно приходишь к выводу, что группировка разделов, сделанная Бандини, выделявшим одни киноварные заголовки и пренебрегавшим другими, совершенно произвольна. Рукопись в данной ее части (лл. 226 об.-268) содержит не 10, а 36 киноварных заголовков, только некоторые из которых могут быть расценены как подзаголовки предыдущих. Причем только пять заголовков (как выделенных, так и не выделенных киноварью) содержат имена медиков. Все остальные разделы этой части рукописи анонимны, хотя в ней встречается до пяти замечаний от первого лица (см. стр. 270, 276, 285, 291).

Так, на л. 227 Бандини пропустил заголовок «О благорастворении воздуха», соединив этот отдел с предшествующим «Мази», хотя он выглядит вполне самостоятельным. Напротив, в особый раздел он выделил главы «О приготовлении различных видов julabi», но не сделал этого с разделами о приготовлении сиропов, о видах мяса, о молоке и масле, о рыбах, об ароматах, о болезнях полости рта и сердца, объединив все эти главы под одним заголовком: «О силе пищи и различиях вкусов».

Не служил для Бандини руководством и формальный признак — простейший орнамент (вычерченные от руки вытянутые прямоугольники, между которыми поставлены значки, напоминающие конечную сигму), разделяющий некоторые главы. Этот орнамент повторяется только 4 раза, а не 8 или 10.

Иначе подходит к делению рукописи на части X. Лопарев, совершенно пренебрегая делением, предложенным Бандини. Никак не аргументируя своих действий, он обрывает нашу рукопись на л. 239, где, но его мнению, кончается сочинение Зои. X. Лопарев выделяет 29 глав на лл. 226 об.-239 и объединяет их в пять разделов, ориентируясь не только на киноварные заголовки, но и на содержание текста: 1) лл. 226 об.-230: «Гигиена вообще»; 2) лл. 230-232: «Гигиена брака, беременной и новорожденного»; 3) лл. 232-237 об.: «Гигиена питания»; 4) лл. 237 об.-238: «Наружные болезни»; 5) лл. 238-239: «Внутренние болезни».

Считая заголовок «Мази госпожи Зои-царицы» оглавлением всего сочинения, Лопарев аргументирует этот вывод лишь догадкой, что мази были наиболее популярным средством лечения (в том числе на Руси) в эпоху средневековья и потому могли служить как общее понятие средств лечения ²⁴.

Но произвольно у Лопарева не только определение конца сочинения на л. 239, а определение и его начала на л. 226 об. Раздел «Мази госпожи Зои-царицы» в [253] рукописи предстает не как название сколько-нибудь крупного раздела, а наименование лишь одного рецепта, занимающего всего пять с половиной строк. Ни внешний вид заголовка, ни содержание озаглавленного им текста не дают решительно никаких оснований приписывать ему большее значение, чем название одного рецепта. Далее в медицинском трактате приводятся рецепты Галена, Гиппократа, Логадия, Павла и других, но и в этих случаях у нас нет никаких оснований полагать, что весь последующий текст принадлежит перу этих медиков.

Прочитав ту часть рукописи, которая была в нашем распоряжении (в фотокопии), мы пришли к выводу, что перед нами сборник-лечебник, имевший практическое назначение — служить пособием для лечащего врача, своеобразная медицинская энциклопедия, частью, по-видимому, компилятивная, частью оригинальная (пусть решат это специалисты). Составил ее практикующий врач (о своем большом опыте он говорит сам на стр. 285), который не удерживается от собственных замечаний, оговаривая свои методы лечения, дающие, на его взгляд, не меньший эффект (см. стр. 276, 291).

Началом этого лечебника является отнюдь не заголовок «Мази госпожи Зои-царицы», а текст на л. 225, следующий за сочинением Галена «О весах и мерах», — анонимный трактат о болезнях живота и кровотечениях, лишь последние строки которого засняты на том микрофильме, который привезен из Флоренции. Таким образом, по нашему убеждению, прилагаемый ниже перевод неполон — в нем не хватает текста трех страниц (лл. 225-226 об. Помимо упомянутого отрывка о болезнях живота, там содержатся отрывок о способах определения исхода болезни и отрывок о том, чтобы больной не пренебрегал баней).

Ие имея самого начала лечебника, мы даем его перевод с того места, которое так заинтересовало некогда Лопарева.

Прочитанные нами листы рукописи выдают одного и того же автора: один стиль изложения, та же манера преподнесения материала, сходные ремарки на протяжении всех 42 листов рукописи. Мы убеждены в том, что если бы Лопарев дал себе труд прочесть рукопись до последних листов, как и то, что предшествует «Мазям», он, может быть, не сделал бы вывода о принадлежности труда Евпраксии Мстиславне.

О палеографических особенностях рукописи ни Бандини, ни Лопарев не сказали ничего. Бандини лишь заметил, что кодекс XIV в. «написан разными почерками и весьма труден для чтения, содержит 268 листов» ²⁵. Лопарев невольно согласился с выводом Бандини о трудности чтения рукописи — в нескольких отрывках, переведенных им, он оставил до 10 лакун, хотя текст в этих местах, правда, с трудом, но все-таки поддается прочтению.

Мы можем судить о рукописи лишь на основании фотокопий. Те листы, которыми мы располагали, за исключением последних двух (лл. 267-268), написаны одним почерком. Тем же почерком написаны и лл. 226-226 об. По-видимому, замечание Бандини о разных почерках относится к первой части рукописи, фотокопий которой мы не имели. Мы согласны с выводом Бандини, поддержанным Лопаревым ²⁶, что рукопись следует отнести, очевидно, к XIV в.

Согласны мы и с тем, что рукопись очень трудна для чтения. В целом она сохранилась хорошо, но содержит великое множество аббревиатур, зачастую — весьма специфических и соответствующих лишь данному, специальному тексту. Кроме того, письмо рукописи весьма безграмотно. Явления итацизма (беспорядочного взаимного употребления ι, υ, η, ει, οι) встречаются на каждом шагу. Также часты замены ε на αι и наоборот, замена ω на ο и наоборот. Глаголы очень часто опускаются, особенно в рецептах.

Чтение затрудняется еще и тем обстоятельством, что вся рукопись написана на пергамене, с которого предварительно был смыт другой греческий текст. От него остались темные полосы — строки. Наши попытки прочесть хотя бы часть смытого текста на фотокопии не увенчались успехом. Видны лишь отдельные, большей частью заглавные, буквы. Но смытый текст загрязняет поле листа и в местах, где буквы нашей рукописи выцвели, сильно затрудняет чтение. Кроме того, кое-где рукопись пострадала от сырости: смыты или расплылись небольшие участки — некоторые из пятен охватывают иногда половину листа.

Рукопись обрывается на л. 268 словами «φοίνικος συριακος σα...», что соответствует и ее описанию у Бандини ²⁷. Последние два листа (267 и 268) написаны другой рукой, значительно более мелким почерком, с большим, чем это встречалось ранее, количеством аббревиатур; при этом исписаны и верхние, и нижние поля листов, оставленные на предшествующих листах пустыми. Создается впечатление, что писец, видя конец переписываемой им рукописи, поставил целью уместить оставшийся текст на этих листах, что ему, по всей вероятности, почти удалось.

Последний, 268 лист испорчен сыростью, верхние и нижние строки (по одной или по нескольку), как, впрочем, и на л. 267-267 об., не попали в объектив фотоаппарата, так как были написаны на полях. [254]

Переписывая рукопись, писец стремился скопировать ее наиболее точно, сохраняя даже то деление текста на строки, какое было в оригинале. Об этом свидетельствуют места рукописи, в которых писец вписывал пропущенные им строки оригинала (лл. 241 об. и 255 об.), стараясь и здесь добиться полного соответствия с переписываемой рукописью и пренебрегая удобствами, которые ему предоставлялись бы при свободном переписывании пропущенного текста.

Заголовки рукописи и прописные буквы слов, начинающих предложения, написаны киноварью, которая местами сильно выцвела и едва поддастся прочтению (например, лл. 227 об., 228, 262 об., 263-264 об. и др.) или же совсем не поддастся прочтению (см. лл. 261 об., 263 об. и др.).

Писец плохо представлял себе соотношение разных частей рукописи по степени важности каждой из них. Заголовки некоторых незначительных и подчиненных отрывков вписаны им тщательно, крупно и четко (см. лл. 231 об., 239 об. и др.) и, напротив, заголовки более крупных и важных разделов вписаны мелко, небрежно, сокращенно.

X. Лопарев впервые перевел на русский язык несколько отрывков этой рукописи. В статье «Брак Мстиславны» он сообщил лишь 2-3 фразы и несколько терминов, в статье «Русская княжна Евпраксия Мстиславна...» он привел перевод заголовков 29 глав, пересказав содержание некоторых из них, и полностью — лишь перевод главы 11 («О том, как надо вести себя беременной, и о плоде в ней» — стр. 10-12) — листы 230-231 об. В целом чтение и перевод X. Лопарева довольно точны. В 11 местах, впрочем, он отказывается давать перевод отдельных слов и выражений, не будучи, вероятно, уверен в верности их прочтения, и в ряде мест, которые мы оговариваем в подстрочных примечаниях к своему переводу, X. Лопарев дает ошибочный перевод, неверно прочитав несколько слов.

Эти недостатки перевода X. Лопарева, опытного палеографа и издателя, объясняются, скорое всего, спешкой и тем, что он не считал лл. 239-268 имеющими отношение к рукописи «Мази госпожи Зои-царицы», а именно палеографические особенности текста этой части рукописи помогают прочесть и первые листы рукописи.

Как мы упоминали выше, в последней статье, оставляя на втором плане доказательства чисто исторического характера, Лопарев сделал упор на аргументах лингвистических, указав на такие особенности рукописи, которые будто бы свидетельствуют не только о недостаточном знании литературного греческого явыка автором трактата, но и о его негреческом происхождении. Примеры ошибок такого характера были приведены X. Лопаревым в статье «Русская княжна Евпраксия». Указывая на двойственность согласовки: τά-ἐστί и τά-εἰσί, X. Лопарев пишет, что первая, т. е. верная, согласовка встречается на лл. 226 об.-239 только один раз, тогда как неверная (вторая) — пять раз. На самом же деле согласовок первого рода мы насчитали 8, а второго рода — 24. Не приводя этих и других примеров, сообщенных Лопаревым, мы лишь перечислим виды подмеченных им ошибок: употребление εἰ с конъюнктивом (подавляющее большинство случаев употребления); сочетание πρίν с конъюнктивом, а ἕως (μέχρις, ἅχρις) οὗ и с индикативом, и с конъюнктивом; уже упоминаемая нами двойственность согласовки — с явным предпочтением неправильной (вместо τά-ἐστί — τά-εἰσί, вместо οἱ-εἰσί — οἱ-ἐστί и вместо ὁ-ἐστί — ὁ-εἰσί); употребление двух винительных, вместо родительного с винительным; nominativus absolutus, неправильное чередование в сочетании фраз родительного с дательным, конъюнктива с индикативом, неожиданное (?) появление повелительных форм в 3-м лице, неправильный asyndeton, изменения окончаний одних и тех же слов в разных местах (σάνδαλις — σανδάλη; νάρδη — νάρδον; σβέννυσι — σβεννύει; Ζινζίβαρις — ζινζίβερις и др.), троякое написание accusаt, relat.: φύσει — φύσιν — κατὰ τὴν φύσιν; вместо ἔμετος — ἔμεστος. Однако особенности такого характера присущи не только тем местам (лл. 227-239), которые Лопарев приписывал Зое, но и всем остальным листам до конца рукописи (лл. 239-268).

К сожалению, мы лишены возможности проверить, в какой мере подобного рода ошибки характерны для предшествующих «Мазям» листов сборника и характерны ли они для них вообще.

В том отрывке на л. 226 об., который заснят вместе с началом «Мазей», нам удалось обнаружить лишь один случай употребления εἰ с конъюнктивом (εἰ φαγή) и необычную повелительную форму от εὑρίσκομαι — εὕρις. Употребляется там и повелительная форма в 3-м лице — βαλέτω. Но этот отрывок слишком мал, чтобы можно было с уверенностью говорить о «странном» греческом только «Мазей» Зои, а не всего сборника в целом.

Решение этого сложного вопроса может быть значительно продвинуто вперед только в результате тщательного и весьма квалифицированного анализа рукописи со стороны ее лексики, стилистических, морфологических и фонетических особенностей. Настоящая заметка ни в коей мере не претендует на право называться подобного рода исследованием.

Из не отмеченных Лопаревым ошибок рукописи укажем еше некоторые: л. 228, 10 св. — ἐκ τὸν χυλόν, исправленное из ἐκ τῶν χυλόν (вместо верного ἐκ τῶν χυλῶν); л. 232, 13 сн. — νόσσον вместо νόσον; 231 об., 1 св. — μετὰ τοῦ σάχαρ, а 232 об., 2 св. — μετὰ τοῦ σάχαρος; 231 об. — πλύνον ὕδατα ϑερμῷ, а на л. 232, 16 св. λοῦσον ὕδατι χλιαροῷ; [255] 233 об., 6 св. — ἔκ τε σάχαρ καὶ μέλϊτος; 8 сн. — κινεἱ τὴν γαστέραν, а на л. 233, 2 сн. — κὶνεῖ τὴν γαστέρα.

На следующих листах (239-268), которые Лопарев не читал, ошибки, отмеченные им, встречаются так же часто. Кроме того, можно отметить еще такие неправильности: отмеченное Лопаревым чередование ζινζιβάρεως — ζινζιβέρεως встречается и далее (л. 240, 10 сн. — 240, 1 сн.), л. 241, 7 сн. ἐρίνϊον (вместо ἐρίνεον), л. 242, 9 сн. ὁποπάνακος — л. 243, 9 сн. ὀποπάνακον, а на л. 246, 1 сн. — ὀπαπάνακος, а на л. 248, 9 сн. — ἀποπάνακος; л. 247 об., 11 сн. — κρόμυα вместо κρόμμυα; л. 250, 8 сн., κράμπος вместо κράμβης; л. 250 об., 1 сн. — καφοράν вместо καφουράν; л. 253, 9 сн. ϊλλορικῆς вместо ἰλλυρικῆς; 255 об., 3 св. — γλωτοί вместо γλουτοί; 256 об., 3 сн. и 262, 2 сн. — σύελου вместо σίαλου; л. 257, .1 сн. αἰγδίονος вместо αἰγιδίονος; л. 248 об., 1 сн. πορὥματα вместо πορεύματα; л. 258 об., 16 сн. σήνχον вместо σύγχον; 259, 8 св. λιϑαργάρου вместо λιϑάργύρου; 264, 4 св. πρὸς λύκομα вместо πρὸς λεύκομα; л. 266, 5 св. ἵταίας вместо ἰτεία; л. 267, 5 сн. ὑποκυσίδος вместо ὑποκιστίδος; л. 263 об., 13 сн. σὐν σουδίνω вместо σουτίνῳ (σουοίνῳ); л. 260, 4 сн. σαρξιφαγον вместо σαρκοφάγον. Примеры такого рода можно было бы умножить.

Кроме того, следует указать на преимущественное употребление ττ вместо σσ, на пренебрежение двойными согласными: μμ, νν, κκ, ττ, а иногда, напротив, неверное употребление сдвоенных согласных (νύσσον, πτισσάνη, κορίαννον, ἀλίκακάββου), смешение φ с π, γγ с νζ, γ с χ, μπ с β, τ с δ, τ с σ; выпадение ν перед ζ и ϑ, σ — перед τ.

Следует отметить и такие фонетические особенности, как чередования:

α — ε ζινζιβάρεως — ζινζιβέρεως, σίαλον — σίελον
ι — ε ἐρίνιον — ἐρίνεον
ο — α ὀποπάνακος — ὀπαπάνακος — ἀποπάνακος
ο — ι ἀποφρισμένον — ἀπϊφρισμένον
ο — ου καφοραν — καφουράν
ο — υ ἰλλσρινῆς — ἰλλυρικῆς
η — ο οήγχος — σόγχος
α — υ λιϑαργάρου — λιϑαργύρου
υ — ευ λύκομα — λεύκωμα
αι — ει ἴταία — ἰτεία

Ошибки в употреблении гласных приходятся при этом как на случаи, когда на гласные падает ударение, так и на случаи, когда оно на них не падает (из приведенных выше примеров в 5 случаях из 10 ударение падает на неверно написанную гласную).

Ударения в большинстве случаев поставлены верно, но нередко они опущены, полный же произвол царит в постановке знаков придыхания, густое и легкое нередко не различаются в рукописи, бывают случаи постановки придыханий и внутри сложных слов.

Разнообразно и написание окончаний некоторых слов как в именительном, так и в косвенных падежах: ὕδατα ϑερμῷ и ὕδατι χλιαρῷ, κινεῖ τὴν γαστέραν и κινεῖ τὴν γαστέρα, κράμπας и κράμβης, κορρίανη и κορίαννον.

Наконец, встречаются пропуски букв, слогов, лишние буквы, перестановка соседних букв. Суспенсия (усечение окончаний или их условное, сокращенное написание) весьма характерна для рукописи. Союзы, частицы, меры веса, жидкости и сыпучих тел, наиболее часто повторяющиеся названия лекарств, растений, артикли, цифры, данные прописью, указательные местоимения, предлоги и т. п. в большинстве своем написаны с помощью обычных для минускула конца XIII-XIV в. аббревиатур. Смелое употребление аббревиатур, их в целом выдержанная с начала до конца рукописи система, свободное сокращение медицинских и фармакологических терминов — все это находится в очевидном противоречии с безграмотностью письма. Автор или составитель трактата выступает как весьма сведущий в своей области человек, привыкший излагать мысли на бумаге, писец же малограмотен.

Тем не менее, едва ли возможно предположение, что отмеченные выше ошибки сделаны писцом именно этой рукописи. Почерк выдает опытного, квалифицированного мастера своего дела, набившего руку в переписывании огромных рукописей, поэтому предполагать в нем иностранца, сделавшего профессией переписку книг на чужом для себя языке, было бы более чем опрометчиво. Но мы полагаем, не менее опрометчиво сделанное Лопаревым заключение, что ошибки идут от оригинала, принадлежавшего перу автора, негрека по происхождению.

Наш медицинский трактат, по-видимому, пользовался популярностью среди медиков, уровень «словесной» образованности которых был самым различным. В руки нашего писца, по всей вероятности, попал список, подвергшийся до того неоднократным переписываниям и искажениям. Значительную часть отмеченных выше ошибок следует приписать обычным опискам в протографе писца данной рукописи. Сознавая ответственность своей работы, наш писец, как бы он ни был опытен, не рискнул бы вносить в медицинский текст поправки от себя: большинство буквенных ошибок, указанных выше, содержится в рецептах, в названиях специй и ароматов, многие из которых могли быть не известны писцу.

Что же касается отмеченных Лопаревым синтаксических особенностей стиля трактата, то они, кажется, не выходят за пределы византийского полукойнэ и отнюдь [256] не могут быть приписаны лишь иностранцу, писавшему на греческом. Например, двойственность согласовки и употребление εἰ с конъюнктивом и прочие «ошибки» в такой же мере свойственны рукописи «Советов и рассказов» Кекавмена — автора XI в., в какой они обычны и для данного манускрипта.

Мы полагаем, что и этот последний аргумент Лопарева (лингвистические особенности рукописи) не является убедительным доказательством ее принадлежности перу негрека.

Лечебник, сохраненный рукописью Cod. Plut. VII, 19, представляет собой, по нашему мнению, памятник византийской культуры и с такой его аттрибуцией заслуживает не меньшего внимания, чем любой другой неопубликованный памятник средневековой культуры.

Не нам судить об отраженном в публикуемом здесь трактате уровне развития медицины в Византии, но мы не можем удержаться от замечания, что этот памятник, видимо, подтверждает ту истину, которая в течение последней четверти века все чаще высказывается в научной литературе, а именно: вплоть до недавнего времени мы, по всей вероятности, излишне примитивизировали жизнь древнего и средневекового общества, принижали, кажется, порой и уровень знаний, достигнутый человеком в те эпохи. Укажем для иллюстрации этой мысли хотя бы на то место трактата, где говорится о своеобразном общем и местном «наркозе», применявшемся в византийской медицине при оперировании больных (см. стр. 283).

Внимание историка останавливают данные трактата о происхождении некоторых видов лекарственных растений, которые, видимо, можно было приобрести по крайней мере на константинопольском рынке (не забудем, что лечебник составлен практикующим врачом). В трактате упомянуты: Галлия, Италия, Иллирик, Армения, Сирия, Аравия, Финикия, Ливан, Эфиопия, Египет и Индия ²⁸. Немало ценного содержит этот памятник и для уяснения некоторых деталей византийского быта. Любопытны сообщения о бытовой гигиене, о некоторых видах суеверий, распространенных, как видно, и среди образованных людей. Впрочем, примеров явных суеверий рукопись содержит сравнительно немного.

К сожалению, мы не обнаружили в трактате никаких достаточно надежных опор для датировки его написания или составления. Этот вопрос в полной мере может быть поставлен, по-видимому, лишь после детального анализа текста специалистами по истории медицины, в частности после сопоставления трактата с трудами византийских медиков: Аэция, Симеона Сифа и др. Мы оставляем этот вопрос открытым, ограничившись лишь двумя примерными ориентирами: за terminus post quem составления трактата мы принимаем упоминание об императрице Зое, т. е. середину XI в. (Зоя умерла в 1050 г.); в качество terminus ante quem мы признаем вторую половину XIV в., поскольку все те, кто обращался до сих пор к этому памятнику, относили его — на основе данных палеографии — к XIV столетию.

Несколько слов о некоторых принципах публикации. В подавляющем большинстве случаев мы не оговариваем бесчисленных ошибок писца (приводя лишь отдельные из них в качестве примеров), как и всех дефектов рукописи (кляксы, помарки, выцветшие участки, подтеки и т. п.). По недостатку места не всегда говорим мы и о затруднениях при переводе некоторых мест (они отмечены нами в тексте трактата знаком «?»). В случаях, когда мы не были уверены в подыскании верного русского эквивалента для многозначных греческих терминов (особенно ботанических), мы приводим их в подстрочнике.

Будучи весьма далеки от специальных занятий в области истории медицины, фармакологии и ботаники, мы полностью отдаем себе отчет в том, что могли допустить (и, несомненно, допустили) какие-либо ошибки при переводе. Заканчивая этот отнюдь не легкий труд, мы сочли бы достаточной наградой для себя, если бы он побудил специалистов обратиться, наконец, к изучению этого памятника византийской культуры.

Комментарии

1. X. Лопарев. Брак Мстиславны. — ВВ, IX, 1902, стр. 418-445.

2. BZ, XII, 1903, S. 686-687.

3. С. Пападимитриу. Брак русской княжны Добродеи Мстиславны с греческим царевичем Алексеем Комнином. — ВВ, XI, 1904, стр. 73-98.

4. Ralles-Potles. Σύνταγμα τῶν ϑείων καὶ ἱερῶν κανόνων, IV. Athenes, 1853, σελ. 251-252.

5. BZ, XIV, 1905, S. 351.

6. X. Лопарев. Русская княжна Евпраксия Мстиславна (XII в.) как вероятный автор медицинского сочинения — «Сборник в честь А. И. Соболевского». СПб. — Μ., 1905, стр. 1-14.

7. Там же, стр. 3. Довод, на наш взгляд, совершенно несостоятельный: пронизывающие холодные ветры с моря в Константинополе (и не только зимой, но и в марте-апреле) бывают столь чувствительны, что совет «укрываться потеплее» (тем более — в домах, которые не отапливались) вполне уместен и в устах византийского медика. Роман I Лакапин специально распорядился утеплить портики и галереи в столице, чтобы там по ночам могли спасаться от холодов бездомные.

8. Лопарев умалчивает при этом, что нам ничего не известно о том, получила ли Евпраксия в Византии имя Зои.

9. Лопарев ошибается: нужно Романа III.

10. Лопарев ошибается: Михаил V был не мужем, а приемным сыном Зои.

11. X. Лопарев. Русская княжна..., стр. 3.

12. Cedr., II, р. 505.1-5.

13. Ibid., р. 504. 7-9.

14. Ibid., р. 519. 12-20. Правда, яд на этот раз изготовляла не Зоя, а некий Константин Мукупелис.

15. Ibid., р. 535.19-20.

16. Ibid., р. 537. 1-2. Michel Psellos. Chronographie, éd. E. Renauld, II. Paris, 1928, p. 100.10-14.

17. Michel Psellos. Chronographie, t. I, Paris, 1926, p. 148; II, p. 49.

18. В. A. Рыбаков. Первая русская женщина-медик. — «Фельдшер и акушерка», № 1, 1951.

19. В прочитанном на конгрессе во Флоренции докладе Б. Д. Петрова («Роль русских ученых в медицине». Μ., 1954, стр. 8-9) о «Зое-Евпраксии» говорится как об авторе медицинского сочинения.

20. Н. Григорьева. Киевская Добродея. — «Работница», 1967, № 7, стр. 22.

21. Имя Добродеи-Евпраксии как первой известной русской женщины, посвятившей себя медицине, изредка мелькает и на страницах солидных специальных трудов (см. Μ. П. Мулътановский. История медицины. Μ., 1961, стр. 100).

22. См. «Вокруг света», 1969, № 12, стр. 73.

23. Catalogus codicum manuscriptorum Bibliothecae Mediceae Laurentianae, ed. A. Μ. Bandinius. Florentiаe, 1764, p. 263-266.

24. X. Лопарев. Русская княжна..., стр. 4-5.

25. Catalogus..., р. 226.

26. X. Лопарев. Брак Мстиславны..., стр. 438.

27. Catalogus…, р. 266.

28. О доставке «ароматов» в середине XI в. в Константинополь из Египта и Индии пишет Пселл (II, р. 49.8-9).