СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

D. Sophianos. Ἅγίας Νίκόλαος ὁ ἑν Βουναίνῃ
Athenai, 1972, 211 ρ., ill.

Житие Николая Нового, пострадавшего в Вунене (Фессалия), было известно до сих пор лишь по позднему пересказу, впервые изданному уже в 1657 г. Написанный на разговорном («народном») языке, этот памятник деконкретизирован; он настолько лишен примет времени и бытовых деталей, что жизнь его героя относили то к рубежу VI-VII, то к VIII, то к ХIII или XIV в., а иной раз даже датировали его смерть 1694 г. Д. Софианос собрал и опубликовал весь круг источников, посвященных Николаю Новому, среди которых наиболее важны:

1. «Мученичество», составленное неизвестным писателем по имени Николай, сохранившееся в Метеорской рукописи конца XVI в., которая была переписана Иоанном из фессалийского Тырнова (не смешивать с одноименным болгарским городом!).

2. «Мученичество», написанное или, точнее, пересказанное (μεταφρασϑέν) священником Архаиком, которого Софианос считает андросцем (стр. 44); оно содержится в рукописи XII в. с острова Андроса.

Кроме того, сюда относятся краткие синаксарные рассказы, последования (аколуфии), из которых древнейшее сохранено в уже упомянутой Метеорской рукописи Иоанна из Тырнова, житие на «народном» языке, а также канон Арсения, известный по гроттаферратскому манускрипту XI в. и посвященный мученику Армодию, который, по мнению Софианоса (стр. 75), погиб вместе с Николаем Новым.

Изданные Софианосом памятники упоминают ряд фактов, а также некоторых персонажей византийской истории, которые до сих пор не были известны. Стремясь поставить их в правильную связь, издатель старается определить прежде всего, когда же, собственно, жил Николай Новый. К сожалению, сведения, сообщаемые его житиями, довольно смутны и противоречивы.

Древнейшим источником Софианос считает «Мученичество», принадлежащее перу Николая. Он писал между 912 и 985 г. (стр. 34), зная местность по личному опыту, а факты — «из первоисточника» (стр. 35). По его рассказу, соименный ему герой был родом с Востока (стр. 140.42), действовал при «благочестивом царе Льве, брате Александра» (стк. 50-51), был назначен «таксиархом воинского легиона» (стк. 60) и послан в Ларису — главный город Фессалии (стк. 61-62). Когда ромейская земля подверглась набегу «кровожадных аваров» (Ἀβάρεις) (стр. 141.70), Николай отошел к горе, называвшейся в этой местности Терново (стк. 97-98), где его люди были перебиты аварами; сам же Николай бежал на гору Вунену (стр. 142.150-151) и там погиб. Царь Лев, возвратившись из успешного похода на восток, заставил аваров бежать восвояси (стр. 144.197-200), после чего проэдр Фессалии Филипп мог вернуться на свою кафедру (стк. 203-205). «Прошло много времени», и дука Солуни Евфимиан, пребывавший там по приказу царя вместе с «ипатиком» Оратионом (стр. 145.230-232), заболел проказой и после долгих мук, от которых его не могли избавить ни Димитрий Солунский, ни Ахиллий Ларисский, нашел излечение у тела Николая на Вунене.

Трудность заключается в том, что во времена «Льва, брата Александра», т. е. Льва VI (886-912), аварских набегов на Византию уже не могло быть. Софианос рядом остроумных наблюдений обосновывает тезис, что авары «Жития» — это арабы ¹: они — иноверцы (следовательно, не славяне или болгары); согласно древнейшему «Последованию» (стр. 173.141-142), их дерзости удивлялись «земля и море», что не [279] может относиться к болгарам, действовавшим на суше (стр. 113-117); Николай отступал не на юг (что было бы естественным при аварском или болгарском набеге), но на север, дальше от залива Воло (стр. 98). Наконец, в позднем «народном» «Житии» говорится, что авары напали не только на Ларису, но и на Димитриаду и ее окрестности (стр. 163.85-87), а согласно поздней аколуфии, изданной в 1791 г., они разграбили Димитриаду. С таким определением времени жизни Николая Нового хорошо совпадает упоминание в «Житии» проэдра Фессалии Филиппа. В самом деле, митрополитом Ларисы в первой четверти X в. был Филипп, адресат 116-го письма Николая Мистика (стр. 32). Однако отнесение смерти Николая к 901-902 гг. наталкивается на новое противоречие: в источниках нет ни малейшего намека на успешную экспедицию Льва VI на восток, да и вообще Лев VI не водил войска в поход (стр. 128 и сл.).

Итак, чтобы сохранить свою датировку, Софианосу приходится дважды совершать насилие над источником: превращать аваров в арабов и отвергать житийный рассказ о походе царя Льва. Достаточно ли оправдано первое из этих предложений? В самом деле, прямые сведения о нападении арабов сохранены лишь в поздней версии; риторическое удивление «земли и моря» в «Последовании» отнюдь не значит, что «авары» действовали на море, но только что слава о них разносилась по морю. То, что Николай отступал на север, не доказывает, что враги шли с юга, — он искал убежище в горах, поросших лесом, а не собирался, скажем, пробиваться к Эгнатиевой дороге, уходить подальше от Ларисы. То, что мы знаем об арабских морских рейдах на рубеже IX-X вв., не согласуется с житийным рассказом: арабы грабили приморские города (Димитриаду, Солунь), но не продвигались в глубь материка. Кстати сказать, наиболее эффектный аргумент Софианоса — упоминание Филиппа Фессалийского (Ларисского) — оказывается в действительности не таким эффективным: по мнению Л. Вестеринка, только что выпустившего в свет новое издание писем Николая Мистика, послание Филиппу относится ко времени второго патриаршества Николая, к 913-919 гг., а самого Филиппа он считает ставленником Николая ². Если эта датировка верна, то Филипп не был проэдром в момент кончины Николая Нового.

Жития — памятник особого рода. В них действительно сохраняются редкие бытовые детали, но главная сюжетная линия подвергается обычно сильным сдвигам под давлением агиографической традиции. Автор изданного Софианосом «Мученичества» чистосердечно признается в своей неосведомленности о жизни героя: «Оставив подробности и частности знающим мученика, я расскажу только главное, чтобы принести пользу слушателям» (стр. 140.27-29). Этот принцип вообще может явиться ключом к изучению житийной литературы: агиограф не только не знал Николая Нового, но для него и важно не то, что напали авары, что императором был Лев VI и т. п. λεπτότερα, а то, что Николай был божьим человеком, что он пострадал от тиранов, что после смерти у его мощей творились чудеса. Повествователь вполне мог соединить Льва VI со Львом III и приписать либо первому победу при Акроине в 740 г., либо второму — брата Александра.

Редкие реалии «Мученичества» не могут служить решающими доводами для какой-либо датировки. По Софианосу (стр. 82 и сл.), должность таксиарха засвидетельствована только с XI в. и издаваемый им памятник оказывается первым ее упоминанием. На самом деле термин «таксиарх» встречается у античных и ранневизантийских авторов, приобретая со второй половины X в. техническое значение ³. Агиограф говорит о таксиархе легиона, т. е. использует термин не в его техническом смысле X-XI вв., а скорее в приближении к античному словоупотреблению (таксиархи, в частности, соответствовали легатам легиона). Конечно, соблазнительно видеть в Евфимиане первого известного дуку Солуни, предшественника Григория Таронита, погибшего в 996 г. (стр. 134) (кстати, уже в 995 г. дукой Солуни был Иоанн Халд), но отнесение деятельности Евфимиана к периоду до 985 г. (стр. 33) основано на argumentum ex silentio, на умолчании о перенесении мощей св. Ахиллия из Ларисы в Преспу Самуилом Болгарским, а такой аргумент при датировке событий, описанных в житийном памятнике, вряд ли применим. К тому же что значит, «прошло много времени»? Год, пять, пятьдесят лет? Заметим, что, по словам агиографа, Евфимиан прибыл в Солунь «по приказу царя» (стр. 145.231): так как имя царя не названо, естественно было бы думать, что имеется в виду все тот же Лев. Тогда появление должности дуки Солуни (если доверять агиографу) пришлось бы отнести к началу X в. — почти на 100 лет раньше первых до сих пор известных свидетельств о солунских дуках.

Кончая, хочу подчеркнуть: византийский житийный памятник — по большей части легенда. И изучать его нужно, как легенду, т. е. иначе, чем летопись, не обольщая себя излишне надеждой восстановить действительный ход рассказанных событий.

А. К.

Комментарии

1. Возможность смешения арабов и аваров в «Житии Григонтия Омиритского» допускал Д. Моравчик. См., однако, мои возражения в рецензии на его книгу: ВВ, XVI, 1959, стр. 277.

2. Nicholas I. Patriarch of Constantinople. Letters. Washington, 1973, p. 572.

3. См., помимо словаря Лиддл-Скотта: В. Вальденберг. Taxiarchos. — ВВ, XXIV, 1926, стр. 134-137; Г. Г. Литаврин. Советы и рассказы Кекавмена. Μ., 1972, стр. 434 и сл. и особенно: V. von Falkenhausen. Untersuchungen über die byzantinische Herrschaft in Süditalien vom 9. bis ins. 11. Jh. Wiesbaden, 1967, S. 115 f; N. Oikonomidès. Les listes de préséance byzantines des IX^e et X^e siècle. Paris, 1972, p. 335 sq.